Стихи Людмилы Вилькиной

Я небом рождена на свет вакханкой,
Здесь стала бледной, верною рабой.
Была б я людям счастьем и судьбой —
И тесной дорожить должна землянкой.
Вослед за мной — победной куртизанкой —
Народ бы шёл, прикован красотой,
Гордился б храм моею наготой, —
И вот средь вас блуждаю чужестранкой.
К необычайному привыкли все,
Я ж и обычное считаю чудом,
Я — цвет, заглохший в житной полосе,
Я — свет в плену, томящийся под спудом,
Я — мир, в котором солнце не зажглось.
Я — то, что быть должно и не сбылось.

Как в знойный день студёная вода,
Как медленные острые лобзанья,
Отрадны в жизни мне мои страданья.
О, если б я могла страдать всегда!
Пускай весь мир падучая звезда,
Пускай на миги горе и желанья —
Одна из всех вновь перешла за грань я —
Мне жизнь милей на миг, чем навсегда.
Я знаю, радость тяжелей печали.
Она веселья мне не принесла.
Страдания для душ колокола:
О вечности твердят, влекут нас в дали…
Страданья бесконечны. Оттого
В них отражённым видом божество.

Большая комната. Я в ней одна.
В ушах звучат недавние укоры,
Упрёков гул — весь ужас мелкой ссоры.
Не плачу я. К себе я холодна.
Но, кажется, задвигалась стена.
Как грозно разошлись на ней узоры.
Хочу я встать, спустить на окнах шторы
И снова падаю. Как жизнь страшна!
Мне вспомнилась из детских лет минута.
Всё я одна, всё так же, как теперь.
Лишь меньше комната; ко мне чрез дверь
Доходит гул упрёков. Ссора. Смута.
Но в будущем мне брезжит нежный свет…
Оно пришло. Теперь надежды нет.

Не выйдет тот, кто раз попал в мой сад.
Меж гротов, спящих вод, аллей, беседок —
Везде цветы, но аромат их едок,
И неспокоен сон цветущих гряд.
Подобный страстной мысли — сад глубок.
Среди прогалин блещут клумбы лилий.
А там, где ветви солнце заслонили,
Болотных роз сплетается венок.
Из города ведёт в мой тёмный сад
Воздушный мост, над пропастью висящий,
На дне её бежит поток шумящий.
Чернеют камни, как чудовищ ряд.
Неверен путь ко мне в мой сад манящий,
Но от меня дороги нет назад.

Пустынный зал. Витрины. Свет и мгла
Здесь борются, как боги Зороастра.
Стремится к своду лёгкая пилястра,
Брожу одна и к вазе подошла.
Две длинные волюты, два крыла,
Как руки из сквозного алебастра,
Средина округлённая, как астра,
Два нежных разветвленья у ствола.
С волнением нежданным пред тобою,
О бледная подруга, я стою.
Как ты чиста! Влюблённою мечтою
Ловлю мечту прозрачную твою.
Ты чутко спишь. Ты ждёшь неутомимо…
Всегда одна. Часы проходят мимо…
Для тщетных ласк, для чистых обнажений.

Мне с малых лет прозванье дали «Бэла»,
Хоть в память я Людмилы крещена.
Мысль Бэлы сладострастьем пленена
И чувства все послушны власти тела.
Душа Людмилы с жизнью всё светлела,
В толпе людей она всегда одна.
На Бэлу смотрит с гордостью она,
От счастия бежит, страшась предела.
Когда с Людмилой встретилась любовь,
Она склонилась с нежностью покорной.
Но в Бэле дерзко взбунтовалась кровь
И страсть зажглась — пожар над бездной чёрной.
Кто ближе мне и кто сильней из двух?
Дух святости иль страсти бурный дух?

Я сплю иль умерла — одно и то же.
Кровать иль гроб, — но тесны мне они.
Прервутся ли мелькающие дни,
Иль вечность будет длить одно и то же.
В домах у всех людей одно и то же.
В домах мы узники — всегда одни.
Дома людей — большие западни.
В них жизнь и смерть почти одно и то же.
Я в дом вошла в рассветный час, весной,
Но мрак стоял за мёртвыми стенами.
Я в дом вошла с небесными мечтами,
Но погрузилась в бледный сон земной.
Я в дом вошла с весельем и цветами,
Но, плача, дверь захлопнулась за мной.

Тяжёлый запах роз в моей темнице.
Темница — комната. Придешь ли? Жду.
Всё ало здесь, как в пламенном аду.
Одна лежу в прозрачной власянице.
Как подобает скованной Царице
(А грех — предатель в жизненном саду) —
Я телом лишь к ногам твоим паду,
Моя душа в божественной деснице.
Вот ты вошла, и шеи и груди
Коснулась молча тонкими руками.
Сестра моя, возлюбленная, жди…
Мы падаем под жгучими волнами.
Друг друга любим или славим страсть,
Отрадно нам под знойным вихрем — пасть.

Я верила, что в мертвенной долине
У нас с тобой мечты всегда одне,
Что близких целей, отдыха на дне
Равно страшимся, верные святыне.
Товарищ мой… Врагом ты стал отныне.
Жила слепой в бездонной глубине.
Ты — сновиденьем был в солгавшем сне,
Я — призрак создала в своей гордыне.
Но ты расторг сплочённый мною круг.
Отдай слова, которым не внимал ты.
Отдай мечты. Как мне, им чуждый стал ты, —
Мой враг — моя любовь — источник мук…
Иль может быть, всё это сон и ныне —
И ты не враг! И ты, как я, в пустыне?

Страшит меня довольство обладанья
И достиженья мертвенный покой.
Ужасней, чем забвенья мрак пустой,
Час дерзко утолённого желанья.
Обманный час! О если б на свиданья
Молитвы приносили мы с собой, —
Молитвы ласк! Стремясь к любви душой,
Мы для любви любили бы страданья.
От смертных жал бегу к своим мечтам
И лёгкие ищу прикосновенья:
Взгляд нежности — нетленный цвет мгновенья, —
Безмолвный поцелуй — венок в мой храм.
О, приходи для неземных сближений.

Сонет из Шекспира

Люблю твои глаза и грустный их привет.
Узнав, что ты меня казнишь пренебреженьем,
Они в знак траура оделись в черный цвет
И на печаль мою взирают с сожаленьем.
Востока бледного не красит так заря,
Так неба мирного не красит Веспер ясный,
Один в вечерний час над западом горя,
Как эти грустные глаза, твой лик прекрасный.
Так пусть в твоей груди, беря пример с очей,
И сердце гордое исполнится печалью.
Печаль тебе к лицу. Все в красоте твоей
Прелестней быть должно под траурной вуалью.
Я черной звать готов богиню красоты,
Уродливыми всех, кто создан не как ты.

Безмолвное отрадно мне признанье
Храню его. Я говорю без слов:
Люблю любовь, как робкий вздох цветов,
Как звёзд вечерних бледное мерцанье.
О, полюби и ты мое молчанье!
Слова мертвы и тяжелей оков.
Слова — души обманчивый покров,
В словах — любви с угрозой сочетанье.
Покуда ты любовь свою таил,
Я верила — ей нет предела в мире.
Она была светилом меж светил,
Далёким сном, пылающим в эфире.
Но ты нашёл пределы и слова.
Зажёгся день. Звезда любви — мертва.

Средь чисел всех милей мне цифра — два.
То — лебедь белая средь тёмных знаков,
Цветок поникший средь поникших злаков,
На длинном теле сфинкса голова.
Земля и небо — оба естества —
В ней слиты тайной всех лучей и мраков.
Она — обетованье вечных браков,
И там, где дышит жизнь, она жива.
В ней таинство зачатья и порока,
В ней отдых от единого добра.
В ней веры и сомнения игра,
В ней пёстрый шум и разноцветность рока.
Она — достойный образ божества,
Языческая лебедь — цифра два.