Брожу среди руин рейхстага.
Под щебнем в мусоре бумага,
С гербом империи у края,
Бесшумно тлеет, догорая.
А туча над просветом крыши
Бросает злую тень на ниши,
Куда укрылись от потомка
Четыре короля-обломка,
Все безголовые (по моде).
Как чучело на огороде!
Стоит среди безвестных статуй
За Карлом Первым Оттон Пятый,
А рядом — Фридрих Барбаросса,
С лицом расколотым, без носа;
И тупо каменные очи
Уставились из вечной ночи
На незнакомого поэта,
Пришедшего с другого света.
Я говорю: «Ну что, вояка?»
Но статуя молчит, однако.
Читаю надписи на стенах
О днях, для памяти священных:
«Дошёл с боями из Ростова
Иван Игнатьевич Подкова!»
«В Берлине мы, ура, ребята!
Рука Потапкина Игната».
А дождик — странный гость в рейхстаге —
Стучит по щебню, по бумаге,
По мрамору, по ржавой жести,
И звук — как шёпот дальней вести,
Как матери-природы слово
О безвозвратности былого.
Брожу среди колонн тяжёлых,
Дверей разбитых, статуй голых…
Где вход, где выход — неизвестно.
Пролом в стене выводит честно
Меня на улицы Берлина.
Туманно, сыро и пустынно.
Ни голоса людей, ни света,
Как мёртвый глаз луна-планета
Скользит в тумане надо мною,
Всё одевая пеленою.
Плывёт осенних туч ватага
Над зданьем бывшего рейхстага.