Павлин, Щегленок и Воробьи

Щегленок дикий залетел
На дачу знатного, большого господина;
В саду, средь цветника, на куст серены сел,
На всё с вниманием вокруг себя смотрел
И в первый раз еще увидел тут Павлина.
Подняв вверх голову, тот важно выступал,
Не шел, а, так сказать, едва передвигался,
И лишь с сереной поравнялся,
Как бы нарочно стал
И хвост свой распустил дугою.
Блеснуло золото с лазурью, бирюзою,
При солнечных лучах то яхонты горят,
То изумруды отливают.
Все радужны цветы мелькают и блестят
И яркостью своей Щегленка взор прельщают.
От удивленья был Щегленок вне себя.
«Позволь спросить тебя, —
Сказал Синице он, — голубушка сестрица!
Какая это птица?»
— «Павлин». — «Не царь ли это птиц?..
Царь, точно, царь! Вот у него корона!
Красивей во сто раз щеглят он и синиц!
Как гордо он идет! Ну право, встал лишь с трона!
Какая шея, грудь, осанка у него!
А хвост!.. Не видывал я лучше ничего.
Но это что? О боги!
Смотри-ка: у него нехороши ведь ноги!»
— «Невежа! — вскрикнули тут хором Воробьи. —
Чьи ноги, чьи
Дурными называть ты смеешь?
Павлина? Да всех птиц прекраснее Павлин».
— «Так точно, ноги лишь…» — «Да что ты разумеешь?
Уверить хочет всех один!
Нет, братцы, этого снести никак неможно!
Павлина нашего ругать Щегленок смел!
Клевать его, клевать!» Щегленок улетел
И опытом узнал, что никогда не должно
О недостатках птиц почтенных говорить,
А позволяется лишь только их хвалить.