На последнем стою рубеже

На последнем стою рубеже —
На святых, на оплёванных плитах.
Где-то видел я это уже —
Государство ментов и бандитов.
Здесь хотела воздвигнуть дурдом
Торгашей неуёмная свора,
А построила новый Содом
С муляжом золотого собора…
Шли на подвиг, а враг — по пятам,
Нас лишили судьбы и удачи,
Смерть по внутренним свищет фронтам,
А на внешнем — повальная сдача.
Наши танки увязли в крови,
Наши лодки нырнули в пучину,
Мы не русские, мы — «шурави»,
Мы «братки», а «братки» — не мужчины.
И никто от позора не спас
Опалённое красное знамя.
Наши женщины бросили нас,
Наши дети смеются над нами.
Нас не надо молитвам учить,
Честь и совесть не выбить из генов:
Это стыдно — в сортирах «мочить»
Даже злых и неумных чеченов.
Это стыдно, пропив полстраны,
За подачкой протягивать лапу
И не знать ни вины, ни цены
Оголтелому злу и нахрапу.
Тот — на «зоне», а тот — в блиндаже,
Все в дерьме, в нищете и обиде.
Где-то видел я это уже…
Да в гробу, разумеется, видел!
Нам осталось
лишь насмерть стоять
Или просто — без смысла и позы —
Бронированный «мерс» расстрелять,
Как Ильин расстрелял «членовозы».