Парус (Белеет парус одинокий) 0 (0)

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..

Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

Метель шумит, и снег валит 0 (0)

Метель шумит, и снег валит,
Но сквозь шум ветра дальний звон,
Порой прорвавшийся, гудит;
То отголосок похорон.

То звук могилы над землей,
Умершим весть, живым укор,
Цветок поблекший гробовой,
Который не пленяет взор.

Пугает сердце этот звук,
И возвещает он для нас
Конец земных недолгих мук,
Но чаще новых первый час…

Осень 0 (0)

Листья в поле пожелтели,
И кружатся и летят;
Лишь в бору поникши ели
Зелень мрачную хранят.

Под нависшею скалою,
Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать порою
От полуденных трудов.

Зверь, отважный, поневоле
Скрыться где-нибудь спешит.
Ночью месяц тускл, и поле
Сквозь туман лишь серебрит.

Утес 0 (0)

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

«Утес» Лермонтова

В стихотворении Лермонтова «Утес» представлены два образа, противопоставленных друг другу: старый утёс и тучка, также они сопоставимы по следующим критериям: молодость – старость, беззаботность – обреченность, радость-печаль. Если применимо к утесу использован эпитет «старый», то «имя «»тучки» говорит само за себя, уменьшительно-ласкательный суффикс «к» создает образ тучки молодой, беззаботной, более того, она очень похожа на ребенка. Временное пространство стихотворения неоднозначно. С одной стороны — действие происходит стремительно — тучка ночевала — умчалась — утес остался одинок. Если же взглянуть более обширно, то время достаточно продолжительно. Так, тучка «ночевала на груди утеса-великана», получается, что утес-великан не просто место пребывания, а надежный кормилец, который взрастил свою подопечную, который отдал ей свою заботу, внимание. Но молодость скоротечна. Незаметно приходит старость. Благодаря ассонансу звука «о» мы слышим вой и плач одинокого пустынника… (одиноко, он, глубоко, тихонько). Убегая, тучка оставляет «влажный след в морщине», словно живительную влагу для облегчения жизни верного, мудрого друга. К сожалению, эта влага в скорости испарится, не оставив за собой ни следа воспоминаний о молодости, радости, и останутся лишь слезы — «и тихонько плачет он в пустыне».

В первой строфе преобладает порядок слов, который помогает нам также незаметно проследовать зрительно вслед за тучкой. Заметим, как меняется структурная организация строк во второй строфе. Автор использует инверсию, особенно выделяя слова- «одиноко», «задумался», «тихонько». И мы сами вместе с утесов смотрим прощальным взглядом вослед убегающей молодости-тучки. Плач тихий, потому как он не желает показаться слабым, беспомощным, прямым. Сочувствие автора к «переживаниям» утеса очевидны, не случайно стихотворение названо именно «утес», а не «тучка». И если образ тучки представлен красочной палитрой (золото, лазурь), то ни одной более-менее яркой краски мы не найдем при описании утеса. Здесь важнее другое — автор избегает всего напускного, поверхностного, и сосредотачивает внимание на глубоких внутренних переживаниях.

Посреди небесных тел 3.3 (4)

Посреди небесных тел
Лик луны туманный,
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной.

Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный.
Видно, там на небесах
Масленица вечно!

Ветка Палестины 0 (0)

Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали,
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы?..

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль, божьей рати лучший воин,
Он был с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?..

Заботой тайною хранима
Перед иконой золотой,
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой…
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.

Кто в утро зимнее 0 (0)

Кто в утро зимнее, когда валит
Пушистый снег, и красная заря
На степь седую с трепетом глядит,
Внимал колоколам монастыря;
В борьбе с порывным ветром, этот звон
Далеко им по небу унесён,
И путникам он нравился не раз,
Как весть кончины иль бессмертья глас.
И этот звон люблю я! — он цветок
Могильного кургана, мавзолей,
Который не изменится; ни рок,
Ни мелкие несчастия людей
Его не заглушат; всегда один,
Высокой башни мрачный властелин,
Он возвещает миру все, но сам
Сам чужд всему, земле и небесам.

Дары Терека 0 (0)

Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегаясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию журчит:

«Расступись, о старец море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить я готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал».

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:

«Я привез тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он упрямо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется черною космой».

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И, волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:

«Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу к тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее туманный,
Взор так тихо, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою».

Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.

И старик во блеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Темно-синие глаза.

Он взыграл, веселья полный,-
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.

На севере диком стоит одиноко 0 (0)

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна,
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.

И снится ей все, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растёт.

«На севере диком стоит одиноко» Лермонтова

«На севере диком…» — это стихотворение Лермонтова, которое поднимает тему одиночества. Отличается произведение тем, что сюжет был заимствован из стихотворения Гейне. При переводе этого произведения у поэта появилась идея позаимствовать образы и перенести на них свои переживания.

Выбор этих образов вполне обоснован. Детство и дальнейшая жизнь поэта пропитаны одиночеством. В раннем детстве Лермонтов лишился матери. Дальнейшие годы прошли под контролем бабушки, которая оградила отца от общения с ним. В приоритете было военное образование. Из-за тоски и одиночества мальчик рос замкнутым и вспыльчивым.

В образе дерева он отразил себя. Мысли и чувства переданы через сосну. Творчество Гейне и Лермонтова в этом похоже. Но в переводе присутствует иная смысловая нагрузка. У зарубежного поэта — это произведение о любви, у Лермонтова — философское. Деревья повторяют образы печальных и одиноких людей.

Главный символ стихотворения — это сосна. Испытываемый холод исходит не извне, а является внутренним. Это образ брошенного и одинокого человека, лишенного тепла, общения и поддержки. В некоторых строках присутствует два мира. Царство грез и реальности. Словом «диком» поэт утрирует одиночество, так как этот эпитет ассоциируется с чем-то тайным и древним, что вызывает чувство страха. Единственным успокоением для автора является дремлющая сосна, которая видит прекрасный сон о пальме в жарких песках. Помимо пейзажа, здесь нет больше никаких противоречий и противопоставлений. То что на Юге и Севере есть одинокие создания, наводит на мысли о том, что существует тоска во Вселенной и это у каждого вызывает ощущение обреченности и страданий.

В произведении это усилено за счет чувства невозможности объединения двух душ. Сосна находится на «севере диком», а пальма на «утесе горючем». Также стоит отметить, что в последних стихотворениях экспрессия отсутствует, которая прослеживалась в ранних. Поэт используют более простую речь, которая лишена художественности, это придает творению лиричность и подчеркивает это.

Смысл стихотворения — рассказ о дремлющей сосне и о ее сне. Произведение разделено на две части, что помогает разделить смысловую нагрузку.

Жанр — элегия. Строки, пропитанные грустью, поднимают проблему одиночества. Размер — четырехстопный амфибрахий. Лермонтов использовал перекрестную рифму. Стихотворение «На Севере диком…» это самостоятельное произведение, навеянное творчеством Гейне.

Прекрасны вы, поля земли родной 5 (1)

Прекрасны вы, поля земли родной,
Еще прекрасней ваши непогоды;
Зима сходна в ней с первою зимой,
Как с первыми людьми ее народы!..
Туман здесь одевает неба своды!
И степь раскинулась лиловой пеленой,
И так она свежа, и так родня с душой,
Как будто создана лишь для свободы…

Но эта степь любви моей чужда;
Но этот снег летучий, серебристый
И для страны порочной слишком чистый
Не веселит мне сердца никогда.
Его одеждой хладной, неизменной
Сокрыта от очей могильная гряда
И позабытый прах, но мне,
но мне бесценный.