Давно, давно в грязи земных страстей
Я затопил святые побужденья,
И редко видятся мне светлые виденья
Дней светлых юности моей.
Душа болит… Пороком и сомненьем
Омрачена святыня красоты.
Я не молюсь — с расчетом и с презреньем
Влача ярмо житейской суеты.
Но иногда, в часы безмолвной ночи,
Былого призраки окрест меня встают,
И ангел первых дней глядит мне грустно в очи,
И голос совести зовет меня на суд.
И мнится, мне святыня недоступна,
Мои мольбы противны небесам,
Вся жизнь моя позорна и преступна,
Я обречен страданью и грехам.
Там ад грозит ужасною картиной,
Здесь совесть — истин вечная скрижаль, —
И я в слезах паду пред Магдалиной
И выплачу души моей печаль!
И оживут молитвы чудной силой,
В душе любовь, и вера, и покой, —
И чист и светел, образ неземной
Горит во мгле, и голос милой
Звучит отрадно надо мной,
Как панихида над могилой, —
И я мирюсь и с небом, и с землей!