Стихи Рэндалла Джаррелла

Нет, то не смерть: ведь умирают все.
Нет, то не смерть: мы умирали раньше,
Во время тренировочных полетов;
Мы разбивались, и аэродром,
Найдя бумаги, сообщал родным;
Росли налоги — тоже из-за нас.
Мы погибали не на том листке
Календаря, врезались в горы, в сено;
Мы полыхали над учебной целью.
Дрались с товарищами, погибали,
Как муравьи, собаки и чужие.
Ведь, кроме них, никто не умирал,
Когда мы были в средней школе! С чьей же
Теперь сравнить мы можем нашу смерть?
На новых самолетах мы бомбили
Объекты на пустынном побережье,
Вели учебные бои, стреляли
И ждали результатов. Так мы стали
Резервом, и одним прекрасным утром
Мы пробудились на войне в Европе.
Все было так же. Только гибли мы
Не по оплошности, а по ошибке,
(Которую так просто совершить).
Читали почту, вылеты считали
И называли именами женщин
Бомбардировщики, и истребляли
Изученные в школе города,—
Покуда наши трупы не валялись
Среди убитых нами незнакомцев.
Когда мы жили чуть подольше, нам
Давали ордена; когда мы гибли,
Считалось, что потери небольшие,
Нам говорили: «Здесь, на карте», мы же
Сжигали города.
Нет, то не смерть,
Совсем не смерть. Когда меня подбили,
Я вдруг увидел сон, что я погиб,
И города, разрушенные мною,
Шептали: «Почему ты умираешь?
Мы, впрочем, рады, что и ты погиб.
Но почему ты погубил меня?»

Человек сквозь окно вагона
Видит мир, как ребенок. В солнечном свете
Все, что вижу, определенно,
Безопасно. Но вечерами,
Когда темнеет в оконной раме,
Тень неуверенности — над вещами.

Однажды в сумерках монотонно
Дождь шумел. Я возмечтал простудиться
И простудился. Залез с ногами
Под одеяло. Давила меня
Тоска уходящего зимнего дня.
Я видел совсем простые предметы —
Стулья, столы — они были азбучны,
Но за окном разглядел я азбучные предметы мира
И понял, что мир,
В котором все кажется определенным,—
Это лишь тусклая маска странного мира,
Позади всего, что мы видим, есть ВСЕ.

Это невероятно.
Человек думает: под маской бытия
Свободная радость и свободная
Печаль (несвободная печаль — насильственная радость)
Движутся беспрестанно. Он глядит из вагона
И видит нечто за чертой бытия —
Во всем, во всем — в деревушках бегущих,
В промелькнувшей женщине, в зелени склона,
В человеке, говорящем жене «до свиданья»,
В тропинке через лес, полный жизнями, и в неуклонно
Летящем поезде — он постоянен
И не останавливается. Как чувство.

Это как произведение искусства,
Это единственно и неизменно:
За всем, что мы видим, всегда и везде —
Жизнь непонятная и нежеланная.

Из материнского сна я попал в Государство
И скрючился в его чреве, пока не обледенели
Шлем и комбинезон на высоте шести миль,
Проснулся я к жизни в разрывах зенитных снарядов
Потом меня смыли шлангом со стенок турели.