Коль в некий день поэмою священной,
Отмеченной и небом и землей,
Так что я долго чах, в трудах согбенный,
Смирится гнев, пресекший доступ мой
К родной овчарне, где я спал ягненком,
Немил волкам, смутившим в ней покой, —
В ином руне, в ином величьи звонком
Вернусь, поэт, и осенюсь венцом
Там, где крещенье принимал ребенком;
Затем что в веру, души пред Творцом
Являющую, там я облачился
И за нее благословлен Петром.
И вот огонь, к нам движась, отделился
От тех огней, откуда старшина
Наместников Христовых появился;
И Беатриче, радости полна:
«Смотри! Смотри! Вот витязь, чьим заслугам
Такая честь в Галисьи воздана!»
Как если голубь сядет рядом с другом,
И, нежностью взаимною делясь,
Они воркуют и порхают кругом,
Так, видел я, один высокий князь
Встречал другого ласковым приветом
И брашна горние хвалил, дивясь.
Приветствия закончились на этом,
И каждый coram me, недвижен, нем,
Так пламенел, что взгляд сражен был светом.
И Беатриче молвила затем
С улыбкой: «Славный дух и возвеститель
Того, как щедр небесный храм ко всем,
Надеждой эту огласи обитель.
Ведь ею ты бывал в людских глазах,
Когда троих из вас почтил спаситель».
«Вздыми чело, превозмоги свой страх;
Из смертного предела вознесенный
Здесь должен в наших созревать лучах».
Так говорил душе моей смущенной
Второй огонь; и я возвел к горам
Взгляд, гнетом их чрезмерным преклоненный.
«Раз наш властитель изволяет сам,
Чтоб ты среди чертога потайного,
Еще живой, предстал его князьям
И, видев правду царства неземного,
Надежду, что к благой любви ведет,
В себе и в остальных упрочил снова,
Поведай, что — она, и как цветет
В твоей душе, и как в нее вступила».
Так молвил снова тот огонь высот.
И та, что перья крыл моих стремила
В их воспаренье до таких вершин,
Меня в ответе так предупредила:
«В воинствующей церкви ни один
Надеждой не богаче, — как то зримо
В пресветлом Солнце неземных дружин;
За то увидеть свет Ерусалима
Он из Египта этот путь свершил,
Еще воинствуя неутомимо.
Другие два вопроса (ты спросил
Не чтоб узнать, а с тем, что он изложит,
Как эту добродетель ты почтил)
Ему оставлю я; на оба может
Легко и не хвалясь ответить он;
И божья милость пусть ему поможет».
Как школьник, на уроке вопрошен,
Свое желая обнаружить знанье,
Рад отвечать про то, в чем искушен:
«Надежда, — я сказал, — есть ожиданье
Грядущей славы; ценность прежних дел
И благодать — его обоснованье.
От многих звезд я этот свет узрел;
Но первый мне его пролил волною
Тот, кто всех выше вышнего воспел.
«Да уповают на тебя душою, —
Он пел, — кто имя ведает твое!»
И как не ведать, веруя со мною?
Ты ею сердце оросил мое
В твоем посланьи; полн росы блаженной,
Я и других кроплю дождем ее».
Пока я говорил, в груди нетленной
Того пожара — колебался свет,
Как вспышки молний, частый и мгновенный.
«Любовь, которой я досель согрет, —
Дохнул он, — к добродетели, до края
Борьбы за пальму шедшей мне вослед,
Велит мне вновь дохнуть тебе, взирая,
Как ты ей рад, дабы ты мне сказал,
Чего ты ожидаешь, уповая».
«Я это понял, — так я отвечал, —
Из Нового и Ветхого завета,
Цель душ познав, тех, что господь избрал.
В две ризы будет каждая одета
В земле своей, — Исайя возвестил.
А их земля-жизнь сладостная эта.
Еще ясней, по мере наших сил,
Твой брат, сказав про белые уборы,
Нам откровенье это изложил»,
Когда я кончил, — огласив просторы,
«Sperent in te» раздалось в вышине;
На что, кружа, откликнулись все хоры.
И так разросся свет в одном огне,
Что, будь у Рака сходный перл, зимою
Бывал бы месяц о едином дне.
Как девушка встает, идет и, к рою
Плясуний примыкая, воздает
Честь новобрачной, не кичась собою,
Так, видел я, вспылавший пламень тот
Примкнул к двоим, которых, с нами рядом,
Любви горящей мчал круговорот.
Он слился с песнопением и ладом;
Недвижна и безмолвна, госпожа
Их, как невеста, озирала взглядом.
«Он, с Пеликаном нашим возлежа,
К его груди приник; и с выси крестной
Приял великий долг, ему служа».
Так Беатриче; взор ее чудесный
Ее словами не был отвлечен
От созерцанья красоты небесной.
Как тот, чей взгляд с усильем устремлен,
Чтоб видеть солнце затемненным частно,
И он, взирая, зрения лишен,
Таков был я пред вспыхнувшим столь ясно
И услыхал: «Зачем слепишь ты взор,
Чтоб видеть то, чего искать напрасно?
Я телом — прах во прахе до тех пор,
Пока число не завершится наше,
Как требует предвечный приговор.
В двух ризах здесь, и всех блаженных краше,
Лишь два сиянья, взнесшиеся вдруг;
И с этим ты вернешься в царство ваше».
При этом слове огнезарный круг
Затих, и с ним — рождавшийся в пречистом
Смешенье трех дыханий нежный звук;
Так, на шабаш иль в месте каменистом,
Строй весел, только что взрезавших вал,
Враз замирает, остановлен свистом.
О, что за трепет душу мне объял,
Когда я обернулся к Беатриче
И ничего не видел, хоть стоял
Вблизи нее и в мире всех величий!