В окно я глянул и увидел дом.
Обычный дом – немыслимое чудо:
Он был семи- или восьмиэтажный,
И в первом этаже был магазин,
А выше были окна без решёток,
И каждое окно освещено
Своим особым светом, непохожим
На свет соседних. Это оттого,
Что там на окнах были занавески
И были шторы – словом, было то,
Чем люди отгораживаться вправе
От посторонних взглядов. Я, однако,
Сумел глазами памяти увидеть,
Узнать лицо потерянного рая:
Там были стулья и цветы на окнах,
Когда-то презиравшиеся мною
Цветы в горшках, зелёные божки,
С которых пыль стирают по субботам;
Там лампы в потолки не уходили,
Не прятались за мутным плексигласом,
А рдели в кринолинах абажуров,
Собой венчали шаткие торшеры,
Со стен свисали… Там на книжных полках
Лежали неожиданные вещи:
Шнурки от туфель, биллиардный шарик,
Чулок с иголкой в штопке, позабытый
Из-за гостей, нагрянувших врасплох;
Ещё рецепт – его уже с неделю
Никто никак не может отыскать…
Там были скатерти, на них ножи и вилки –
Орава режущих и колющих предметов…
Там, в этом доме, было много женщин –
Не медсестёр и не стенографисток,
А просто женщин. В платьицах домашних
Они, сколовши волосы небрежно
И рукава по локоть засучив,
Купали в новых ванночках младенцев,
Со лба к затылку отгоняя воду,
Чтоб мыльной пене в глазки не попасть;
И отблеск розовых мелькающих локтей
Ложился сполохом на сердце, обещая
Округлое и тёплое свершенье
Потом, когда погаснет в доме свет…
Да, я забыл сказать, что по фасаду
На доме было множество балконов,
Где стыли на ветру велосипеды
И в сети гамаков шли косяками
Проворные снежинки… Дом трещал –
Его неудержимо распирало,
Давило изнутри избытком жизни!
В нём жило всё – от шпильки головной,
От кошки и собаки до нескладных
Подростков с неуклюжими руками,
Украдкой сочиняющих стихи.
И алые частицы этой жизни
Сквозь кладку стен, как запах, проходили,
Летели сквозь зашторенные окна
Ко мне, ко мне, к откинутой фрамуге
Окна, перед которым я стоял,
На стол взобравшись. Целых полминуты
Я прикасался к человечьей жизни.
Потом я спрыгнул на пол. Вот и всё.
…Я знаю, что неловки эти строки,
Что мой товарищ глянет неподкупно,
Серьёзно покачает головой
И скажет мне: «А что как это проза,
Да и плохая?» – «Да,– скажу я,– да!
Плохая проза. Хуже не бывает…»