Чужой напев, как пилигрим,
Стучится в души людям.
А мы с тобой назло другим
Свою пластинку крутим.
Звучит в эфире «Бони М»
Так солнечно и мило.
В колонках стереосистем
Магическая сила.
Я слушал сам в кругу друзей
Все модные новинки.
И всё же сердцу нет родней
Той, старенькой пластинки,
Что я мальчишкой приобрел
И не признался маме…
В те дни освобожден Орел
Был нашими войсками.
Еще повсюду шла война.
Царил хаос на рынке.
Буханка хлебушка — цена
Той маленькой пластинки.
Ах, эта песня про бойца,
Любимая фронтами…
И голос хриплый у певца,
Как стиснутый бинтами.
Как, излучая бледный свет,
Вздыхают инструменты.
И нету в этой песне, нет
Ни фальши, ни акцента.
…Я помню дома костыли,
Шинель и шапку деда.
Пластинку вдовы завели
И пили за победу.
Наверно, Бог один дает
Патенты на бессмертье.
Но эта песня проживет,
Как минимум, столетья.
Она не может умереть,
Погибнуть без возврата,
Когда в самой в ней жизнь и смерть,
И что ни вздох — то правда.
Уж как её ты ни крути,
Всё наше в этой песне:
Свои печали и дожди,
Своей земли болезни.
Она не только в ближний бой
Бойцов страны водила,
Но в жизни быть самим собой
Меня она учила.
Она твердила мне: живи
Без грома барабанов,
Она страдала от любви
И врачевала раны.
Пока слышна она — живут
На родине берёзы,
Есть нежность, преданность и труд,
И праведные слёзы.
И мы верны такой судьбе,
Другими уж не будем.
И — пусть порой во вред себе —
Свою пластинку крутим.
Я верю, что, побеждены,
Уйдут в отставку войны.
Но песни этой будем мы
Во все века достойны.
И в Судный день на зов трубы
Мотив её воскреснет.
И нету жизни без судьбы.
И без судьбы нет песни.