Нельзя воспитывать щенков
Посредством крика и пинков.
Щенок, воспитанный пинком,
Не будет преданным щенком.
Ты после грубого пинка
Попробуй подзови щенка!
Нельзя воспитывать щенков
Посредством крика и пинков.
Щенок, воспитанный пинком,
Не будет преданным щенком.
Ты после грубого пинка
Попробуй подзови щенка!
Пес лопоухий у пекаря жил.
Двор, кладовую и дом сторожил.
Летом под грушей валялся в тени,
Прятался в будку в дождливые дни.
Даже соседям хвостом не вилял,
Редко погладить себя позволял.
Лаял тревожно на скрип и на стук,
Хлеба не брал у прохожих из рук.
Пекарь в избе под периной лежит —
Пес под окном его сон сторожит.
Пекарь проснулся, в пекарню идет —
Пес провожает его до ворот.
Пекарь пришел через восемь часов,
В белой муке от сапог до усов,—
Пес на пороге, хозяину рад.
«Что за собака!» — кругом говорят.
Только однажды был день выходной,
Пекарь, шатаясь, вернулся домой.
Пес на крыльце ему руку лизнул —
Пекарь его сапогом оттолкнул.
Пес шевельнул добродушно хвостом —
Пекарь на пса замахнулся шестом,
Пекарь бутылкой в него запустил.
Этого пекарю пес не простил…
Пекарь в пекарне стоит у печи,
Песни поет и печет калачи
И, над котлом поднимая лоток,
Сыплет баранки в крутой кипяток.
В доме у пекаря шарят в углах,
Воры посуду выносят в узлах
И говорят: — Повезло в этот раз!
Что за собака? Не лает на нас…
Жучка бегает за тучкой.
Тучка бегает за Жучкой.
Тучка — вправо, Жучка — влево
И на тучку лает смело,
И на маму под зонтом,
И на девочку с бантом,
И на кошку за углом,
И на первый майский гром!!!
— Здравствуйте, хвостаствуйте!
Как вы поживаствуйте?
— Здравствуйте, мордаствуйте!
Вы нас не кусаствуйте!..
Так говорил с хвостом щенок —
И всё поймать его не мог!
Киска бантиком играла,
Тихо лапками катала,
Убегала, догоняла:
«Мяу! Мяу! Я устала!»
На крылечке у окошка
Тихо дремлет мама-кошка,
А вокруг неё сидят
Трое крохотных котят.
На цепи неподалёку
Пёс лежит, у будки сбоку.
Солнце светит высоко –
До обеда далеко…
А котятам не сидится,
Им бы по двору носиться!
Только что-то страшновато –
Испугались пса котята.
Он большой и черногубый,
Взгляд косит и скалит зубы,
Недовольно морщит нос –
Очень злой, наверно, пёс.
И ворчит он потихоньку,
Грустно глядя в их сторонку…
Кто же знал, что пёс скучал
И поэтому ворчал!
По улицам Слона водили,
Как видно напоказ —
Известно, что Слоны в диковинку у нас —
Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
И лаять, и визжать, и рваться,
Ну, так и лезет в драку с ним.
«Соседка, перестань срамиться,-
Ей шавка говорит,- тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет
Вперед
И лаю твоего совсем не примечает».-
«Эх, эх! — ей Моська отвечает,-
Вот то-то мне и духу придает,
Что я, совсем без драки,
Могу попасть в большие забияки.
Пускай же говорят собаки:
«Ай, Моська! знать она сильна,
Что лает на Слона!»
Если б с собаками жить мне начать,
Какие б тогда перемены случились:
Я научился бы лаять, рычать
Или они говорить научились?
Жил некий пудель, и не врут,
Что он по праву звался Брут.
Воспитан, честен и умен,
Во всей округе прославился он
Как образец добродетели, как
Скромнейший пес среди собак.
О нем говорили: «Тот пес чернокудрый —
Четвероногий Натан Премудрый.
Воистину, собачий брильянт!
Какая душа! Какой талант!
Как честен, как предан!..» Нет, не случаен
Тот отзыв: его посылал хозяин
В мясную даже! И честный пес
Домой в зубах корзину нес,
А в ней не только говяжье, но и
Баранье мясо и даже свиное.
Как лакомо пахло сало! Но Брута
Не трогало это вовсе будто.
Спокойно и гордо, как стоик хороший,
Он шел домой с драгоценною ношей.
Но ведь и собаки — тоже всяки:
Есть и у них шантрапа, забияки,
Как и у нас, — дворняжки эти
Завистники, лодыри, сукины дети,
Которым чужды радости духа,
Цель жизни коих — сытое брюхо.
И злоумыслили те прохвосты
На Брута, который честно и просто,
С корзиною в зубах — с пути
Морали и не думал сойти…
И раз, когда к себе домой
Из лавки мясной шел пудель мой,
Вся эта шваль в одно мгновенье
На Брута свершила нападенье.
Набросились все на корзину с мясом,
Вкуснейшие ломти — наземь тем часом,
Прожорлизо-жадно горят взоры,
Добыча — в зубах у голодной своры.
Сперва философски спокойно Брут
Все наблюдал, как собратья жрут;
Однако, видя, что канальи
Мясо почти уже все доконали,
Он принял участье в обеде — уплел
И сам он жирный бараний мосол.
«И ты, мой Брут, и ты тоже жрешь.
Иных моралистов тут бросит в дрожь.
Да, есть соблазн в дурном примере!
Ах, все живое — люди, звери —
Не столь уж совершенно: вот —
Пес добродетельный, а жрет!
1
Что я знаю про бульдога?
Только общие места.
У него хвоста – не много:
Лишь обрубок от хвоста.
У него курносый нос,
А зовут его — Барбос.
Из-за этого бульдога
Неприятности одни.
Я его почти не трогал,
Только пальцем поманил.
Только дёрнул за обрубок…
Уж поверьте – я не грубый!
Я к нему не приставал,
Это он – такой нахал!
Только дай Барбосу повод,
Зарычит, как на кота,
И укусит за… ну словом,
Прямо в общие места.
Вот уж точно – недотрога!
Где же совесть у бульдога?!
А ответ до боли прост:
Там же, где бульдожий хвост!
2
У моего бульдога
Два уха и два глаза.
У моего бульдога –
Четыре лапы сразу.
У моего бульдога
(К нему не подходи!)
Зубов ужасно много,
А хвост всего один!
Ну что же приключилось
И как же получилось –
Зубов ужасно много,
А хвост всего один!
И нос всего один…
И пёс – он ведь тоже один…
Так что за хвост переживать ну совершенно не стоит!