О, что здесь есть, кроме усталости 0 (0)

О, что здесь есть, кроме усталости?
Смотрю на вас, друзья мои!
Немного мудрости и жалости,
Немного боли и любви;
Да тень прозрачная вечерняя —
Еще не близкой смерти час,
Да жизни будничные тернии,
Деля, соединяют вас!

Рисовые поля 0 (0)

Деликатные усики риса дрожат,
Не поля, а игрушечный сад.
Грядок тоненьких светло-зеленых ряды
Из-под темно-зеленой воды.
Деликатные усики риса дрожат.
Ряд и ряд, ряд и ряд — квадрат.
Как квадратиков шахматных точны ряды,
Как фарфоров глянец воды!
Деликатные усики риса дрожат,
О, Япония, — ласковый сад.

Когда ты уходишь 0 (0)

Когда ты уходишь,
Мне тесно здесь с моим счастьем,
И я стремглав сбегаю вниз по лестнице
Через четыре ступеньки,
И едва не сбиваю с ног
Старушку-даму,
И извиняюсь,
Вежливо приподняв шляпу.
К чему извиняюсь?
Слишком долго ходил я чинно вверх и вниз,
Сегодня я хочу бежать стремительно —
Через четыре ступеньки!

Меня коснувшися едва 0 (0)

Меня коснувшися едва,
Прошло, не вылившись в слова,
Волненье вдохновенья;
Еще мелодия в ушах,
И слезы на моих щеках,
Но не сомкнулись звенья —
И песня замерла в устах.
Благодарю за свет, за миг
Надежды, за восторг, за страх
И боль невоплощенья;
За то, что ты светло возник
И вот исчез, туманный лик
Уже забытого виденья.

Рондель 0 (0)

Не Сонет, размеренно четкий,
Не его ровный холодный свет,
Не его строфы, четкие четки, —
Не Сонет.
Нет, Рондель изберет поэт,
Чтоб в ее быстрый, волшебно-короткий
Блеск — воплотить свой мгновенный бред.
Только Рондель грациозна кроткой
Грацией девочки в пятнадцать лет
С тонкой шеей, окаймленной бархоткой —
Не Сонет!

Море ночное бьется волною 0 (0)

Море ночное бьется волною
В берег скалистый,
Волны прибоя криком покрою,
Криком восторга!
Слабые звуки в мощные руки
Ветер подхватит.
Он их поймает и разбросает
Вдаль по простору.
Смел я и молод, жизненный молот
Душу не сломит,
Полон я жаждой радостью каждой
Сердце насытить!

Прощанье (Диотиме) 0 (0)

Если я со стыдом сгину, и дерзким, им
Не отмщу и сойду в гроб обесславленным,
И меня одолеют
Силы, духу враждебные —
Пусть тогда и тобой буду забыт, навек,
О, красней за меня, мучься и ты стыдом,
Ты, любимая мною!
Нет, и тут пусть не будет так!
Но предчувствую я: буду один, один…
Гений светлый, и ты бросишь! И духи лишь
Смерти будут мне струны
Сердца, струны все, рвать и рвать.
Кудри юности, о, осеребритесь же!
Краток будет мой день, завтра же что нас ждет?..
…меня на пустынный здесь
Двух дорог перекресток
Боль разящая кинула!

О чем-то светлом всё еще мне снится 0 (0)

О чем-то светлом всё еще мне снится.
Надеждой замыкаю каждый день.
Но вот уже мне на руки ложится
Еще не близкой ночи тень.
Как прежде верю: будет всё иное.
Но изредка уж прозреваю я:
Всё то, что было в жизни здесь со мною —
Судьба моя и жизнь моя!

Любимый! ты мне приносил цветы 0 (0)

Любимый! ты мне приносил цветы
И летом и зимой. Под солнцем, в ливне
Взращенные, они всё неизбывней
Мне душу освежали, как и ты.
Прими ж взамен те тайные мечты,
Что в душу мне запали, пробудив в ней
Побеги нежные, всё неразрывней
Связавшие нас в мире красоты.
Быть может, много лишнего вросло в них
И плевелом, и сорною травой.
Ты выполешь их дланью огневой.
Но цепкий плющ и дикий есть шиповник.
Их может распознать взор верный твой.
Сорвав цветы, не забывай, садовник:
В душе храню я корень их живой.

Надпись на книге стихов 0 (0)

Ко мне приходят олени
И стройные горные серны
И мягкими губами
Берут из рук моих хлеб.
Не боятся прикосновений
И говорят мне — глазами —
«Ты на всех похожий и, верно,
Робкий, как мы, человек».
Стихи мои, легкие серны,
Еле виден ваш след
У вод, где бродит неверный,
Серебристо-туманный свет.

Чайльд-Гарольд (Гейне) 0 (0)

На просторной барке черной,
В даль плывущей — труп лежит,
Погребальный, страж печальный
Прах поэта сторожит.
Спит он мертвый, распростертый,
На глазах покрова нет.
Иль он ими, голубыми,
Смотрит в небо, видит свет?
Это волны, стонов полны,
Бьются о борт без конца?
Иль русалке бледной жалко
Опочившего певца?

Заря чуть занялась 0 (0)

Заря чуть занялась, вслед за твоею клятвою
Меня любить, я взор направила к луне:
Ее изменчивость была примером мне,
И узы новые, мою судьбу захватывая,
Сулили ль счастье нам? Я знала, что душа твоя
Достойна лучшего, и голос свой вполне
Ты дашь под инструмент, что строй хранит вдвойне,
А не расстроенный, чьи струны рвутся надвое.
Певец, владеющий искусством скрипача,
Разлад малейший ты своей считал ошибкою,
Расстаться не спеша с невыдержанной скрипкою.
Под опытной рукой неслыханно звуча,
Одушевляются внезапно струны, клавиши,
Искусство мастера великого восславивши.

Михаил Цетлин (Амари) — Piccicato при луне 0 (0)

Хорошо им сидеть на скамейке,
Хорошо быть шестнадцати лет, —
Пусть луна из серебряной лейки
Льет, как влагу густую, свой свет.
Хорошо быть счастливо влюбленной,
Знать, что рядом герой и поэт, —
Пусть луна всё рядит в осребренный,
Лунно-матовый призрачный свет.
Хорошо быть прозрачно струистой
И вдыхать смутный сон, тихий бред,
И в глазах отражать так лучисто
Нежно чистый таинственный свет.
Хорошо быть у ног гимназистки, —
Мира нет, горя нет, завтра нет!
Звезды лунные бледны, но близки,
Мир весь в лунные ткани одет.
Бьют сердца так любовно, неровно,
Перебоем друг другу в ответ,
И луна лишь одна хладнокровно
Молча слушает нежный дуэт.
«Я люблю вас, люблю вас навеки,
Не нарушу свой гордый обет».
Тихо катятся лунные реки,
Лунный, струнный звенит менуэт.
«Ах, как жалко, что завтра экзамен,
Надо спать, а уж скоро рассвет».
На востоке зардевшийся пламень
Гасит таинственный свет.
«А какой?» — «Да латынь и словесность». —
Груб и прост прозаичный ответ,
А луна выпивает телесность,
Миг — и вот — тела нет, тела нет!
Вот исчезнет, прольется, растает
В свежесть рос, в дымный пар, в бледный свет.
Сыро стало, и он предлагает
Ей закутаться в английский плэд.