Читать стихотворения онлайн
Я молился бы лику заката,
Темной роще, туману, ручьям,
Да тяжелая дверь каземата
Не пускает к родимым полям —
Наглядеться на бора опушку,
Листопадом, смолой подышать,
Постучаться в лесную избушку,
Где за пряжею старится мать…
Не она ли за пряслом решетки
Ветровою свирелью поет…
Вечер нижет янтарные четки,
Красит золотом треснувший свод.
Даль стала дымно-сиреневой.
Облако в небе — как шлем.
Веслами воду не вспенивай:
Воли не надо,— зачем!
Там, у покинутых пристаней,
Клочья не наших ли воль?
Бедная, выплачь и выстони
Первых отчаяний боль.
Шлем — посмотри — вздумал вырасти,
Но, расплываясь, потух.
Мята ль цветет, иль от сырости
Этот щекочущий дух?
Вот притянуло нас к отмели,—
Слышишь, шуршат камыши?..
Много ль у нас люди отняли,
Если не взяли души?
Закат ревел, как в рог рубиновый,
трубил малиновым огнём.
И всё, что было в небе синего,
сгорало красной охрой в нем.
Срывались птицы потревоженно,
роняя перья в высоту,
и шевелила тёплой кожею
скамья горбатая в саду.
И плыл наш островок нечаянный,
вдохнув покоя и огня.
И розы расцветали чайные
на скулах гаснущего дня.
Года мои, под вечер на закате
Вздымаясь в грузной памяти со дна,
Стоят теперь, как межевые знаки,
И жизнь, как чаща с просека, видна.
Мне сорок лет, а я живу на средства,
Что не всегда приносят мне стихи,
А ведь мои товарищи по детству —
Сапожники, торговцы, пастухи!
У них прошла по строгому укладу,
В трудах, всё та же вереница лет:
Им даром счастья моего не надо,
А горя моего у них же нет?!
Для них во всем иные смысл и сроки
И уж куда нужней, важней дратва,
Чем рифмами украшенные строки,
Расшитые узорами слова…
А я за полное обмана слово,
За слово, всё ж кидающее в дрожь,
Всё б начал вновь и отдал бы всё снова
За светлую и радостную ложь…
на закате обостряются чувства,
на закате краски ярче втройне…
в сердце тихо крадется искусство,
строки сами струятся извне…
кто-то скажет «закат — это грустно»,
кто-то скажет «рассвет — это класс!».
кто не видел закат — в душе пусто,
не встречал кто рассветы — «пустяк»…
строчка строчку зовет за собою,
и слова манят, вдаль уводя…
так хочу на закате с тобою,
вместе встретить рассвет погодя…
— Ну вот и поминки за нашим столом.
— Ты знаешь, приятель, давай о другом.
— Давай, если хочешь. Красивый закат.
— Закат то, что надо, красивый закат.
— А как на работе? — Нормально пока.
— А правда, как горы, стоят облака?
— Действительно, горы. Как сказочный сон.
— А сколько он падал? — Там метров шестьсот.
— А что ты глядишь там? — Картинки гляжу.
— А что ты там шепчешь? — Я песню твержу.
— Ту самую песню? — Какую ж ещё…
Ту самую песню, про слёзы со щек.
— Так как же нам жить? Проклинать ли Кавказ?
И верить ли в счастье? — Ты знаешь — я пас.
Лишь сердце прижало кинжалом к скале…
— Так выпьем, пожалуй… — Пожалуй, налей…
Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый — не повторится.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки — не повторится.
Когда закат прощальными лучами
Спокойных вод озолотит стекло,
И ляжет тень ночная над полями,
И замолчит веселое село,
И на цветах и на траве душистой
Блеснет роса, посланница небес,
И тканью тумана серебристой
Оденется темнокудрявый лес,—
С какою-то отрадой непонятной
На божий мир я в этот час гляжу
И в тишине природы необъятно
Покой уму и сердцу нахожу;
И чужды мне земные впечатленья,
И так светло во глубине души:
Мне кажется, со мной в уединенье
Тогда весь мир беседует в тиши.
Далеко остались джунгли, пальмы, храмы,
Город-сад, зеленая река.
Вечером, примчав с Цейлона прямо,
Встретил я в Мадрасе земляка.
И земляк — натура боевая,
И беседа зыбилась легко —
Мне сказал:
— Поедем к нам в Бхилаи,—
Это ведь совсем недалеко.
Все равно лететь вам до Нагпура,
Ну, а там с прохладцей, поутру,
Поездом — по холмикам по бурым,
И машиной — там подъем не крут.
Жизнь у нас в Бхилаи неплохая…
Право же, поехали б со мной…
— Мне же нужно в Дели, не в Бхилаи,
Я простился с южной стороной.
Был закат тропически прекрасен,
Думал я: «Просторы полюбя,
Мы уже встречаемся в Мадрасе,
По делам, как дома у себя».
Золотой закат покрылся чернью,
Вдруг и я поймал себя на том,
Что зашел в «Амбассадор» вечерний,
Как в давно уже знакомый дом.
Сказок край по-бытовому ожил,
Вплоть до звезд, до трепета травы,
Путь к нему по воздуху уложен
В шесть часов от Дели до Москвы.
Но сердец еще короче трасса,
Как стихи, приносим мы с собой
В пряный дух весеннего Мадраса
Запах рощ, что над Москвой-рекой!
В час, когда пустая площадь
Желтой пылью повита,
В час, когда бледнеют скорбно
Истомленные уста,-
Это ты вдали проходишь
В круге красного зонта.
Это ты идешь, не помня
Ни о чем и ни о ком,
И уже тобой томятся
Кто знаком и незнаком,-
В час, когда зажегся купол
Тихим, теплым огоньком.
Это ты в невинный вечер
Слишком пышно завита,
На твоих щеках ложатся
Лиловатые цвета,-
Это ты качаешь нимбом
Нежно-красного зонта!
Знаю: ты вольна не помнить
Ни о чем и ни о ком,
Ты падешь на сердце легким,
Незаметным огоньком,-
Ты как смерть вдали проходишь
Алым, летним вечерком!
Ты одета слишком нежно,
Слишком пышно завита,
Ты вдали к земле склоняешь
Круг атласного зонта,-
Ты меня огнем целуешь
В истомленные уста!
Всегда любила наблюдать закат.
По небу солнце разливает краски.
Сегодня, как и много лет назад,
Я снова окунаюсь в эту сказку.
Отдавшись теплоте полутонов,
Вновь упиваюсь красотой и счастьем.
И,сбросив с себя груз земных оков,
Я расправляю крылья в одночасье.
Закрыв глаза, взмываю плавно в высь
И в облаках, блаженствуя, купаюсь.
Мне шепчет страх: «Достаточно! Вернись!»
Но,обо всем забыв, я поднимаюсь.
Дыханье затаив, лечу туда,
Где начинают зажигаться звезды,
Где время – тлен, где горести – вода,
Где ничего не кажется серьезным.
А сердце бьется гулко так в груди
И,предвкушая сладкую свободу,
Торопиться узнать, что впереди,
Спешит взлететь все выше к небосводу
Над морем короток закат:
Едва лишь диск горячий солнца
Морской бездонности коснётся –
И стынет, гаснет светопад…
Но долго-долго над водой
Струится алое свеченье –
И волн неспешное теченье
Целует берег — как слюдой
На миг покрыв песка печаль
По этой солнечной купели —
Коснётся слуха еле-еле —
И отступает снова в даль —
Своих немыслимых широт
Не перейдя и половину –
И горизонт расправит спину,
Найдя из неба в море брод…
И звёздных высей письмена
О чём-то важном возвещают,
Своё послание качают
В ладонях волн, воздав сполна
За их бессонные труды
Алмазным блеском негасимым…
И вздох заката
Бледно-синим
Размыт
Безмолвием воды —
Как будто брига паруса,
Что загорались цветом алым,
Бессонным бликом зыбким стали —
И отразили небеса…
Над полем медленно и сонно
заката гаснет полоса.
Был день, как томик Стивенсона,
где на обложке паруса.
И мнилось: только этот томик
раскрой — начнутся чудеса…
Но рубленый веселый домик,
детей и женщин голоса…
Но суета, неразбериха,
не оторвешь и полчаса…
А там, глядишь: легко и тихо
в закате плавятся леса…
А там глядишь: уже на травы
ночная падает роса…
И ни чудес тебе, ни славы.
Напрасны храбрость и краса.
Но, может быть, еще мы в силе
и день еще не начался?
…Не трать бессмысленных усилий.
Закрой его. Не порть глаза.
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Тютчев
Свой круг рисуя все ясней,
Над морем солнце опускалось,
А в море полоса огней,
Ему ответных, уменьшалась.
Где чары сумрака и сна
Уже дышали над востоком,
Всходила мертвая луна
Каким-то жаждущим упреком.
На вдоль по тучам, как убор,
Сверкали радужные пятна,
И в нежно-голубой простор
Лился румянец предзакатный.
Уж солнышко садится
За дальный неба круг,
И тень с горы ложится
На пестровидный луг.
Светильник дня прекрасный!
Ложись и ты, почий:
С зарею новой ясны
Ты вновь прострешь лучи.
Не тот удел светилу
Дней смертного сужден:
Погас ли — в тьму унылу
Навек он погружен.
Так должно ль о беспрочной
Светильне нам жалеть,
Когда лишь краткосрочно
Назначено ей тлеть?
Пускай, кто счастье, радость
Мнит в жизни сей обресть,
Кто льстится тем, что младость
Не может вдруг отцвесть,—
Пускай, пленясь мечтами,
Тот алчет долго жить
И обвивать цветами
Лишь паутинну нить;
А мне, кого печалью
Свирепый рок гнетет,
Почто пленяться далью,
Где терн один растет?
Светильник дня прекрасный,
Ложися, опочий,
Но от страдальца ясны
Сокрой навек лучи.