Как предам эту боль 0 (0)

Как предам эту боль, эту адову муку злословью!
Сам скажу себе тихо к исходу несносного дня:
Я не только люблю, я борюсь со своею любовью,
Я хочу одолеть ее — одолевает меня.

Я видел степь 0 (0)

Я видел степь. Бежали кони.
Она подрагивала чуть
И элеватора свечу
Держала на своей ладони.

И зелень в синеву лилась,
И синь легла на все земное,
И устанавливалась связь
Меж степью, высотой и мною.

Та связь была, как жизнь, прочна.
И только туча дымной пыли,
Которую копыта взбили,
Была от нас отделена.

Перед началом работы 0 (0)

Я посреди двора
Стою в начале дня.
Весенняя пора
Торопит и меня.

Зовет меня к себе
Верстак — рабочий стол.
А я ищу в ходьбе
Свой ритм — вот он пришел.

Вот я его схватил —
Служи не только мне!
В избытке вешних сил
Скажи об этом дне.

Забот и дел — гора.
Стою я в час весны
Не посреди двора,
А посреди страны.

У памятника 0 (0)

Старик тунгус, приехавший на съезд,
Задет лучами праздничного света.
Он теплый бублик на морозе ест
И ходит не спеша вокруг поэта,
Который шляпу комкает в руке.
Старик глядит на памятник высокий
И на родном тунгусском языке
Тихонько шепчет пушкинские строки.
____________
Стихи Александра Пушкина

Я на то и рожден 0 (0)

Я на то и рожден, чтоб взрывать ноздреватые скалы,
Посылать на Чукотку бочонки медовые дынь.
Дело в том, что меня в городские сады не пускали,-
Потому-то я пью, выпиваю глазами озерную синь.

Для меня три столетья садовой скамьи не хватало,
И меня не видала дубов узловатых толпа,
Осужденного чахнуть в горбатых и пыльных кварталах,
Где тряпье и чужая яичная скорлупа.

Есть такие минуты, когда совершенно излишни
Все слова, все запасы богатого языка.
Добрый день, соловей! Добрый день, почти черные вишни!
Здравствуй, запах глубокий гвоздики и табака!

Любовь ответственна 0 (0)

Любовь ответственна. А если не она,
То что ж ответственно на этом свете:
Призванье? Долг? Работа? Дружба? Дети?
Нет, все они, соединясь, сполна
Ушли в нее, как в море, без остатка,
Они любовью все поглощены,
Они невыразительно-бледны
Без любящего сердца и сильны
Его ревнивой силой. Молвить кратко:
Все, что со мной, и все, что но со мной,
Любовь в себя вбирает непреложно,
А потому и нежно и тревожно
Ответствует бедой, или виной,
Или возмездьем на мои деянья.
Ответственность ее так велика,
Что ни судьба, ни служба, ни строка
Не обойдутся без ее вниманья.

С далеких лет тоска по мастерской 0 (0)

С далеких лет тоска по мастерской —
Как зуд в костях, как жажда и как голод.
Бредет бродяга со своей тоской,
Работы просят руки, звонок голос,
Поет душа, но где он, твой верстак,
Любой зазубриной любим до боли?
Не мастер ты, всего лишь так, мастак,
Любитель, обожатель, но не боле.
А мастер кто? С младенчества, с утра
На стол кладет он набожные руки,
И прежде чем сказать себе: «Пора!» —
Уже он слышит правильные звуки
Колес и шелест приводных ремней.
О, мастерская! Я с любым поспорю,
Что вездесущая тоска по ней
Сильнее, чем по дому и по морю.

Надпись на книге 0 (0)

Лирика. Три звездочки. Это не коньяк.
Это я буланого тороплю коня.

Это я желанную радость тороплю.
— Приходи, побудь со мной, я тебя люблю!

— Помни, помни, помни,- обращаюсь к ней.
С нею нелегко мне, без нее трудней…

Лирика. Любовь моя, вновь живи, дыши!
Вновь душа открыта для другой души.

Это звезды колются, воздух звенит,
Это колокольцы льются в зенит.

Это винограда тугая гроздь,
Это я хозяин,
А ты мой гость.

Накормлю, напою, песню спою.
Заходи, пожалуйста, в книгу мою!

Всю жизнь я собираюсь жить 0 (0)

Всю жизнь я собираюсь жить.
Вся жизнь проходит в ожиданье,
И лишь в короткие свиданья,
Когда немыслимо решить,
Что значит быть или не быть,
Меж гордым мигом узнаванья
И горьким мигом расставанья —
Живу, а не готовлюсь жить.

Двадцатые 0 (0)

Листва закипает, как наши двадцатые,
Когда Маяковский с Асеевым в дружестве
Писали стихи о любви и о мужестве,
Неугомонные и угловатые;
Когда Пастернак в бормотанье восторженном,
Стремительном, миротворяще-встревоженном,
Слагал свои строки и тут же выбрасывал,
Сквозь жизнь пробираясь движением брассовым;
Когда над Есениным рдяными красками
Пылали все зори рязанские истово,
И Хлебников числа свои перелистывал
И впроголодь пел, детворою обласканный.
Листва закипает, как годы начальные,
Уже отдаленные дымкой забвения,
И новые к жизни идут поколения,
Но листья кипят, будто годы те дальные,
Те годы начальные, годы двадцатые:
Мы нищие были, мы были богатые.

Начальный жестокий период любви 0 (0)

Начальный жестокий период любви…
Как хочешь, как можешь его назови,
Но только не мукой и вовсе не сном,—
Скорее бессонницей, морем вверх дном,
Сумятицей, смутой, весенней грозой,
Не новою вехой и не полосой,
А временем года — не пятым — шестым,
Где снега завалы — черемухи дым,
Где сани скрипят — голосят соловьи,
Где свищут метели — долдонят ручьи,
И все говорит тебе: здравствуй, живи!

…Начальный жестокий период любви.

Прошла гроза 0 (0)

Прошла гроза. Дымился лес,
Густой, просмоленный и едкий,
И дым, приподымая ветки,
Как бы тянул их до небес.

И вот под мглистой синевою
Литых стволов звенела медь.
Теперь-то скрытым за листвою
Промокшим птицам и греметь…

И на внезапном коромысле
Гора и тополя повисли,
И вверх взлетели взгляд и мысль,
И листья к небу прикасались.
И для того гроза, казалось,
Чтоб вся земля тянулась ввысь.

Перед дождем затрепетали листья 0 (0)

Перед дождем затрепетали листья,
Мелькала то изнанка, то ребро,
И в речке зазвенело серебро.
На ветке каркнула ворона голосисто,
Роняя черное перо.

Вдали в тумане лиловеет лес,
И где-то едет, грохоча, телега,
И капля первая — тяжелая на вес —
Упала, пыльным шариком забегав.
Насторожился лес, на все готовый,
Угрюмый, сумрачный —
В нем смолкнул птичий гам.
Дрожь пробежала по его верхам.
Глухонемой, он жаждал слышать слово
Тяжелых, над землей плывущих облаков.
Он ждал. Он был суров.

Потом запахли сыростью грибы,
И старческими пальцами дубы
За землю ухватились с перепуга.
Внезапно потемнела зелень луга,
И молнии стремительный излом
Вдруг показал нам самый дальний дом.
И гром с высокой лестницы ядром
Стал скатываться.

Женщина с ведром
Бежит, бежит по лужам в платье белом,
Подставила ведро под водосток,
И хлынул по ведру железный стук,
И, наполняясь медленно, запело
Ведро.
И ливня зыбкая стена
С тяжелым звоном рушилась.
Она
Перемещалась влево, вправо, влево,
Меняя направленья и напевы.

Лило, лило.
И вот по небу тучи
Плывут, уже не задевая сучьев.
Светло, и только дождика иголочки слегка
Тревожат в озере вторые облака.
Одни еще гремели водостоки,
Потом и те замолкли.
Все молчало.
И просияло небо на востоке,-
Природа начинала жить сначала.
И полукруг, цветистый и летучий,
Уперся в шпиль далекой каланчи,
И, выглянув из-за последней тучи,
К земле, подрагивая, тянутся лучи,
И птицы пьют пространство голубое,
И в высоту стремятся тополя,
И, тяжело дыша, как после боя,
Дымится мокрая земля.

Нет, не свет зажигается в окнах 0 (0)

Нет, не свет зажигается в окнах,
Наполняются медом они,
И звенят световые волокна,
И цепочкой горят огни.

То, что было в окнах огнями,
Стало звездами в небесах.
Что ты делаешь, сердце, с нами?
Как об этом всём написать?

Где начало стихотворений?
В громе площади? В тишине?
Мастерская преображений
Круглосуточная во мне.

Там огонь и вода ждут встречи,
Там гора сойдется с горой,
Там в обрывках обычной речи
Я ловлю гармонический строй.