Лунный камень 0 (0)

Отыщи мне лунный камень,
Сто преград преодолев,
За горами, за веками,
В древних кладах королев.

Отыщи мне лунный камень,
Талисман моей любви,
Над Землёй, за облаками,
На Луне, в любой дали.
Что приносит он несчастье —
Лгут! Счастливый камень он.
Раздели Луну на части
Между всеми, кто влюблён.

Отломи кусочек крайний
Самой грустной из планет…
Подари мне лунный камень,
Подари мне лунный свет.

Мрачная молитва 0 (0)

Как люди любят свары,
как в этом люди стойки!
Кипят, как самовары,
и на больничной койке.
И У родной могилы,
на рубеже-пределе…

Дай, бог, такой же силы
мне в моем скромном деле!

Как известно, молодость безбожна 0 (0)

Как известно, молодость безбожна
Ей не надо вечности богов…
Оттого, наверное, безбольно
И проходит первая любовь.
Первая, смущенная и лунная,
Первое свеченье юных глаз…
Первая любовь беспоцелуйная,
Ах, зачем, ты, покидаешь нас?
Та, с которой под луну, под дождь ли
И под свет далеких звезд любых…
Умоляю, мальчики, подольше
Не целуйте девочек своих!

Жизнь — одуванчик, мы — пушинки 0 (0)

Жизнь – одуванчик, мы – пушинки,
дунь, и кого-то нет уже…
А если дунут по ошибке,
куда лететь моей душе?
Не знаю мира я иного,
любя земные рубежи…
Душа к полёту не готова.
Поосторожнее дыши.

Какое-то странное чувство 0 (0)

Какое-то странное чувство,
что скоро с весенних небес
нагрянет нежданное чудо,
хотя не бывает чудес.
Решится какая-то тайна,
которая мучит давно.
Случится, решится… А странно
и боязно чуть всё равно.
Как напрочь забытая рифма,
во мне оживает опять
в биенье смятенного ритма
глагол удивительный – «ждать».
А долго ли – это неважно.
На счастье своё, на беду,
живу напряжённо, отважно
в коротком спряжении – жду!

Прозрение 0 (0)

Улыбаясь пасторально,
как блаженный казначей,
я теряю постоянно
сотни разных мелочей.
То ключи, то авторучку,
зажигалки – всё подряд…
То перчатки, то получку,
как в народе говорят.
Никуда не обращаюсь,
провидению назло,
никогда не обольщаюсь,
что с той вещью мне везло.
Я не верю в талисманы,
виноваты, знаю я,
то дырявые карманы,
то рассеянность моя.
У любой моей потери
есть счастливый оборот:
вдруг случайно к чьей-то двери
ключ мой точно подойдёт?
Пусть ночную темень плавя,
солнцем крошечным в зенит,
зажигалочное пламя
грусть бессонниц озарит.
Деньги для того, чтоб тратить,
а с нежданными не грех
сделать самобранкой скатерть
на столе своём для всех.
Это всё я представляю
и открытию дивлюсь:
ничего я не теряю,
не теряю, а делюсь.
Вещи нами править рады:
сосчитай, запри, проверь…
Соболя, авто, караты…
Человек! Руби канаты
щедростью своих потерь!

В необозримых просторах 0 (0)

В необозримых просторах,
главы седые клоня,
горы стоят, без которых
не проживу я и дня.
Это они заслонили
землю мою от огня,
это они сохранили
мир красоты для меня.
В каменных их разговорах
слышится эхо веков.
Горы стоят, без которых
трудно, как без земляков.
Это они заточили
в плен клокотанье струи,
это они научили
мужеству скулы мои.
Снег для лавин, словно порох
в пороховницах храня,
горы стоят, без которых
нет – и не надо! – меня.

Я слышу, как небом синим 0 (0)

Я слышу, как небом синим,
я вижу, как веткой клейкой
кричит моя Россия
Кавказу: «Салам алейкум!»
Я слышу, блеснув просторы
рассветом большим и красным,
кричат в ответ мои горы
по-русски ей: «Здравствуй!»

Не уходите в сытость, люди 5 (1)

Не уходите в сытость, люди,
о, сколько нас ушло уже!
Я не о чарке, не о блюде,
не о наряде – о душе.
Россия голодала много,
в ярме двужильности дыша,
но шире поля, выше Бога
была всегда её душа.
Я знаю, вы меня поймёте,
и пусть не будет мнений двух:
мы кровь от крови, плоть от плоти
того, что есть России дух.
К излишествам не привыкайте,
не заходите за черту.
Изголодаемся давайте
по человеку, по труду.
По песне, но не электронной:
ведь есть на свете соловьи…
По, чёрт возьми, неразделённой,
но все же, Боже, по любви!
Не будет музыки без лютни,
без муки в сердце мёртв поэт.
Не уходите в сытость, люди,
назад пути оттуда нет.

Заговори, отец, по-кабардински 4 (4)

Заговори, отец, по-кабардински,
хотя б немного внуков поучи,
звеня уздечкой звуков, проскачи
в тот край, где ты на счастье им родился!
Заговори на языке отца,
отец мой, замолчавший от недуга!
Не значит, если лопнула подпруга,
что конь твой не доскачет до конца.
Заговори на языке родном,
таком гортанном и неповторимом,
пусть в нашем доме будет пахнуть дымом
костров пастушьих… Пусть греметь лавинам,
синеть горам, объятым снежным сном.
Заговори, отец, заговори!
Заговори назло проклятой хвори,
назло уколам вспомни иглы хвои,
сшивающие лоскуты зари
для твоего весеннего бешмета…
Прошу, отец, сегодня об одном:
заговори на языке бессмертья,
заговори на языке родном!

Когда вам что-нибудь не удалось 0 (0)

Когда вам что-нибудь не удалось
и нервным тиком скомкана щека,
излечивайте просто свой невроз:
купите трёхнедельного щенка.
Доверчив, беззащитен и смешон,
как неудачник, преданный молве,
весь непонятной силою смещён
к огромной неразумной голове.
Глазами перепутав даль и близь,
он в технике передвиженья слаб,
и будет вам казаться прочной жизнь
в сравненье с неустойчивостью лап.
Ему не надо гнать морщин с лица
и лить боржоми на пожар изжог…
Уже предрешена его судьба:
охотник, сторож, комнатный божок,
весёлый друг холостякам в годах
и компаньон для женщин без семьи,
и у него в бессмысленных глазах
вы так добры, прекрасны и сильны.
Лишь вас вместит внимательный зрачок
во время ритуала по утрам,
и пластырем шершавый язычок
покроет цепь больших и малых ран.
Нелепою покажется вражда
и важными обычные дела,
когда вдруг к вам, восторженно визжа,
метнётся первобытное дитя.
Захлёстывая шею поводком,
научитесь свободу вы ценить…
Он от всего сумеет исцелить,
обзаводитесь в дни невзгод щенком.

Родина, родившая отца 3.7 (3)

Родина, родившая отца,
Никогда не ведавшая страха,
Вся ты – оттиск моего лица,
Вся ты – взгляд с вершины Ошхамахо.
Родина, родившая меня,
Поколений трепетное эхо,
Вся ты – свет пастушьего огня,
Мягче моха он, теплее меха.
Родина, хранящая огонь
Наших дел, сердец, стихотворений,
Ты не любишь долгих уверений –
Просто я на грудь кладу ладонь
И твержу безмолвно, без конца:
«Ты – грядущих слов моих основа,
Ты – сама единственное слово,
Родина, родившая отца!»

Случилось это как-то в ночь 0 (0)

Случилось это как-то в ночь:
болело сердце – не помочь
и знающим латынь.
Я говорю ему: «Зачем
нам малярийный жар поэм?
Отринь его, остынь!»
Оно ни слова мне в ответ.
Скорей бы уж стекал рассвет
по клювам петухов…
Но только ночь, но только боль
и – в этом соль! – терпеть изволь
рождение стихов.
А я при чём? Здесь, например,
уместней был бы акушер,
ну, фельдшер, наконец…
Но вдруг – часами на стене –
в пульсирующей тишине
я чувствую: стучат во мне
две тысячи сердец.
И ритм не ритм, и звук не звук,
а в тёмном хаосе вокруг
лишь сполохи огня…
И чей-то голос: «Принимай!»
Как демонстрация на Май,
толпа вокруг меня.
Внутри – сплошная пустота…
О ты, святая простота,
что хуже воровства!
А сердцу надо так болеть,
когда бессильна даже смерть
остановить слова.
И ты, великий лекарь – жизнь,
спасать меня не торопись,
со лба ладонь стряхни…
Я соглашусь опять страдать,
крик боли, словно кость, глодать,
то возникать, то пропадать,
но только бы вопрос задать:
– Вы кто?
– Твои стихи.

Хочу лакума, пахнущего детством 0 (0)

Хочу лакума, пахнущего детством,
его когда-то бабушка пекла…
А мне, знакомой с кухней европейской,
в её меню, прелестном, только пресном,
такого вот не встретилось пока.

Хочу лакума, пахнущего дымом,
из кукурузной тающей муки…
Хочу хотя бы лакомством любимым
вернуть года в краю неповторимом,
где излечимы раны все мои.

Где слаще нет для бедствия лекарства,
где сразу в счастье от печальных дум…
Хочу лакума в жёлтых каплях масла,
но бабушкина печь давно погасла,
а я не знаю, как пекут лакум…

Ностальгия 0 (0)

Я забываю болезни другие,
Вне Родины только одна – ностальгия.
Я помню, как мы проезжали Дунай,
Дунай, что звенел, как пригоршня динар.
И вспомнилось мне –
Ружьё на стене
И фотография: дед на коне.
Белая речка, Чёрная речка,
Старого дома родное крылечко.
Бабка, ушедшая в старенький плед,
Усы теребящий, улыбчивый дед…
Они над письмом заграничным корпят,
Они никогда не видали Карпат.
И с наспех уложенными вещами
Они не сходили в весенней Варшаве.
Их лица туманом своим не белил
Осенний дождливый и шумный Берлин.
А я им пишу без единой помарки,
Я трачу последние марки на марки,
Чтоб сели с конвертом они на крылечко…
Белая речка, Чёрная речка…
Названья земли, для меня дорогие,
Вы – лучшее снадобье от ностальгии!