Cтихи Феликса Волховского

Кричи о равенстве, о братстве, о свободе,
За правду честный бой без устали веди,
Греми на деспота проклятьем и в народе
Сознание и мужество буди!

Кричи пером, и словом, и примером.
Кричи при всех, и всюду, и всегда,
Хотя б тебя прозвали изувером
Солидно-деловые господа.

И пусть твои слова насмешкой дышат злою
И страстию кипят, как лава, горячи,
И если крик твой кончится тюрьмою,
Припав к решетке, — все-таки кричи!

И если деспот хищною рукою
Тебя за горло схватит наконец
И ты не в силах будешь крикнуть: ‘К бою!’ —
Хоть молча плюнь в лицо ему, боец!

Сам-друг в степи необозримой,
Да впереди еще ямщик, —
И только слышен звон, да топот,
Да ямщика удалый крик…
И ни шпионов, ни жандармов,
Ни полицейских на пути!..
О, если б в этом отношеньи
Повсюду ту же степь найти!

Дважды ваш слуга покорный
Подвергался заключенью,
Ибо был подозреваем
В том, что служит убежденью.

В первый раз сидел полгода,
Во второй — два года с лишним.
Сколько ж времени на третий
Суждено ему всевышним?

Что ж, судя по прежним срокам
И логично рассуждая,
Мы едва ли ошибемся,
Лет пяточек полагая…

Но не думай, о читатель,
Что такое размышленье
Грусть в душе моей рождает
Или даже хоть смущенье!

О, напротив, я в восторге,
Вне себя от восхищенья,
Видя мощный дух прогресса
Даже в сроках заключенья!

Ну, я преступник, уж положим —
Я смел любить и рассуждать, —
Для извергов таких что ж ожидать мы можем?
Но мать? За что страдает мать?

За что же ей не знать покою
Хотя бы на один, хоть на единый час
И не смыкать ночной порою
От слез распухших старых глаз?

За что же ей в тоске бессменной, безысходной
День ото дня томиться и хиреть,
И силы надрывать работою бесплодной,
И муки ожидания терпеть?

И для чего нужны подобные искусы?
Что палачам страданья наши принесли?
Да будут прокляты властительные трусы,
Да будут прокляты все сильные земли!

Оторванные от родной земли,
Живем и умираем мы вдали.

Уж не для нас простор ее полей,
Обоза скрип и шелест камышей,
Улыбка рек средь низких берегов,
И тихий шум задумчивых лесов,
И песни звук, щемящей, мягкой, нежной,
Затерянной в степи седой, безбрежной…
Но муки все страны своей родной,
Ее тоску мы унесли с собой.

Мы слышим всё: и заглушённый стон,
И пение печальных похорон
Над теми, кто погиб в борьбе святой,
Героев смех и клич их боевой!
Ее надежды, радость, горе — с нами:
Мы связаны с ней нашими сердцами!
На нас глядит ее печальный лик,
И каждый стон ее, и каждый крик
В душе сыновней мукой отдается;
А сердце, словно сокол, бьется, бьется…

О, родина! Конец еще не близок:
Мучитель туп, силен, жесток и низок!..
Но всё ж твоя победа впереди.
Борись! Борись без устали и — жди!
Ограбленная подлыми ворами,
Нет, ты не нищая, — богата ты сердцами;
Они трепещут, полные любви:
‘На подвиг нас скорей благослови!’
И все дрожат, дрожат и ноют страстно…
Сердца такие бьются не напрасно!

Мой милый, честный друг. Серьезно смотришь ты
На божий мир, и жизнь в твоих глазах не шутка,
И ни страдания, ни сладкие мечты
В тебе не заглушат сурового рассудка.
И пред громадностью тех жизненных задач,
Что пред людьми стоят с рожденья до могилы,
Пигмеем кажется тебе любой силач,
Пустыми — собственные творческие силы.
Напрасно, милая! В наш век титанов нет,
Есть только сильные душой иль телом люди,
А чем души твоей прекрасный, ровный свет
Слабее силы той, что их волнует груди?
Поверь, никто из них без долгого труда
Не стал мыслителем, ни истинным поэтом,
И только веруй ты в себя, — твоя звезда
Зажжется, может быть, неугасимым светом.
Зачем пренебрегать божественным огнем!
Нет, пусть твой светлый ум свершит добра посевы,
Иль волю сердцу дай, и пламенным стихом
Польются из него могучие напевы!

Невеселы сибирские напевы,
В них нет и нежных, грациозных нот:
Под звук цепей свершенные посевы
Способны ль дать роскошный, нежный плод?..
Рожденные угрюмою природой,
Взлелеянные мрачною тайгой,
Они звучат холодной непогодой
И жесткостью страны своей родной.
Но в самой их суровости угрюмой,
Сквозь жесткость их стиха заметишь ты
Проникнутые мужественной думой —
И мощь, и благородные мечты.
Ни страха в них, ни лжи нет, ни сомненья,
Одна лишь честность диктовала их,
И молотом святого убежденья
Настойчивость ковала жесткий стих.
И этот стих помимо звуков нежных
К сердцам родным надежный путь найдет —
И в них — ленивых, черствых иль небрежных —
Оковы безразличья разобьет.

И скучно, и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды.
Лермонтов

О, сколько ж времени еще мне ждать письма?
Всё, всё, чем жизнь красна, уж отняла тюрьма:
Последней радости и той не пощадила!
Последний луч — и тот ревниво заслонила!
Так скряга алчною, дрожащею рукой
Обрезать норовит случайный золотой.
О, как хотелось бы измученной душою
Теперь мне отдохнуть над строчкой дорогою!
Но нет! я жду и жду; обычным чередом
Томительно идет, проходит день за днем,
А дорогого мне письма всё не приносит…
А сердце так щемит и так отрады просит!

На рассвете было, утром ранним —
Вышло солнышко, вышло красное
Из-за славных волжских Жигулевских гор,
Поднималося во поднебесье,
Светлым взором вкруг поглянуло.
Видит: в небе тучки вольные,
Вольны рыбки в Волге плещутся,
И над цветиками над лазоревыми
Нет ни барина, ни указчика…
10 И глядит на мир светло солнышко,
На их волюшку улыбается!

Как поглянуло солнце красное
На народ честной, на весь род людской,
Глядь — земля у них вся пограблена,
Трудовой народ нищета грызет,
А чиновное злое воронье
Кабалит его, топчет под ноги,
А поповство долгогривое
Лживым словом одурманивает,
20 Друг на дружку знай науськивает…
Позабыли люди правду братскую,
Позабыли они волю вольную:
Брат на брата кандалы кует,
Точит саблю, саблю вострую!..
Затуманилось тут солнце красное,
Темной тучкой позадернулось.

Уж ты солнышко, солнце красное,
Солнце ласково да приветное!
Не годится тебе, солнце, туманитись,
30 Не пригоже в тучки прятаться!
Не навек кривда правду опутала,
Не всё властвовать насильникам:
Входит в разум трудовой народ,
Он одумается да осмелится,
Станет дружно за правду-матушку,
Заведет порядки настоящие, —
Будет тебе на что порадоватись!

Улыбнись нам, красно солнышко,
Ты свети нам ярче прежнего,
40 Чтобы видел всяк кривду подлую,
Чтобы знал народ — где задоринка,
Чтобы познал он правду-матушку.
Чтоб не вешал буйну голову,
Чтоб не складывал рук мозолистых,
А растил бы удаль смелую,
Удаль смелую, молодецкую!
И придет тогда светлый праздничек,
Будет праздник — и не маленький —
На той ли трудовой на улочке, —
50 Воцарится правда светлая,
Правда братская, всем приветная!