Последний галстук растаял на шее Есенина,
И апрель погиб в глазах Маяковского.
Вот уж сени Ада запахли севером,
Вот уж серенады запахли розгами.
Я лежу ногами вперед в сентябрь,
Там, где пурпур осин языком обжигающим,
Где за пьяными ляжками берез следят
Не желанные, нет, скорей – желающие.
Белые конницы моих сновидений
Выпытывают то, что вчера сказал,
Последние любовницы, как привиденья,
Борзыми бегают по моим глазам.
Они меня преследуют, догоревшие свечи,
Противные, холодные, холеные трупы,
Смотрите, вошла Муза, и делать нечего –
Обветренной щекою ищу ее губы.
Но подхалимка-ночь смазала с карты
Все-все-все… светлое-светлое,
Приходится зажечь последнего марта
Глупые милые детские сновиденья.
Обожди, Муза… бархатом, инеем,
Я совсем не ждал тебя, моя белая,
Ведь когда не пишу, то с распутным именем
Я по глупым бабам бегаю… бегаю…
Но центральной иконой в душе непослушной
Ты не запылишься и не заблудишься…
Буду спать на камне как на подушке,
Лишь бы ты рядом, зачем волнуешься?!
Это, Муза, не морщины, это – волны лба,
Набегают на глаза и затем откатываются…
Да, я знаю, я – погиб, и моя судьба
Целый век у ваших ног в любви раскалывается!