Зачем ночная тишина

Зачем ночная тишина
Не принесет живительного сна
Тебе, страдалица младая?
Уже давно заснули небеса;
Как усыпительна их сонная краса
И дремлющих полей недвижимость ночная!
Спустился мирный сон; но сон не освежит
Тебя, страдалица младая!
Опять недуг порывом набежит,
И жизнь твоя, как лист пред бурей, задрожит.
Он жилы нежные, как струны, напрягая,
Идет, бежит, по ним ударит, — и в ответ
Ты вся звучишь и страхом, и страданьем;
Он жжет тебя, мертвит своим дыханьем,
И по листу срывает жизни цвет;
И каждый миг, усиливая муку,
Он в грудь твою впился, он царствует в тебе!
Ты вся изнемогла в мучительной борьбе;
На выю с трепетом ты наложила руку;
Ты вскрикнула; огнь брызнул из очей,
И на одре безрадостных ночей
Привстала, бледная; в очах горят мученья;
Страдальческим огнем блестит безумный взор,
Блуждает жалобный и молит облегченья…
Еще проходит миг; вновь тянутся мгновенья…
И рвется из груди чуть слышимый укор:
«Нет жалости у вас! постойте! вы так больно,
Так часто мучите меня…
Нет силы более! нет ночи, нету дня,
Минуты нет покойной. Нет! довольно
Страдала я в сей жизни! силы нет…
Но боль растет: все струны натянулись…
Зачем опять вы их коснулись
И воплей просите в ответ?
Еще — и все они порвутся! Ваши руки
Безжалостно натягивают их.
Вам разве сладостны болезненные звуки,
Стенящий ропот струн моих?
Но кто вы? Кто из вас, и злобный, и могучий
Всю лиру бедную расстроил? Жизнь мою
Возьмите от меня: я с радостью пролью
Последний гул земных раззвучий,
И после долгих жизни мук
Вздохну и сладко и покойно;
На небе додрожит последний скорбный звук;
И всё, что было здесь так дико и нестройно,
Что на земле, сливаясь в смутный сон,
Земною жизнию зовется, —
Сольется в сладкий звук, в небесно-ясный звон,
В созвучие любви божественной сольется».