Стихи Ивана Киуру

Ну, давайте песню петь!
Жил да был малыш-медведь.
Был и толст и косолап,
Звался: Маленький Потап.

Вот пошел он по грибы,
Под высокие дубы.
Шел, грибам «ау» кричал…
Бац! — и волка повстречал!

Волк Потапу говорит:
— У меня нутро горит.
Я с утра не ел совсем…
Я тебя, Потапка, съем!

А Потам ему в ответ:
— Поищи другой обед!
Стыдно мишек обижать! —
Да как пустится бежать…

С косогора кувырком
Прокатился, словно ком!
И, уже за бугорком,
Стал спокойно рассуждать:

— Вот постарше мне лета б, —
Так ворчал малыш Потап, —
От медвежьих толстых лап
Пострадал бы ты тогда б!..

Солдатик, солдатик,
Зеленый,
маленький,
честный,
Худенький весь — от макушки
До самых
зеленых
пят!
Ты скажи, ты скажи мне, солдатик,
Худенький, маленький, честный,
Ты скажи: неужели тебе не дозволено спать?

Отвечал мне солдатик
(Худенький, маленький, честный),
Отвечал мне, качая
зеленою головой:
«Что за странный ты задал вопрос!
Неужели тебе неизвестно?
Никогда,
Никогда
На посту не заснет
Часовой!»

Был ли я капитаном?
Нет. Но матросом — был.
Сам ставил мачты и сам же (э-гей!)
Я в бурю мачты рубил.

В ураганах, как птица, летал,
С буйной ватагой океан бороздил;
Плыл простором зеленым,
Серым простором плыл.

Море выплескивает из себя
Цветоподобных медуз,
Но раковина жемчужная
Всегда в глубине.

И во многие порты заходили мы
познавать кабаки.
И там пускали мы немедленно в ход
Тоскующие кулаки.

Тяжеловаты были наши кулаки;
Вставали на суше мы не с той, видать, ноги!
Зато, как чайки, на ванты
В море взлетали мы…

Море выплескивает из себя
Цветоподобных медуз,
Но раковина жемчужная
Всегда — в глубине.

Был ли я капитаном?
Нет. Но матросом — был.
Сам ставил мачты и сам же (э-гей!)
Я в бурю мачты рубил.

Многие годы, как вода, утекли,
Как волны ушли они, исчезли между скал,
Но разве теперь я знаю,
Чего я в море искал?

Многие годы, как вода, утекли,
Как волны ушли они, пропали между скал…
Чего же искал я в море?
Какую тайну искал?

…Море выплескивает из себя
Цветоподобных медуз,
Но раковина жемчужная —
Всегда — в глубине.

Не было морозов. Далеко был иней.
Роща заалела под звездою синей.

Роза заалела, роща зажелтела,
Вечно быть зелёной, знать, не захотела!

То ли ветер ей, звеня, шепчет, то ль ей снится?
— Выйди замуж за меня, красная девица!
Принесу тебе зарю, светом околдую
И на память подарю флейту золотую!

Роща встрепенулась, роща задрожала:
В ней душа проснулась, в ней любовь дышала!

Не было мороза, далеко был иней.
Роща заалела под звездою синей.
На заре краса-девица на коня садилась…
Или ветра песня эта роще только снилась?

Не было мороза, далеко был иней.
Роща заалела под звездою синей…

Там в пятом часу напевают сверчки
О теплой и звездной ночи,
В колючем лесу и в садах у реки
Звенят, как по камню ключи,
Звенят, как по камню ключи.

Художник суровый, но где же лазурь
На звучном твоем полотне?
Закат разъярен, по-осеннему хмур,
С малиновым солнцем над ним,
С малиновым солнцем над ним.

А солнце сжигает валежники туч
На моря прозрачной волне.
Чем ближе закат, тем сильнее кричат
Дрозды и сверчки вардане.

А море вздыхает, а море поет, поет,
И празднует праздник вода,
И пляшет, и пенное кружево вьет!..
Что морю века и года?

И берега радужен стал поворот,
И гор потемнела гряда…
И ночь от садов и от моря встает,
И в высотах восходит звезда,
И в высотах восходит звезда.

Над Москвой облака высоки,
Над Москвою ревущие зори,
Над Москвою — небесной реки
Рукава! И небесное море.

И шумит и вздыхает Кольцо
До полуночи — тяжким прибоем.
И текучи душа и лицо.
И бессильно тут слово любое.

Только главные ритмы лови!
Но сознанью откроется бездна…
И зачем говорить о любви?
О любви говорить бесполезно.

Из Катри Вала

Ветер нес мои приветы и вести
всем идущим за солнцем – на восток и на запад.
Сотни лет
жизнью караванов
в желтом гневе пустыни был я.

Но сила былая
уходит:
гаснет живое дыханье
в стране смерти.

Тихо шурша,
упругие кольца барханов
обвили меня и застыли
мертвым бескрайним морем.
Надо мной закружили
черные смерчи…

Паук пустыни – детище смерти –
не спеша плел тенета…
Годы мчались…
Сады мои, сады!
Остались от вас лишь немые стоны.

О странники, странники!
До караванов
не доносится голос мой:
он затих под саваном желтым.

Родник мой, родник! –
Синий глаз глубин, – ты меркнешь…
Но чу!.. Словно во сне,
под расплавленным гневом песков,
в глубине
серебристые всплески моего родника
вновь послышались…
Этот плеск –
мой смех над смертью.

Из Катри Вала

Точно звезды летучие, наши сердца
парят высоко, высоко над землей.
Вижу взор твоих глаз, вижу сердце твое,
но в божьи сады нам закрыты пути.

Смерти нет, нет греха!
И величьем любви
устремились мы в вечность,
в блистающий мир,
и над нами моря, и под нами моря…
Ты слышишь ли, милый, дыханье земли?

О, не гасни, не гасни, моя звезда!
Меня не оставь, моя звезда!
Неужели ты робок, небесный огонь,
и тебе не по силам звездный полет?
Ты в сердце мое, любимый, взгляни,
черпай силы, любимый, в сердце моем!
Ты не можешь упасть, ты не смеешь упасть:
под нами моря, и гибель внизу.

Где ты, милый? Откликнись!
Где? Отзовись!
Я не вижу тебя,
я не слышу тебя…

Но, как прежде, во тьме,
силу смерти поправ,
одинокое сердце в вечность летит.