Перевод Н. Рыковой
Он глыбой бронзовой стоит в молчанье гордом.
Упрямы челюсти и выпячен живот,
Кулак такой, что с ног противника собьет,
А страх и ненависть на лбу застыли твердом.
На площади — дворцы холодные; она,
Как воля жесткая его, прямоугольна.
Высматривает он угрюмо, недовольно,
Не брезжит ли зарей грядущая весна?
Понадобился он для рокового дела,
Случайный ставленник каких-то темных сил,
И в сумрачном вчера успешно задушил
То завтра, что уже сверкало и звенело.
Был гнев его для всех единственный закон
В те дни; ему тогда бряцали на кимвалах,
И успокаивал трусливых и усталых
Порядок мертвенный, который строил он.
Как мастер, опытный в искусстве подавленья,
Он тигром нападал и крался, как шакал,
А если он высот порою достигал, —
То были мрачные высоты преступленья.
Сумев закон, престол, мошну свою спасти,
Он заговоры стал придумывать, чтоб ложной
Опасностью пугать, чтоб ныне было можно
У вольной жизни лечь преградой на пути.
И вот на площади, над серой мостовою
Он, властный, и крутой, и злобствующий, встал,
И защищать готов протянутой рукою
На денежный сундук похожий пьедестал.