Стихи Сергея Городецкого

Стою, всевидящее око,
На страже гаснущих миров.
Мои огни — дыханье рока,
Мое вздыманье — без оков.

Во мне родился мир планетный,
И от меня умрет навек
И цвет растений безответный,
И слепо-мудрый человек.

Тебя сбирала девушка нагая
По зарослям благоуханной Явы.
Как ящерицу, дико обжигая,
Ей кожу рыжей сделал луч кудрявый.

Замучена полуденной работой,
К любовнику, такому же нагому,
Она бежала в лунное болото,
К сплетенному из вешних прутьев дому.

И там кричали, радуясь, как дети,
Что труд прошел, а ночь еще продлится,
Показывая на жемчужном свете
Блестящие от долгой ласки лица.

С утра голландец с ремешковой плеткой
На пристани следил за упаковкой
Клейменых ящиков — и кровью кроткой
Окрашивал тугую плетку ловко.

Потом с валов могучих океана
Корабль срезал бунтующую пену,
Пока в каюте мягкой капитана
Купцы высчитывали вес и цену.

До пристани, закутанной в туманы,
Томились, гордо засыпая, зерна.
А там, на Яве, кровяные раны
На девушке горели рыже-черной…

Любуешься порою, как в фарфоре
Кипит с отливом золотистым кофе,
И вдруг — в мозгу встает желаний море,
И кровь томит тоска по катастрофе:

Сломать насилье! Снять с дикарской воли
Бесстыдство злое купли и продажи!
Плетей не надо для цветов магнолий!
Не надо солнцу океана стражи!

Отмстить за бешенство бичей ременных!
Пусть хищники в туман уйдут кровавый!
Да здравствует свобода угнетенных
Во всех краях и на болотах Явы!

Миром оплетенные,
Туманами окутаны,
Пустыней разделенные,
Пространствами опутаны,
Во времени томительном
Несемся, обнищалые,
И в блеске освежительном
Горят нам зори алые.

Ах, если бы закатами
Заря не озаряла нас,
Всегдашними утратами
Судьба бы испугала нас.
Погасли б мы, печальные,
Стесненные ущельями,
И тьмы небес опальные
Всполохнули б весельями.

Вот и пятый день подходит,
И пройдет, уйдет, как все.
Видно, поровну отводит
Время горю и красе.

Красоты я знал немало
И все больше ждал да ждал.
Горя будто не бывало —
Только слух о нем слыхал.

Вот и выпало на долю
Выпить горькое вино,
Посмотреть на синю волю
Сквозь железное окно.

И смотрю: она всё та же.
Да уж я-то не такой!
Но меня ли силе вражьей
Надо сжать своей рукой?

Пусть одни уста остынут,
Эти очи отцветут,
А вот те повязки скинут,
А вот эти оживут.

Камень сверху оторвался —
Убыль верху, прибыль там,
Где раскат его раздался
По долинам и горам.

Сизый облак наклонился,
Сила вылилась дождем —
Свод пустынный прояснился,
А хлеба поют: взойдем!

Так и всё на этом свете,
И на всяком свете так:
Иссякают силы эти —
Восхожденью новых — знак.

Мы же, маленькие звенья,
Сохраняем череду:
«Ты прошел, сосед?» — «Прощенье!»
«Ты идешь, сосед?» — «Иду!»

Месяц с Солнцем стал считаться,
Кому раньше подыматься,
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышёл ветер полетать,
Напустил он птиц крылатых,
Облак серых и лохматых.
Запушило небосвод,
Днём и ночью снег идёт,
А меж облак, под оконцем,
Плачут горько Месяц с Солнцем:
Раз-два-три-четыре-пять.
Кому тучи разгонять?

Как стеблями недожатыми,
Вея молньями крылатыми,
Пронеслась
И, спускаясь небоскатами,
В даль впилась,

Громыхая тяжким грохотом,
Колыхая воздух рокотом,
Небо жгла
И со вздохами и хохотом
Отошла.

Как невиданными мрежами,
Над землей дождями свежими
Просвистев,
В мир, лазурью вечно нежимый,
Скрыла гнев.

И, как утренняя лилия,
Скрыв проклятие бессилия,
Свет струя,
Распахнула в жизнь воскрылия
Вся земля.

Русь! Что больше и что ярче,
Что сильней и что смелей!
Где сияет солнце жарче,
Где сиять ему милей?

Поле, поле! Всё раздолье,
Вся душа — кипучий ключ,
Вековой вспененный болью,
Напоенный горем туч.

Да, бедна ты, и убога,
И несчастна, и темна,
Горемычная дорога
Всё еще не пройдена.

Но и нет тебя счастливей
На стремительной земле,
Нету счастья молчаливей,
Нету доли горделивей,
Больше света на челе.

У тебя в глуши родимой
Люд упорней, чем кремень,
Гнет терпел невыносимый
В темной жизни деревень.

У тебя по черным хатам
Потом жилистой руки
Дням раздольным и богатым
Копят силу мужики.

У тебя по вешним селам
Ходят девушки-цветы,
Днем не смаяны тяжелым,
Правдой юности святы.

Горе горькое изжито!
Вся омытая в слезах,
Плугом тягостным разрыта,
Солнцу грудь твоя открыта,
Ты придешь к нему в боях!

Колокольный звон несется,
Больно в сердце отдается,
Воля вольная — увы!
Тесен терем одинокий,
Склеп печален одноокий,
За стеною гул молвы.

За стеною солнце, солнце!
Но не к солнцу глаз-оконце!
А в такую же стену.
И таят глухие стены
Без любви и без измены
Мысль жестокую одну:

Как бы крепче стиснуть волю,
Как убить живую долю,
Впиться, мучить и пытать,
И тупым, бесстыдным смехом
На усладу злым потехам
Гордость смять и растоптать.

Но и в малое оконце
Вижу я на небе солнце,
Отраженное в лучах
И разлитое повсюду:
В тьму ночей и в сердце люду,
На стенах и в облаках.

Солнца ясность золотая!
Я храню тебя, святая,
Я и здесь останусь жив!
Птица с криком пролетела,
Быстро, преданно и смело
Клятву в небо восхитив.