К Маше 0 (0)

Вчера мне Маша приказала
В куплеты рифмы набросать
И мне в награду обещала
Спасибо в прозе написать.
Спешу исполнить приказанье,
Года не смеют погодить:
Еще семь лет — и обещанье
Ты не исполнишь, может быть.
Вы чинно, молча, сложа руки,
В собраньях будете сидеть
И, жертвуя богине скуки,
С воксала в маскерад лететь —
И уж не вспомните поэта!..
О Маша, Маша, поспеши —
И за четыре мне куплета
Мою награду напиши!

Маша 0 (0)

Кто там в поле ходит, звездочкой мелькая?
Лишь одна на свете девушка такая!
Машу крепко любит целое селенье,
Маша — сердцу радость, Маша — загляденье.
Да и как на Машу не смотреть с любовью?
Огненные глазки с соболиной бровью,
Длинный, длинный в косу заплетенный волос;
Спеть ли надо песню? — Чудо что за голос!
В лес пойдет голубка брать грибов иль ягод —
Лес угрюмый станет веселее на год,
Ветерок шалит с ней, всё ей в складки дует,
Рвет платочек с шеи, в плечико целует,
И лесные пташки ближе к ней садятся,
Для других — пугливы, Маши не боятся;
Тучка в божьем небе плакать соберется,
А на Машу взглянет, да и улыбнется.
Вот идет уж с поля Маша, да с обновой:
Мил-хорош веночек нежный, васильковый
На ее головке; хороша обновка,
Хороша и Маша — чудная головка!
Как венок умела свить она искусно!
Только, видно, милой отчего-то грустно, —
Так ходить уныло Маша не привыкла, —
Глазки прослезились, голова поникла.

Молодец удалый, чье кольцо на ручке —
У красы-девицы, с месяц уж в отлучке,
Ждет Василья Маша, ждет здесь дорогая,
А уж там явилась у него другая;
Под вечер однажды, тая в неге вешней,
В садике зеленом сидя под черешней
И целуя Насте выпуклые плечи,
Говорил изменник клятвенные речи,
И ее он к сердцу прижимал украдкой,
Нежно называя лапушкой, касаткой, —
И никто бы тайны этой не нарушил,
Только речь Василья ветерок подслушал,
Те слова и вздохи на лету хватая
И чрез сад зеленый к лесу пролетая.
Ветерок, ту тайну взяв себе на крылья,
Заиграл, запрыгал и, собрав усилья,
Превратился в вихорь, засвистал, помчался,
В темный лес ударил — темный закачался.
Зашумел, нагнулся, словно в тяжкой думе, —
Весточка измены разносилась в шуме.
На одной из веток птичка отдыхала
В том лесу дремучем, — птичка всё узнала;
С ветки потрясенной, опасаясь бури,
Птичка полетела быстро по лазури
И взвилась тревожно неба к выси дивной
С грустным щебетаньем, с трелью заунывной.
Слышалось: ‘Вот люди! вот их постоянство!’
Ну да кто там слышал? — Воздух да пространство!
Нет, не утаится ветреное дело, —
В небе в это время облако летело —
Облако узнало… Ну да тайна ляжет
Всё же тут в могилу, облако не скажет,
Облако ведь немо; тут конец угрозы.
Да, тут нету речи, да найдутся слезы, —
Грудь земли иссохшей слезы те увлажат
И о темном деле внятно ей расскажут.
Облако надулось гневом благородным,
Стало черной тучей и дождем холодным
Землю напоило, — и уж тайна бродит
В черноземе поля, и потом выходит
Из земли наружу свежими цветками,
И, во ржи синея, смотрит васильками, —
И веночек Маши нежный, васильковый
Голову сдавил ей думою свинцовой;
Маша убралась лишь этими цветами —
Залилась бедняжка горькими слезами.

Маша и Миша 0 (0)

Как интересна наша Маша!
Как исстрадалася по Мише!
Но отчего же ехать к Маше
Так медлит долговязый Миша?
Быть может, занимаясь Машей,
На сахарном заводе Миша
Готовит карамельки Маше, —
Но станется и то, что Миша
Забыл о нашей бедной Маше.
И, может быть, неверный Миша
Целует уж другую Машу,
Вы знаете какую, — Миша!
Опомнись, Миша! — наша Маша
Жива лишь памятью о Мише,
А новая красотка Маша
Грызет одни конфеты Миши —
Грызет, как их грызут все Маши
В провинциях, где ныне Миша,
И в ус не дует эта Маша,
Что слаще их лобзанья Миши!
Когда, когда же к нашей Маше
Ты возвратишься, длинный Миша,
И сквозь очки увидишь Машу —
Глядящую в лорнет на Мишу?..

Попугай Попка, или Рассказ недовольного попугая 0 (0)

От автора: стихотворение про попугая
Попку, который недоволен своей жизнью.
Не нравится ему, что дети Маша и Ваня
перестали за ним ухаживать!
Поэтому они для него Машка и Ванька,
а не Машенька и Ванечка!
Что же не нравится попугаю?

Всё сижу я в этой клетке –
Надоело – целый день!
Лучше б я сидел на ветке
В джунглях Африки, где тень.

Взяли – Попкою назвали!
Кто придумал? – Ванька-чёрт.
Не назвали – обозвали!
Только я собою горд.

Ну а Машка всё кругами
Ходит, смотрит на меня,
В клетку лезет мне руками –
Не люблю такого я!

Да и кормят меня плохо,
Всё остатками еды.
Всё кидают хлеба крохи!
Забывают дать воды.

Так зачем меня купили
Вы на рынке всей семьёй?
Поиграли, да забыли –
Некрасиво, ой-ёй-ёй!

И пускай вы все хотите,
Чтобы я заговорил.
Не дождётесь – я в обиде!
Лучше б волком я завыл!

Потому и нахохлился –
Недоволен вами я!
И замёрз, и простудился –
Позабыли все меня!

Так что даже не просите,
Не скажу я вам: «Привет!»
Вкусных зёрен принесите,
Сами вон, едят омлет!

Ну а после положите
Мне на клетку тёплый плед;
Полетать мне разрешите –
Не летал уж восемь лет!

И тогда, скажу вам честно,
Обожать вас буду я!
Стану добрым и прелестным,
Всё же вы — семья моя!

Расскажу вам за обедом
Много разных, умных слов!
Хорошо ведь быть под пледом…
Да и вкусен мамин плов!

Продленка 0 (0)

И когда она говорит себе, что полгода живет без драм,
Что худеет в неделю на килограмм,
Что много бегает по утрам и летает по вечерам,
И страсть как идет незапамятным этим юбкам и свитерам,
Голос пеняет ей: «Маша, ты же мне обещала.
Квартира давно описана, ты ее дочери завещала.
Они завтра приедут, а тут им ни холодка, ни пыли,
И даже еще конфорочки не остыли.
Сядут помянуть, коньячок конфеткою заедая,
А ты смеешься, как молодая.
Тебе же и так перед ними всегда неловко.
У тебя на носу новое зачатие, вообще-то, детсад, нулевка.
Маша, ну хорош дурака валять.
Нам еще тебя переоформлять».
Маша идет к шкафам, вздыхая нетяжело.
Продевает руку свою
В крыло.

Давно я понял, жить мы не смогли бы 0 (0)

Давно я понял: жить мы не смогли бы,
И что ушла — всё правильно, клянусь!
А за поклоны к праздникам спасибо,
И за приветы тоже не сержусь.

А зря заботишься, хотя и пишешь — муж, но,
Как видно, он тебя не балует грошом.
Так что скажу за яблоки — не нужно,
А вот за курево и водку — хорошо.

Ты не пиши мне за берёзы, вербы —
Прошу Христом, не то я враз усну, —
Ведь здесь растут такие, Маша, кедры,
Что вовсе не скучаю за сосну!

Ты пишешь мне про кинофильм «Дорога»
И что народу — тыщами у касс,
Но ты учти — людей здесь тоже много
И что кино бывает и у нас.

Ну, в общем, ладно  — надзиратель злится,
И я кончаю, — ну, всего, бывай!
Твой бывший муж, твой бывший кровопийца.
А знаешь, Маша, знаешь — приезжай!

Про Машу и манную кашу 0 (0)

«Приехала к бабушке Маша,
Сварила ей бабушка кашу.
— Садись, гостья желанная,
Остынет каша манная.
Каша сладкая — с песком
Да с душистым молоком!
На-ка ложку, Маша,
Ешь скорее кашу!
Но руками Маша машет:
— Не хочу я каша вашу!
Вдруг гром — тряхнуло дом,
Зашаталось все кругом:
Это трактор с трактористом
Появились под окном.
Долго Машу журили, бранили:
— Мы пахали поля, боронили.
Выросла пшеница —
Можно заблудиться:
Густа, высока,
Не достать
До колоска!
Разворчался, разгневался трактор,
Запылил по широкому тракту:
— Тракторист рассердился на Машу,
Что не ест Маша манную кашу!…
Тут комбайн по деревне шагает,
Застегнулся на тысячи гаек.
Покажите-ка девочку Машу,
Что не ест нашу манную кашу!
С комбайнером нам как не сердиться —
Или зря убирали пшеницу?!
Тарахтя, подкатила трехтонка,
Подкатила и крикнула звонко:
— Мы с шофером слыхали про Машу,
Что не ест Маша манную кашу,
Мы возили зерно по амбарам,
А выходит, старались мы даром!
Стук, лязг под окном,
Ходит дом ходуном,
Мчится мельница,
Жернов вертится.
Гул взлетает к облакам!
Вслед за мельницей — река
Катится лугами,
Плещется волнами.
— Как же тут не шуметь, не сердиться?
Иль напрасно мололи пшеницу —
Манных круп запасали для маши?
Маша даже не смотрит на кашу!..
И корова пришла — замычала:
— Молоко я для каши давала! —
Да как топнет корова копытом:
— На капризу я тоже сердита!
Замотала буренка рогами:
— Зря я, что ли, бродила лугами?
Молоко ли мое не душисто
От травы-муравы шелковистой?
Тут заслонкою печь забренчала:
— Я работала тоже немало,
Вон как спину свою накалила —
Я для Машеньки кашу варила.
Сколько все потрудилась для Маши…
Съешь хоть ложечку, Машенька, каши!
Села Маша поближе к окошку,
Шепчет: — Дай-ка мне, бабушка, ложку!-
Ароматная каша, густая.
Пять минут — и тарелка пустая!
Вышла Машенька на крылечко,
Поклонилась низехонько речке,
Трактористу и комбайнеру,
И веселому парню-шоферу,
Жаркой печке,
Проворной трехтонке,
Шумной мельнице,
Рыжей буренке…
Обняла свою бабушку Маша:
— Всем спасибо,
Хорошая каша!!!

Когда появилась девочка наша 0 (0)

Когда появилась девочка наша
Решили, что надо назвать ее Маша.
Имя другое на ум нам не шло
И вряд ли другое бы ей подошло.
«Машенька, Маша» — Бабуля зовет.
И дедушка прозвище внучке найдет.
Папа «Мария» скажет, любя,
Дочку погладит, по щеке теребя.
Мама «Марусей» окликнет нестрого…
В общем, у девочки имен очень много!
Но дело, конечно,
Не в числах имен…
Просто каждый из нас
В нашу Машу влюблен!

Ты помнишь ли, Мария 0 (0)

Ты помнишь ли, Мария,
Один старинный дом
И липы вековые
Над дремлющим прудом?

Безмолвные аллеи,
Заглохший, старый сад,
В высокой галерее
Портретов длинный ряд?

Ты помнишь ли, Мария,
Вечерний небосклон,
Равнины полевые,
Села далекий звон?

За садом берег чистый,
Спокойный бег реки,
На ниве золотистой
Степные васильки?

И рощу, где впервые
Бродили мы одни?
Ты помнишь ли, Мария,
Утраченные дни?

Как стать взрослым 0 (0)

От рассвета до заката
Скачут, прыгают ребята,
Веселятся и поют –
Очень весело живут
В их стране всё интересно,
Всё прекрасно и чудесно.
Феи, Гномы, звери, птицы –
Любят все с детьми резвиться.

В той стране живут зайчата,
Белки, ёжики, мышата,
Кошки, слоники и мишки,
И, конечно же, детишки –
Мальчуганы и девчонки,
Смех их слышен очень звонкий.
Феи, гномики, мартышки
Им всегда читают книжки.

Как обычно, на рассвете
На полянку вышли дети
Порезвиться, поиграть,
Что-то новое узнать.

Шум и гам, щебечут птицы,
Солнца лучик, блеск зарницы,
Красота, прекрасный мир,
Феи всем готовят пир.

Накрывают на столы,
Запекают пироги,
Гномы Феям помогают,
На столы всё расставляют.

Скоро утренний звонок,
Предвещающий урок,
Будет дан и все ребята,
Птички, зайчики, бельчата –
В общем, весь лесной народ
К Феям на урок придёт.

Дан сигнал, все вмиг собрались.
Феи очень постарались,
Чтобы было всем всё вкусно,
Аппетитно и искусно.

Мимоходом, между делом,
Очень ловко и умело
Феи начали урок,
Чтобы день пошёл всем впрок.

Разговор зашёл о взрослых,
Что не всё всегда так просто,
Что всегда они в заботе –
Дома, словно на работе.

— Мама постоянно жарит,
Гладит, моет, шьёт и варит,
Папа что-то крутит-вертит,
А ребёнок ждёт и терпит.

— Дети взрослым говорили,
Чтоб им время уделили,
А они: «потом, потом» —
Вставил своё слово Гном.

— Точно, точно, — кричит Маша –
Абсолютно правда Ваша
Потому, что я вчера
Очень взрослою была:
После ужина посуду,
Это я уж не забуду,
Положила я стирать,
Кнопки стала нажимать.
Мама с охами и ахом
Из машинки одним махом
Всё достала, а меня
Посадила на коня,
Чтобы я не отвлекала,
То есть, чтоб не помогала.
Я же, вся в переживании
И награды в ожидании,
Всё ж решила им помочь –
Сделать как они точь в точь.
Взяла ножницы, иголку,
Хоть она была вся колкой,
И из скатерти снежинки,
Точно так как на картинке,
Я нарезала и сшила,
Только, видно, поспешила.
Лишь я маме показала,
Меня мама наказала.
Может я не так всё сшила?
Видно мама так решила.

— А я папочке помог,
Я способный, я всё смог. –
Феям говорит Андрей.
В группе нет его смелей.
Он чертёж какой-то важный
Чертит почему-то дважды.
Я помог ему немного
И наказан был я строго.
Для родного папы красками
Солнце яркое я с глазками
Посреди всего листа
Сделал вовсе неспроста.
Очень ярко и красиво,
Возле тихой речки Иву
Для него нарисовал,
Чтоб чертёж красивым стал.
Так за все мои старания
Получил я наказание.
И за речку, Иву с лугом,
Он меня поставил в угол.

— Всё, ребята, тише, тише, —
Фея Знаний села выше,
Чтобы видеть тех ребят,
Что под деревом сидят.

— Все давайте соберёмся
И в вопросах разберёмся,
Что родителям, всё ж, нужно,
Чтоб вы с ними жили дружно.

Но в начале разговора,
Избежать, чтоб с вами спора,
Подскажите мне опять,
Что хотите вы узнать.

Тянет ручку вверх Диана.
— Расскажите без изъяна,
Очень хочется узнать,
Как скорее взрослой стать.

— Точно-точно, — все кричат.
Это все узнать хотят.
— Ладно, ладно, успокойтесь
И нас слушать приготовьтесь.

Фея Знаний встала снова,
Ей дано сказать всем слово.
Даже шустрый ветерок
На минуту стих и смолк.

— Чтоб скорее взрослым стать,
Надо вам секретик знать.
Вы его запоминайте
И в делах всех применяйте.

А секретик очень прост:
Здесь не важен вес и рост.
Чтоб скорее взрослым стать,
Надо взрослым помогать.

Маша и Андрей кричат,
Что-то всем сказать хотят.

— Пусть сначала скажет Маша.
— Я скажу, и это важно.
Я же маме помогала,
И за что ж я пострадала?

— Точно, точно, и я тоже,
Я наказан был за что же? –
Не сдержался здесь Андрейка,
Он был весь, как батарейка,
В нём энергия бурлила,
Путь себе не находила.

— Всё понятно, дети, тише, —
Фея поднялась чуть выше.
— Дело в том, что все старанья
Превратились в наказанья
Потому, что вы без спроса,
Не задав родным вопроса,
Натворили в деле брак,
То есть сделали не так.

Чтоб опять не повторять,
Каждый должен чётко знать,
Кто за что где отвечает.
Это, дети, означает
Дел ответственности груз,
Если ты не карапуз.

Для начала, по порядку,
Приучитесь вы к порядку.
Убирайте все игрушки,
Книжки, вещи и подушки.
Сами, без напоминанья,
Выполняйте все заданья.
Сами быстро одевайтесь,
Быстро сами умывайтесь,
Сами кушайте без споров
И без лишних разговоров,
Если просят, помогайте.
Если просят, не мешайте.
И запомните, друзья,
Портить труд чужой нельзя.

Взрослым стать совсем не сложно.
Взрослым быстро стать всем можно.
Главное, чуть-чуть уменья
И, конечно же, терпенья.

А теперь, чтоб не скучать,
Начинаем все играть.

День промчался очень быстро.
На полянке очень чисто –
Всё блестит и всё сверкает.
Солнце в дымке тихо тает.
Детки все за день устали,
Но они взрослее стали.

Солнце спать уже ложится,
К Феям в двери ночь стучится.
Завтра снова солнце встанет,
Новый день с зарёй настанет,
Чтоб смягчить миг расставанья,
Скажем всем мы: До свиданья!

Машенька 0 (0)

Происходило это, как ни странно,
не там, где бьет по берегу прибой,
не в Дании старинной и туманной,
а в заводском поселке под Москвой.

Там жило, вероятно, тысяч десять,
я не считал, но полагаю так.
На карте мира, если карту взвесить,
поселок этот — ерунда, пустяк.

Но там была на месте влажной рощи,
на нет сведенной тщанием людей,
как и в столицах, собственная площадь
и белый клуб, поставленный на ней.

И в этом клубе, так уж было надо,—
нам отставать от жизни не с руки,—
кино крутилось, делались доклады
и занимались всякие кружки.

Они трудились, в общем, не бесславно,
тянули все, кто как умел и мог.
Но был средь них, как главный между равных,
бесспорно, драматический кружок.

Застенчива и хороша собою,
как стеклышко весеннее светла,
его премьершей и его душою
у нас в то время Машенька была.

На шаткой сцене зрительного зала
на фоне намалеванных небес
она, светясь от радости, играла
чекисток, комсомолок и принцесс.

Лукавый взгляд, и зыбкая походка,
и голосок, волнительный насквозь…
Мещаночка, девчонка, счетоводка,—
нельзя понять, откуда что бралось?

Ей помогало чувствовать событья,
произносить высокие слова
не мастерство, а детское наитье,
что иногда сильнее мастерства.

С естественной смущенностью и болью,
от ощущенья жизни весела,
она не то чтобы вживалась в роли,
она ролями этими жила.

А я в те дни, не требуя поблажки,
вертясь, как черт, с блокнотом и пером,
работал в заводской многотиражке
ответственным ее секретарем.

Естественно при этой обстановке,
что я, отнюдь не жулик и нахал,
по простоте на эти постановки
огромные рецензии писал.

Они воспринимались с интересом
и попадали в цель наверняка
лишь потому, что остальная пресса
не замечала нашего кружка.

Не раз, не раз — солгать я не посмею —
сам режиссер дарил улыбку мне:
Василь Васильич с бабочкой на шее,
в качаловском блистающем пенсне.

Я Машеньку и ныне вспоминаю
на склоне лет, в другом краю страны.
Любил ли я ее? Теперь не знаю,—
мы были все в ту пору влюблены.

Я вспоминаю не без нежной боли
тот грузовик давно ушедших дней,
в котором нас возили на гастроли
по ближним клубам юности моей.

И шум кулис, и дружный шепот в зале,
и вызовы по многу раз подряд,
и ужины, какие нам давали
в ночных столовках — столько лет назад!

Но вот однажды… Понимает каждый
или поймет, когда настанет час,
что в жизни все случается однажды,
единожды и, в общем, только раз.

Дают звонки. Уже четвертый сдуру.
Партер гудит. Погашен в зале свет.
Оркестрик наш закончил увертюру.
Пора! Пора! А Машеньки все нет.

Василь Васильич донельзя расстроен,
он побледнел и даже спал с лица,
как поседелый в грозных битвах воин,
увидевший предательство юнца.

Снимают грим кружковцы остальные.
Ушел партер, и опустел балкон.
Так в этот день безрадостный — впервые
спектакль был позорно отменен.

Назавтра утром с тихой ветвью мира,
чтоб нам не оставаться в стороне,
я был направлен к Маше на квартиру,
Но дверь ее не открывалась мне.

А к вечеру, рожденный в смраде где-то
из шепота шекспировских старух,
нам принесли в редакцию газеты
немыслимый, но достоверный слух.

И услыхала заводская пресса,
упрятав в ящик срочные дела,
что наша поселковая принцесса,
как говорят на кухнях, понесла.

Совет семьи ей даровал прощенье.
Но запретил (чтоб все быстрей забыть)
не то чтоб там опять играть на сцене,
а даже близко к клубу подходить.

Я вскорости пошел к ней на работу,
мне нужен был жестокий разговор…
Она прилежно щелкала на счетах
в халатике, скрывающем позор.

Не удалось мне грозное начало.
Ты ожидал смятенности — изволь!
Она меня ничуть не замечала —
последняя разыгранная роль.

Передо мной спокойно, достославно,
внушительно сидела вдалеке
не Машенька, а Марья Николавна
с конторским карандашиком в руке.

Уже почти готовая старуха,
живущая степенно где-то там.
Руины развалившегося духа,
очаг погасший, опустелый храм.

А через день, собравшись без изъятья
и от завкома выслушав урок,
возобновил вечерние занятья
тот самый драматический кружок.

Не вечно ж им страдать по женской доле
и повторять красивые слова.
Все ерунда! И Машенькины роли
взяла одна прекрасная вдова.

Софиты те же, мизансцены те же,
все так же дружно рукоплещет зал.
Я стал писать рецензии все реже,
а вскорости и вовсе перестал.