Короткие стихи Владимира Высоцкого — легко учить

Ах, не стойте в гордыне,
Подходите к крыльцу.
А и вы, молодые,
Поклонитесь отцу!

Он сердитый да строгий:
Как сподлобья взглянёт,
Так вы падайте в ноги —
Может, он отойдёт.

Вам отцу поклониться —
Тоже труд небольшой,
Он лицом просветлится,
Помягчеет душой.

Вы с того начинайте,
И потом до конца
Во всю жизнь привечайте
Дорогого отца!

Гололёд на Земле, гололёд,
Целый год напролёт — гололёд,
Будто нет ни весны, ни лета.
Чем-то скользким одета планета —
Люди, падая, бьются об лёд.

Гололёд на Земле, гололёд,
Целый год напролёт — гололёд.
Гололёд, гололёд, гололёд
Целый год напролёт, целый год.

Даже если планету — в облёт,
Не касаясь планеты ногами,
Не один, так другой упадёт —
Гололёд на Земле, гололёд, —
И затопчут его сапогами.

Гололёд на Земле, гололёд,
Целый год напролёт — гололёд.
Гололёд, гололёд, гололёд
Целый год напролёт, целый год.

Слезливое море вокруг разлилось,
И вот принимаю я слёзную ванну, —
Должно быть, по морю из собственных слёз
Плыву к слезовитому я океану.

Растеряешься здесь поневоле —
Со стихией одна на один.
Может, зря проходили мы в школе,
Что моря — из поваренной соли?
Хоть бы льдина мне встретилась, что ли,
Иль попался мне добрый дельфин!

А про неё слыхал слегка,
Что рядом нет уже Санька,
Что перед ней швейцары двери
Лбом отворяют; муж — в ЦК.
Ну что ж, в неё всегда я верил.

Сорняков, когда созреют, —
Всякий опасается.
Дураков никто не сеет —
Сами нарождаются.

Не обрывается сказка концом.
Помнишь, тебя мы спросили вначале:
Что остаётся от сказки потом —
После того как её рассказали?

Может не всё, даже съев пирожок,
Наша Алиса во сне разглядела…
А? Э! То-то, дружок,
В этом-то всё и дело.

И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается
В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне,
То даже то, что кажется, что только представляется,
Найдёт в своей загадочной и сказочной стране.

Мосты сгорели, углубились броды,
И тесно — видим только черепа,
И перекрыты выходы и входы,
И путь один — туда, куда толпа.

И парами коней, привыкших к цугу,
Наглядно доказав, как тесен мир,
Толпа идёт по замкнутому кругу —
И круг велик, и сбит ориентир.

Дождём размыта и грязна палитра,
Врываются галопы в полонез,
Нет запахов, полутонов и ритмов,
И кислород из воздуха исчез.

Ничьё безумье или вдохновенье
Круговращенье это не прервёт.
Но есть ли это — вечное движенье,
Тот самый бесконечный путь вперёд?

«Таких имён в помине нет,
Какой-то бред — орлёнок Эд…» —
Я слышал это, джентльмены, леди!
Для быстроты, для простоты
Прошу со мною быть на ты,
Зовите Эдом — это вроде Эдди.

Эд — это просто вместо имён:
Эд-гар, Эд-вард, Эд-монд.
Эд-елаида…

Но Эд — не сокращение,
О нет! — не упрощение,
А Эд, прошу прощения, —
Скорее обобщение
Для лёгкости общения,
Ни более ни менее.

Что ж сидишь ты сиднем,
Да ещё в исподнем?
Ну-ка, братка, выйдем
В хмеле прошлогоднем!

Кабы нам в двустволку
Пули ли, пыжи ли —
Мы б с тобой по волку
Насмерть положили.

Свечи потушите, вырубите звук,
Дайте темноты и тишины глоток,
Или отыщите понадёжней сук,
Иль поглубже вбейте под карниз гвоздок.

Билеты лишние стреляйте на ходу:
Я на публичное повешенье иду.
Иду не зрителем и не помешанным —
Иду действительно, чтоб быть повешенным,
Без палача (палач освистан), —
Иду кончать самоубийством.

Ах, порвалась на гитаре струна,
Только седьмая струна!
Там, где тонко, там и рвётся жизнь,
Хоть сама ты на лады ложись.

Я исчезну — и звукам не быть.
Больно, коль станут аккордами бить
Руки, пальцы чужие по мне —
По седьмой, самой хрупкой струне.

Быть может, о нём не узнают в стране
И не споют в хоралах,
Он брал производную даже во сне
И сдачу считал в интегралах.

Но теория вероятности —
Вещь коварная, как США:
У него одни неприятности,
А приятностей — ни шиша!

Знаю,
Когда по улицам, по улицам гуляю,
Когда по лицам ничего не понимаю.
И в нос, в глаз, в рот, в пах

Били
И ничего и никогда не говорили,
А только руки в боки нехотя ходили.