Рожденная на стыке двух веков,
Крещённая в предгрозовой купели,
Лечу стрелою, пущенною к цели
Над заревом пожаров и костров.
За мною мир в развалинах суров.
За мной кружат, вздымая прах, метели,
И новый век встает из колыбели,
Из пепелища истин и основ.
Ещё не убран в ризы, не украшен,
Младенчески-невинен и жесток,
И дик, и наг, и наготою страшен,
Он расправляет крылья на восток.
Лечу за ним, лечу, как семя бури,
Плодотворить грядущего лазури.
I
Рожденная на стыке двух веков,
Обряды старины я чтила свято,
Не тяготили плеч моих когда-то
Грехи и суеверия отцов.
И благолепен был, и был мне нов
Мир без теней, раскрашенный богато.
Бог Саваоф, бог — пастырь бородатый
Пас дни мои у светлых берегов.
Его бичом был пламень преисподней,
Его наградой — райская трава.
И всё же перст карающий, господний
Не уберёг. И лет восьми, едва
Языческой коснулась я свирели,
Крещённая в предгрозовой купели.
II
Крещённая в предгрозовой купели,
Лады перебираю наугад.
Птенец слепой — высвистываю трели,
С гармонией порой ещё вразлад.
Но тайной брагой творческих веселий
Уже меня бессонницы томят,
Уже качают с первой рифмой в лад
Меня хорея строгие качели.
Ещё дитя — я детства не люблю.
Так, сил цветенья чувствуя приливы,
Полураскрыт бутон нетерпеливый,
Так юности расцвет я тороплю.
Из детства парниковых подземелий
Лечу стрелою, пущенною к цели!
III
Лечу стрелою, пущенною к цели.
Встречает мир, как птицу — океан,
И, бурями и солнцем осиян,
Громокипит солёнопенным хмелем.
И первый искус был тогда мне дан,
Закал огнём был дан моей свирели.
Как в Дантов круг мы с песнею влетели,
Не ощутив ожога первых ран.
И в хоровод теней живые руки
Вплетала я. Они ловили тень.
О, кто на дыбе первой этой муки
Не звал тебя, самоубийства день,
Тобой не бредил, гений катастроф,
Над заревом пожаров и костров?
IV
Над заревом пожаров и костров
Уже двадцатый век ковал доспехи,
И под знамена собирал бойцов,
Грядущих битв определяя вехи.
Свирель моя, кому твои утехи?
Бесплотные волнения стихов?
Всю эту горку лунных пустяков —
В огонь, без колебаний, без помехи!
Я жгу стихи. Гляжу, окаменев,
Туда, в огонь, на вспыхнувшую связку,
На саламандры бешеную пляску,
На разрушенья первобытный гнев.
Срывает ветер радужный покров.
За мною мир в развалинах суров.
V
За мною мир в развалинах суров.
Я выхожу одна на бездорожье.
Я покидаю дом и отчий кров,
Не испросив благословенья Божья.
Зачем оно изгнаннице? Таков
Надменный вызов прошлому. Чего ж я
Опять ищу? Опять мой дух готов
На камни пасть у нового подножья.
И чередуя навыки — роптать,
Благоговеть, отчаиваться, верить, —
Не знаю, как друг с другом сочетать
Противоречия? Какой их мерой мерить?
Куда идти? К какой стремиться цели?
За мной кружат, вздымая прах, метели.
VI
За мной кружат, вздымая прах, метели,
Занесены следы дорог и троп.
Иду-бреду, шагаю еле-еле
Навстречу ветру, дующему в лоб.
И дрожь, как ритм, я ощущаю в теле, —
Великий одиночества озноб.
Куда иду? Не сдаться ль в самом деле
И лечь, как в гроб, в серебряный сугроб?
Но вот вдали запел чуть слышно рог.
Он ширится, растет. Он созывает
Блуждающих и сбившихся с дорог,
Он в рёв и в медь трубы перерастает.
И брезжит свет. И небеса прозрели.
И новый век встает из колыбели.
VII
И новый век встает из колыбели.
Его встречает вой и шабаш вьюг,
И вихри туч, над ним смыкая круг,
Как в дьявольской несутся карусели.
Мне страшен пир космических веселий,
Случайный гость, я прячу свой испуг,
Когда мне чашу новогодних зелий
С улыбкою протягивает друг.
Властитель помыслов моих девичьих,
Околдовавший молодость мою!
Тебя всегда, везде я узнаю,
Под маскою любой, в любом обличье.
Теперь, как Феникс, ты восстать готов
Из пепелища истин и основ.
VIII
Из пепелища истин и основ
Восстав, ведет меня мой покровитель
В ещё не освящённую обитель
Ещё не заселённых берегов.
Не обжит человеком этот кров,
В его стенах уюта не ищите,
Но у порога — ран моих целитель —
Журчит струя подземных родников.
И я, к истоку в первый раз припав,
Пью колдовство Тристанова напитка.
Прохлада в нем блаженная и пытка
Глубоко скрытых медленных отрав.
И тайный мир мой, без цветов, без брашен,
Ещё не убран в ризы, не украшен.
IX
Ещё не убран в ризы, не украшен
Новорождённый век. И не отпет
Былой, владевший миром сотню лет.
Ещё пожар последний не погашен
В развалинах дворцов его и башен,
И зарева окровавленный свет
Ещё зловещ на небесах и страшен.
Но правоту и логику побед,
Скажите, кто оспаривать посмеет?
Кто против молодости устоит?
Пусть битва кровью землю напоит,
Трава на ней, как прежде, зеленеет.
И жизни торжествующий росток
Младенчески-невинен и жесток.
X
Младенчески-невинен и жесток
Закон побед. Он судит без пощады:
Прав тот в бою, кто миновал засады,
И тот неправ, — кто распростерт у ног.
Когда у победителя венок
В крови — ей оправдания не надо.
Толпа рукоплескать героям рада,
Пока им покровительствует рок.
Но колесо коварно у фортуны,
И вознесённых ею, в свой черёд,
Оно раздавит. Новых вознесет,
И новых сбросит. И ворвутся гунны.
О бедный мир! Ты снова перепашен,
И дик, и наг, и наготою страшен.
XI
И дик, и наг, и наготою страшен,
Под новым знаменем шагает век,
Идёт с ним в ногу новый человек,
Идут за ним сыны и внуки наши.
В тылу не счесть ни пленных, ни калек,
Ни тех, кто в страхе наспех перекрашен
В защитный цвет и для кого навек
Чадящий факел прошлого угашен.
И всех, и всё с дорог своих сметёт
Напор судьбы, подобный урагану,
А гений времени летит вперёд,
Провозглашая новую осанну,
Его полёт бесстрашен и высок.
Он расправляет крылья на восток.
XII
Он расправляет крылья на восток,
Туда, где омывают океаны
Легендами овеянные страны,
Там расцветает огненный цветок.
Его лучей животворящий ток
Пронзает мрак и золотит туманы.
Как в сказке, там живой воды исток
Смертельные залечивает раны.
Там мудрость правит. Там равно и щедро
Благами жизни все наделены.
Там в явь земную воплотились сны,
Там сева ждут алкающие недра.
И новый сеятель летит в лазури,
Лечу за ним, лечу, как семя бури.
XIII
Лечу за ним, лечу, как семя бури,
Вплетаю голос в громовой хорал!
Так флейты звук, возникший в увертюре,
С победой труб врывается в финал.
Так силы первобытные в натуре
Противоречат тем, кто их сковал,
Кто все ходы, как в шахматной фигуре,
С расчетом шахматиста сочетал.
Напрасный труд. Ломая все преграды,
Гармонии взрывая тишь и гладь, —
Неукротимым силам жизни надо
Рождать и рушить, жечь и созидать,
И вновь лететь вперёд на крыльях фурий,
Плодотворить грядущего лазури.
XIV
Плодотворить грядущего лазури
В полете дней от века суждено
Нам, спутникам грозы, питомцам бури,
Нам мирных дней судьбою не дано.
Не нам забавы муз, напевы гурий,
Дионисийских праздников вино,
И не для нас трепещет на амуре
Крыло, огнем любви опалено.
Мы вдохновений трудных и суровых
Возжаждали. Нам утоленья нет.
В бесцельной смене радостей и бед
Не виноградных, нет, и не лавровых, —
Терновых удостоены венков
Рожденные на стыке двух веков.