Мой пёс простудился
И стал безголосым.
Котёнок шмыгнул
У него перед носом,
А бедный больной
Даже тявкнуть не мог.
Вот до чего
Тяжело занемог!
Грустные стихи о собаках
Стихи о рыжей дворняге
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
— Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы…
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали…
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги…
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце — чистейшей породы!
Три таллера штрафа за старого пса
«Три таллера штрафа за старого пса? !
Пусть лучше разверзнутся небеса!
О, черт бы побрал полицейских вельмож!
Ведь это, выходит, прямой грабеж!
Смотрите, я болен, я стар и слаб,
Себя самого прокормить хотя б!
Ни денег, ни хлеба давным-давно…
Досталось мне только несчастье одно.
Но если я голодал и болел,
Скажите, кто в мире меня пожалел?
Кто голод и холод со мной делил,
О, кто мне единственным другом был? !
Когда бушевала зима вокруг,
Кто грел меня в пору январских вьюг?
Кто, как родного, меня любил,
Глодал свою корку и не скулил?
Эх, видно, замкнулся проклятый круг!
Должны мы расстаться, мой верный друг.
В награду за службу, за честный труд
Тебя мне приказано бросить в пруд!
Вот плата за тысячи добрых дел!
К чертям! Я солдат, я с врагом воевал,
Но палачом я пока не бывал.
Вот это — камень, а вот-канат,
А это — вода. Приготовься, брат.
Чего так смотришь? Давай пойдем,
Еще полшага, и дело с концом… »
Но только петлю он над ним занес,
Лизнул ему ласково руку пес,
К ногам его с радостным визгом приник…
И — петлю надел на себя старик.
С проклятьями к берегу он поспешил,
Собрав остатки последних сил,
И бросился в воду рывком одним.
Вода, расступившись, сомкнулась под ним.
Пес — мигом к нему! Но вода глубока,
Тогда он вблизи разыскал рыбака
И лаем позвал его к месту беды,
Но мертвым старик извлечен из воды.
… На кладбище тело рыбак отвез,
За гробом плелся один лишь пес.
И там, где растет надмогильный мох,
Скуля, испустил он последний вздох
Верность
Негромко хлопнув, затворилась дверь,
А в след смотрели карие глаза.
Ну что ж ,собака, сделаешь теперь?
А с шерсти на пол сорвалась слеза.
Лежал на полке, слушал стук колес,
А поезд уносил куда-то вдаль,
Вздыхал один в квартире верный пес —
В глазах слеза, застывшая печаль.
Соседка принесла ему еду,
Но отвернулся, в лапы спрятав нос,
Как будто бы в тумане… иль в бреду
Лишь только вздернулся и опустился хвост.
Четыре дня! Четыре долгих дня,
И вот уж поезд мчит его назад!
Он рад родного города огням
И встрече предстоящей очень рад!
Взбежал по лестнице — и ключ в замок,
Ах, кажется все было так давно,
Родного дома преступил порог,
А в комнате… Разбитое окно.
Нос по ветру, ища знакомый след,
Собака шла по запаху, но вот,
Упала, обессиленная в снег
Не веря, что ее он бросить мог.
А карие глаза глядели вдаль,
Замерзли лапы и поджался хвост
И воем с глотки вырвалась печаль,
Но вдруг задвигался холодный черный нос.
Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком!
И лапы позабыли вдруг про боль —
Вперед, за милым слабым ветерком
Влекла его собачая любовь!
Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед,
Спешила, красный высунув язык
Туда, где человек, скучая, ждет,
Что б радостный его услышать вскрик,
Что б заглянуть в счастливые глаза,
Услышать ласковый, знакомый смех!
Но… Заскрипели, взвизгнув, тормоза
Отбросив пса на мягкий рыхлый снег.
Ползком вперед, а сзади следом кровь,
Туда, где свет горит в родном окне
Влекла его собачая любовь
Но… Не дополз… Уткнулся мордой в снег.
А в даль глядят потухшие глаза,
Как буд-то видят, что не видно мне.
На шерсти — белым хрусталем слеза,
А с неба падает пушистый мягкий снег…
Собака (Стихотворение в прозе)
Нас двое в комнате: собака моя и я. На дворе воет страшная, неистовая буря.
Собака сидит передо мною — и смотрит мне прямо в глаза.
И я тоже гляжу ей в глаза.
Она словно хочет сказать мне что-то. Она немая, она без слов, она сама себя не понимает — но я ее понимаю.
Я понимаю, что в это мгновенье и в ней и во мне живет одно и то же чувство, что между нами нет никакой разницы. Мы тожественны; в каждом из нас горит и светится тот же трепетный огонек.
Смерть налетит, махнет на него своим холодным широким крылом…
И конец!
Кто потом разберет, какой именно в каждом из нас горел огонек?
Нет! это не животное и не человек меняются взглядами…
Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга.
И в каждой из этих пар, в животном и в человеке — одна и та же жизнь жмется пугливо к другой.
Собачкины огорчения
В лесочке над речкой
Построена дачка.
На дачке живёт
Небольшая собачка.
Собачка довольна
И лесом, и дачей,
Но есть огорчения
В жизни собачей.
Во-первых,
Собачку слегка обижает,
Что дачу
Высокий забор окружает.
Ведь если б не этот
Противный забор,
То с кошками
Был бы другой разговор!
Её огорчает,
Что люди забыли
Придумать
Собачкины автомобили.
Собачка
Обиды терпеть не желает:
Она на машины отчаянно лает!
Ей грустно глядеть
На цветочные грядки:
Они у хозяев
В таком беспорядке!
Однажды собачка их славно вскопала,
И ей же — представьте! —
За это попало!
Хозяин
Собачку за стол не сажает,
И это, понятно, её обижает:
Не так уж приятно
Приличной собачке
Сидеть на полу,
Ожидая подачки!
Но дайте собачке
Кусочек печенья —
И сразу окончатся
Все огорченья!
Песнь о собаке
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать…
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звёздами в снег.
Собака
Она с утра лежит не лая,
Она собака пожилая.
Ей надоело лаять, злиться…
Большая, рыжая, как львица,
Она лежит не шевелится
И смотрит молча, не ворча,
На прилетевшего грача.
А этот грач
Совсем не глуп:
Из чашки пьет
Собачий суп.
— Ты что молчишь? —
Кричит ей кто-то.
Ей даже тявкнуть
Неохота,
Ее с утра
Берет дремота…
Собака спит.
Ей снится детство:
Она щенок,
И все кричат:
«Да замолчи ты,
Наконец-то!
Опять ты лаешь
На грачат!»
В мире людей много экстренных дел
В мире людей много экстренных дел,
Живность бродячая многим мешает.
И обрекают собак на отстрел
Те, чья душа милосердья не знает.
Разве собаки виновны в себе?
Разве не мы научили их злобе?
И если предал собак человек –
Что-то неправильно в нашей природе.
Злобясь на жизнь, что не так хороша,
Вы не срывайте на меньших обиды.
Верьте, что есть у собаки душа,
А не одни только зовы инстинкта.
Тем преподать надо жесткий урок,
Кто беззащитных животных обидит.
Самый последний безродный щенок
Лучше, чем тот, кто собак ненавидит.
Так было, не пустила в дом собаку
Так было…Не пустила в дом собаку,
Что шла со мною рядом всю дорогу.
И хоть мне было жаль её, однако,
Я с нею распрощалась у порога.
«Себе хозяев ищешь? – Понимаю!
Прости, но не ходи за мною дальше…»
Собака встала, лапу поджимая
И честно глядя мне в лицо, без фальши.
А я…А я была насквозь фальшива –
От ласкового голоса до взгляда.
Я ей сказала: «Мне и так паршиво.
Не до тебя, хоть взять была бы рада…»
И с тем исчезла в сером полумраке,
Закрыв перед беднягой дверь несмело,
Мне было стыдно, что для той собаки
Могла я другом стать… Да не сумела.
О собаке
Собака — это мое сердце, бьющееся у ног
Умирала долго и мучительно,
Словно всех хотела повидать.
И в глаза смотрела обреченно.
Светлая была собака, что сказать.
Мы скорбели, дух перехватило.
И слеза сама бежала по лицу.
А она в глаза смотрела виновато,
Словно извиняясь за беду.
За беду, что встала так нежданно,
Выбив всех из колеи.
А давно ль была такой веселой!
Как встречала, мчалась по двору!
Кто идет с работы, кто — из школы…
Как любила ласку добрых рук!
И гулять смешно ходила, в лес,
особо по грибы.
Сломя голову носившись,
ляжет в зелень на лугу,
И в глазах ее читаешь:
дальше, други, не пойду.
Я не борзая какая,
Я, пожалуй, отдохну.
Помнится, друзья вторили в голос,
Мол, собаке крупно повезло:
В сытости, в тепле… А мы-то знали:
Драгоценно нам ее тепло!
Лапы ставила на плечи,
Обнимала, как родных,
И лизала в умиленье,
Будто сладкий мед пролит.
С малых лет дочурка опекала — Оля,
Потчевала, радостно ласкала,
Всякому учила день за днем.
Дрессировала: фас, возьми,
Ну а если пес ты добрый,
Злость не передастся, хоть распни.
Как бы ни любила всю округу,
Самой близкой Оля ей была.
И лечила и кормила, сострадала,
что есть силы,
Но спасти собаки милой
Божья воля не дала.
День за днем, неделя за неделей
Жили не тужили… А потом
И года, как листья, полетели
Прочь и прочь, за дальний горизонт.
А потом привычная поляна
Приютила — и уже навек! —
Существо с любовью непрестанной,
Доброе, как добрый человек.
По весне на этом месте
Серебрится разноцветьем
Полевых цветов букет.
Словно радугой волшебной
Посылая нам свой свет.
Сукин сын
Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.
Нынче юность моя отшумела,
Как подгнивший под окнами клен,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.
Не у всякого есть свой близкий,
Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.
Никогда она их не читала,
И мой почерк ей был незнаком,
Но о чем-то подолгу мечтала
У калины за желтым прудом.
Я страдал… Я хотел ответа…
Не дождался… уехал… И вот
Через годы… известным поэтом
Снова здесь, у родимых ворот.
Та собака давно околела,
Но в ту ж масть, что с отливом в синь,
С лаем ливисто ошалелым
Меня встрел молодой ее сын.
Мать честная! И как же схожи!
Снова выплыла боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.
Рад послушать я песню былую,
Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь, пес, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май?
Поцелую, прижмусь к тебе телом
И, как друга, введу тебя в дом…
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.
Я не мечтала о собаке
Я не мечтала о собаке,
В существовании моем
Забот во множестве и всяких
Хватало мне и без нее.
Но что-то в жизни изменилось,
Судьба вмешалась или рок:
Собака все же появилась —
Смешной и ласковый щенок.
Ее растила как ребенка,
И даже видела во сне.
Ее лукавые глазенки
Смотрели прямо в душу мне.
Все было — радость и лишенья,
И одиночество вдвоем…
Я находила утешенье
В простом присутствии ее.
Сынишка мой при ней родился,
Он с ней играл, садился есть,
И с ней ходить он научился,
Держась ручонками за шерсть.
От лая он не просыпался.
И в пасть спокойно руку клал.
Когда заговорить пытался,
собачье имя называл.
Они катались и валялись
И ползали как два щенка.
А мы смотрели и смеялись,
И было завидно слегка.
Как в нашем детстве не хватало
И мягких лап, и теплых глаз,
И существа, чтоб понимало,
И чтобы так любило нас.
Рано утром по аллее парка
Рано утром по аллее парка,
Не смотря на скверную погоду,
Шли старик и старая собака,
Завершая выход на природу.
Кабеля красиво звали Лордом,
Но, прожив свой век без родословной,
Пес не обижался на природу —
Как-никак дворянского сословья.
Человека донимали мысли,
Он и вслух любил порассуждать
Обо всем и вся в широком смысле.
Лорду больше нравилось молчать.
Так хозяин, потирая ногу,
Поделился собственным прогнозом:
— Да, брат, холодает понемногу.
Завтра — нет, а послезавтра жди морозов.
Оборвав хождение по кругу,
Оба сели дух перевести.
И старик шепнул на ухо другу:
— Доживем до лета. Не грусти.
Только Лорд не думал про погоду,
Он смотрел свою собачью сказку,
Уронив морщинистую морду
На ладони, пахнущие лаской…