Стихи Дмитрия Сухарева

Вчера впервые взял отгул
От электродов и акул —
Да и пуста аквариалка.
Работы нет, душа пуста,
Вчера мне стукнуло полста,
К тому ж вообще акулок жалко.

Вчера мне стукнуло полста.
Приехал президент ЮНЕСКО.
Его приветствовал народ,
Пока до городских ворот
Он шел. Какая-то брюнетка
(Не городская ль голова?)
Читала в микрофон слова,
А я стоял в толпе зевак.

Вот тут-то добрые соседи
И объявили мне в беседе,
Что этот день зовется так:
День Мертвых. Славно! Прямо в лоб.
И угораздило ж родиться.
Нет, братцы, этак не годится.
(«Ковчег» же, между прочим,— гроб.)

Под вечер, лежа на боку,
Варился в собственном соку,
Боюсь, что соку был излишек.
Когда совсем не стало сил,
Таблеткой праздник закусил.
Не привезли ли акулишек?

А студентки из Белграда спели мне «Катюшу»,
Они спели мне «Катюшу» и спасли мне душу.
А погромче пела Бранка, а почище Нада,
А я сам сидел на стуле, подпевал где надо.

И, как лодочки, поплыли под луною страны
Оттого, что над рекою поплыли туманы.
Ах, «Катюша»! Из райцентра у нее словечко,
А мотивчик из местечка, где живет овечка.

Там живет овечка Рая, ей двадцатый годик,
И, на скрипочке играя, старый Моня бродит.
А в районе нету Мони, никакого Мони,
Там играет дядя Федя на своей гармони.

И под скрипочку с гармошкой под большой луною
Все плывет большая лодка за моей спиною.
Мы за лодочку за нашу опрокинем чашу,
А пока святое дело — осушить за вашу.

Спойте мне еще разочек, и опять красиво!
А сойдете мне за дочек — и на том спасибо.
Одесную сядь, Катюша, а налево — Рая,
А я с чашей посередке, словно в центре рая.

Ах, не все еще пропало, нет, не все пропало,—
Я скажу тому, кто в жизни понимает мало.
А тому, кто в этой жизни понимает много,
Я скажу: «А вы, товарищ, не судите строго!»

Полдень. Привезли в отель туристов —
Медсестер, текстильщиц, трактористов;
Друг за дружку держатся слегка,
Потому — похожи на хористов:
Скажем, хор районного ДК.

Первые, допустим, голоса
Местную торговлю укрепили:
В первые же, скажем, полчаса
По складному зонтику купили.

А вторые голоса пошли
Укреплять здоровье под лучами
И в шезлонгах дружеской земли
Тоннами фотоны получали.

Ужин. Так бы нам всегда и жить —
И обслужат нас, и не обложат.
Прочих спросят, что им положить,
Этим — что положено положат.

Взял баварец светлого пивка,
Сок техасец, колу алабамец.
Славный хор районного ДК
Наблюдал за этим, улыбаясь.

Полночь, тишина. Альты с басами
Сны себе показывают сами,
Но и полночь не ослабит уз:
Третьи голоса под небесами
Укрепляют связи братских муз.

Пристань — это не пристанище,
Это просто пересадка.
Ты куда, мой путь, протянешься,
До какого полустанка?
Отыщи мне мыс Желания!
Вырвись в бухту Откровенья!
Пристань — это ожидание,
Ожиданье отправления.
Под ковшами под медвежьими
Посидим, дорогу спрыснем.
Вдруг очнемся: — Где мы? Где же мы?..
— Все в порядке.
Это — пристань.

Целовались в землянике,
Пахла хвоя, плыли блики
По лицу и по плечам;

Целовались по ночам
На колючем сеновале
Где-то около стропил;

Просыпались рано-рано,
Рядом ласточки сновали,
Беглый ливень из тумана
Крышу ветхую кропил;

Над Окой цветы цвели,
Сладко зонтики гудели,
Целовались — не глядели,
Это что там за шмели;

Обнимались над водой
И лежали близко-близко,
А по небу низко-низко —
Самолетик молодой…

Бремя денег меня не томило,
Бремя славы меня обошло,
Вот и было мне просто и мило,
Вот и не было мне тяжело.

Что имел, то взрастил самолично,
Что купил, заработал трудом,
Вот и не было мне безразлично,
Что творится в душе и кругом.

Бремя связей мне рук не связало,
С легким сердцем и вольной душой
Я садился в метро у вокзала,
Ехал быстро и жил на большой.

И мои золотые потомки
Подрастут и простят старику,
Что спешил в человечьем потоке
Не за славой, а так — ко звонку.

Что нехитрые песни мурлыкал,
Что нечасто сорочку стирал,
Что порою со льстивой улыбкой
В проходной на вахтера взирал.

В японском странном языке
Есть слово, хрупкое до боли:
Аиои.

В нем сухо спит рука в руке,
В нем смерть уже невдалеке
И нежность в нем — не оттого ли?

А в странном русском языке
Есть выражение: пуд соли.

И двое съели соли пуд,
И одолели долгий путь,
И все сыграли роли.

А если двое — я и ты,
Так это вдвое теплоты.
Переругаемся — и в путь
И без согласных как-нибудь
Свой пуд беззубо дожуем,
Глядишь, вдвоем и доживем:
Аиои!
Аиньки-оиньки!

Куплю тебе платье такое,
Какие до нас не дошли,
Оно неземного покроя,
Цветастое, недорогое,
С оборкой у самой земли.

Куплю тебе, кроме того,
Кассеты хорошего звука,
Кассетник включить не наука,
И слушай и слушай его.

Но ты мне скажи: отчего,
Зачем эти тяжесть и мука?

Зачем я тебя и детей
Так тяжко люблю и жалею?
Какою печалью болею?
Каких содрогаюсь вестей?
И холод зачем неземной
Меня неизменно пронзает,
И что мою душу терзает —
Скажи мне, что это со мной?

С обложкой весеннего цвета
Куплю тебе модный журнал,
Прочтешь три-четыре совета,
Нашьешь себе платьев за лето —
Устроишь себе карнавал.

С оборкой у самой травы,
С оборкой у желтой листвы,
С оборкой у снега седого.

С оборкой у черного льда…
Откуда нависла беда?
Скажи мне хоть слово, хоть слово.

В старый город, в старый город
Въезд машинам запрещен.
Забреду я в старый город
С аппаратом за плечом.
Закуплю открытки-марки,
Подивлюсь на старый хлам,
Аппарат старинной марки
Наведу на старый храм.

Горы, каменное диво,
С трех сторон стоят стеной.
Кручи гор да гладь залива
За стеною крепостной.
Как на фоне этой глади
Розы пышные цветут!
А когда-нибудь в осаде
Люди сиживали тут.

Кто в осаде, кто в засаде,
Сверху грохот, сзади гром:
Будто тигры в зоосаде —
За стеною да за рвом.
Без досады справлю тризну
По драчливым тем годам
И беспечному туризму
Предпочтение отдам.

Ты лежи, моя открытка,
В старом ящике на дне,
Ты ползи ко мне, улитка,
По старинной по стене.
Старый город, старый камень
И харчевня «Старый ром».
Что-то пишет старый парень
Притупившимся пером.

Пробки выбьем, дружно выпьем
За союз младых сердец!
Натали опять брюхата,
И не с краю моя хата —
Ай да Пушкин, ай да Пушкин,
Ай да Пушкин молодец!

Метража у нас негусто,
Гаража не нужно мне,
У меня в кармане пусто,
Но в душе большое чувство
Восхищения супругой,
Уважения к жене.

Пожалел бы поп Никита
Обручальных нам колец,
Жизнь моя была б разбита,
Я попал бы под копыта
И настал бы, и настал бы,
И настал бы мне конец.

Погоди, разбогатеем —
Богатеем стану вдруг,
Напишу лихой сценарий —
И тогда твоих стенаний
Не услышу, не услышу,
Не услышу, милый друг.