И справа, и слева пестреют поля —
До грани, где с небом сомкнулась земля.
На них, как на мутном разливе реки,
Пустынно грустят хутора-островки.
Курганы под рожью угрюмо стоят:
Тяжел и неловок им новый наряд.
А крест колокольни маячит светло
Оттуда, где в балке ютится село…
Огромной, зеленой межою в полях
Ненужный, заброшенный тянется шлях —
Из северной дали, из дымки седой,
На полдень веселый, на полдень родной.
Тесьмой полосатою две колеи
Да след лошадиный по нем пролегли
И вьются в траве, как в лугах ручейки,
Минуя размывы, бугры и пески.
Проедет телега… иль путник пройдет…
И вновь он, как гостя, кого-нибудь ждет,
Лениво, истомно, бездумно лежит
И в пламя лазури сонливо глядит.
Дохнет ветерок — и замрет… и кругом
Все снова недвижно, над ним и на нем.
И в небе не видно ни тучек, ни птиц,
И нивы, незрелые, ждут еще жниц…
А прежде — не знал он: что — поле? что — серп?
Отзначен рядами развесистых верб,
Утоптан, укатан, в степи вековой
Бежал он, чернея, сплошною тропой.
И в пестром движеньи родившийся гул
Лишь ночью устало в безмолвьи тонул.
Как вихри, носились по нем казаки…
Из Крыма товары везли чумаки…
Скрипели обозы заезжих купцов…
Катились лавины московских полков…
И шли богомольцы, стиравшие след
От панских рыдванов и царских карет
Так было… Теперь он пустынен и глух
Подобия древних, беззубых старух,
Засохшие вербы — дуплистые пни —
Покорно считают последние дни
И в очи прохожему слепо глядят,
И словно о чем-то прошамкать хотят;
Но черные рты им засыпала пыль —
Мешает поведать дремотную быль.
Убогие нивы с обеих сторон
Тревожат, теснясь, его барственный сон.
О чем они шепчут? Что ропщут? Чего
Докучные нивы хотят от него?
Праправнучки вольных-раздольных степей, —
Что год, то дробнее, что год, то бедней, —
Спеша, подходили одни за другой
И вот обступили мятежной толпой.
Уж тронут его беспризорный пустырь,
Измерена жадно вся праздная ширь,
И шепот зловещий по нивам плывет:
Зачем, для кого он добро бережет?
Но чужд ему ропот голодных забот.
Из города в город идет он, идет,
Идет мимо хат — хуторов — деревень —
Туда, где миражит синеющий день,
От скуки считает курганы в дали:
Какие не срыты еще до земли?
И ждет не дождется от ветра вестей:
Что больше не страшны кошмары полей,
Что близко, за мертвым оплотом песков,
Колышется море из трав и цветов,
Что скоро в звенящих восторгом степях
С ним братски сольется неведомый шлях,
И хлынет от встречи желанно-родной
Былое веселье гремящей волной…
Но ветер с полудня вдали пролетел:
Из жалости правду сказать не хотел.