Хоть усталое сердце мое будет вечно страдать 0 (0)

Из Бодлера

Хоть усталое сердце мое будет вечно страдать,
Всё же новыми гимнами буду тебя прославлять;
О дитя! ты резвишься, ты любишь играть.

И да будешь осыпана вся ты цветами,
Ты, о женщина, с ярко-святыми глазами,
Разлучившая нас с мировыми грехами.

Словно Лета нам счастье забвенья дарит,
Поцелуй твой меня ароматом пьянит,
Привлекая, он дразнит меня, как магнит.

И в годину разврата, несчастий и бед,
Когда больше ни правды, ни истины нет,
Ты сверкаешь для нас, словно трепетный свет.

Словно в бурю звезда, что горит морякам,
Ты сияешь в несчастьях и в бедствиях нам;
Я несу свое сердце к твоим алтарям.

И как рыбою пруд, ты полна добротой,
Ты источник, как юность живой, молодой, —
Возврати мне мой голос, — я жалкий немой!

Я так гадок, так низок, — сожги же меня;
Я так груб, неотесан, — смягчи же меня;
Я так слаб, я так дряхл, — укрепи же меня!

Ты, как пища, мой голод всегда утоляешь,
Ночью мрак для меня, как звезда, озаряешь, —
Управляй мной всегда, как теперь управляешь.

Ты, как баня душистая, силы нам дай,
Нас очисти, омой, опьяни, закачай,
Ароматными травами нас заласкай!

И от тяжких недугов ты нас исцели,
Всем молениям нашим смиренным внемли,
Унеси нас от грешной, развратной земли!

Засверкай, словно чаша для жертв золотая,
О Франциска, надежда моя дорогая!
Счастье, радость, вино и мечта голубая!

Новогодний гость 0 (0)

Валерию Брюсову

Ты гость мой странный, ты мне неведом.
Скажи ж — кто ты?
Нанес визит мне перед обедом,
До темноты.

Жакет застегнут. Цветок в петлице.
Лет тридцать пять…
Но над висками уж серебрится
Седая прядь…

Уста — улыбки, движенья — ритмы,
А взоры — дно.
На мой вопрос он говорит: «Мы
Родня давно…»

На мой вторичный — «Родня в веках мы…»
Ах, так — в веках!..
Золотники точны и драхмы
В его словах.

Сплошная точность, во всем учтивость,
Но вот напасть:
Ведь красота не есть красивость,
А ум — не страсть.

Наш спор был вежлив, наш спор был долог,
Сугубый спор…
Уж нежный вечер надвинул полог
С соседних гор.

Для гостя ум служил законом,
Мне — лишь умом.
И мы простились полупоклоном,
Полукивком.

Но, и сквозь споры роковые,
Не так уж прост,
Из-под его успел полы я
Заметить хвост.

На кладбище 0 (0)

Исполнена твоя мечта.
Преодолев своё волненье,
Стою у чёрного креста
И жду тебя, как привиденье.

Вокруг какой-то жуткий лес
Могильных плит, крестов, часовен,
И даже свод ночных небес
Над этим кладбищем неровен.

И здесь назначить randez vous,
Где назначают лишь поминки!..
Но вот сквозь сон — хоть наяву —
Я слышу шорох по тропинке.

И ты пришла… Под кисеёй
Я узнаю черты царицы.
О, и средь мёртвых мы с тобой
Живыми будем до денницы!

Проводы 0 (0)

Морозная даль нелегка,
И санки подбрасывать будет.
Я знаю: не дрогнет рука,
Но сердце меня не забудет.

Закроет волокнами дым
Начало зимы и дорогу…
Я справлюсь с волненьем своим,
Привыкну к нему понемногу.

Пусть ветви чернеющих ив,
Так жаждущих белого снега,
Не будут и знать, как красив
Захват рокового набега.

Я жажду зимы, как они,
И верю я ей, как они ей.
Мы с ивами будем одни
Следить за своей агонией.

Следить, но и верить звезде:
Пусть вырвет у смерти она нас,
У той, что нас ищет везде
Сквозь стёкла, одетые на нос.

Арсений Альвинг — Interieur 0 (0)

Как призраки букетов гордых,
Поблекшей лентой обвиты,
На зыпылённых клавикордах
Лежат иссохшие цветы.

Во мгле зеркального овала,
Где дремлет голубой портрет,
Пустая ваза льёт устало
Хрустальный, отражённый свет.

Быть может грёза вдохновенья,
Быть может плод высоких дум —
Во власти медленного тленья,
Раскрыт на столике волюм.

Экран придвинутый к камину,
Ласкает нежностью тонов;
Над ним дракон сгибает спину
На сером мраморе часов.

По стенам старые офорты
Висят под выпуклым стеклом.
Атлас дивана чуть потёртый,
Прикрыт разорванным чехлом,

Наивен на подушке смятой
Расшитый бисером венок;
А рядом, палевый когда-то,
Забыт батистовый платок.

И солнце, сквозь большие окна,
На ткани спущенных портьер
Дробит незримые волокна,
Рождая облики химер.

Бессонница (2-я, кирпичная) 0 (0)

Когда бы медлительным жалом
Избыть эту страшную боль…
Послушай: холодный, усталый —
Позволь замолчать мне, позволь!..
Я знаю: в узоры гранаты
Разнизаны волей, но чьей?
И кем так мучительно сжаты
Фасады немых кирпичей?..
Всё арки, всё тёмные арки…
Как жутко от этих аркад!
Единственный, может быть, яркий
Мой миг не вернётся назад.
Да полно: ужели случилось
Вот так вот, блаженно, точь-в-точь?..
А если всё это приснилось
В тяжёлую, душную ночь?
О маятник, аспид железный,
Тягуч твой постылый вояж!..
И днём мы над тусклою бездной,
И ночью над нами она ж!..

Мука струн 0 (0)

Я пьян сегодня мукой струн.
Его рука касалась скрипки.
Он вечно жив, он вечно юн,
Он вечно бог своей улыбки.

Он улыбнулся, как король —
И все мы ниц пред ним упали.
Какой восторг, какая боль
По этим струнам трепетали!

Как он умел соединить
И слить в одно все наши тени,
Как нежно длилась эта нить
Неисчерпаемых томлений!

Как он сумел зажечь сердца
Огнём тоски и обреченья,
Как не хотели мы конца,
Конца мелодии мученья!

Как сладко было сознавать,
Что вот он здесь, что вот он с нами,
Что вот он понял нас опять
Своими скорбными глазами.

Что вот он жив, что вот он юн,
Что он приходит к нам оттуда,
Что в этой тяжкой муке струн
Такое радостное чудо!

Чудище 0 (0)

Сонет-подражание Евгению Кропивницкому

Вот надвинулось страшное что-то.
Нет спасенья. Укрыться? Бежать?..
Бесполезно. Душа, словно тать,
Изошла немотой и зевотой.

Все напрасно. Безжалостный кто-то
Вдруг напомнил так тихо: «опять?..»
Сколько их, да, пожалуй, 105,
Если только не сбился со счета.

Да: 105 сверхтомительных дней…
Что за хруст, что за стоны и… кашель.
Я же жив еще, право, ей-ей!

Пусть вокруг меня липкая каша,
Пусть погибнуть мне в ней суждено —
Заглянул я на самое дно!..