Омар Хайям о Боге и религии

В свой час горит на небе лучистых звезд венец,
Восходит и заходит и меркнет наконец.
За пазухой у неба, в карманах у земли
Запас рождений новых… Ведь вечно жив Творец.

Согрешив, ни к чему себя адом стращать!
Стать безгрешным не надо себе обещать!
Для чего милосердному Богу безгрешник!
Грешник нужен Всевышнему, чтобы прощать!

Кто на свете не мечен грехами, скажи?
Мы безгрешны ли, господи, сами, скажи?
Зло свершу — ты мне злом воздаешь неизменно, —
Значит, разницы нет между нами, скажи!

Создал меня Ты из воды и глины.
Что ни надену я – всё тварь Твоя,
Добро ль творю иль злое – Ты единый
В ответе. Не сердись. Причем тут я?

На свете можно ли безгрешного найти?
Нам всем заказаны безгрешные пути.
Мы худо действуем, а Ты нас злом караешь,
Меж нами и Тобой различья нет почти.

Тихо беседовать с Тобою, Богом, о тайнах в кабачке
Лучше, чем молиться без Тебя во храме.
Ты первое и последнее Свое творение.
Если хочешь, то испепели; если хочешь, то люби меня.

Я утро каждое спешу скорей в кабак
В сопровождении товарищей-гуляк.
Коль хочешь, господи, сдружить меня с молитвой,
Мне веру подари, святой податель благ!

Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идет в кабалу из-за хлеба —
Мне плевать на твою справедливость, творец!

Веселясь беззаботно, греша без конца,
Не теряю надежды на милость творца.
Снова, пьяный мертвецки, лежу под забором.
Лягу в землю — создатель простит мертвеца!

Ты наше сердце в грязный ком вложил.
Ты в рай змею коварную впустил.
И человеку — Ты же обвинитель?
Скорей проси, чтоб он тебя простил!

Бушуют в келиях, мечетях и церквах,
Надежда в рай войти и перед адом страх.
Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
Сок этих сорных трав весь высох и зачах.

Ты — творец, и таким, как я есть, — я тобой сотворен.
Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен.
В дни творенья таким ты создать и задумал меня.
Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?

Когда ты для меня слепил из глины плоть,
Ты знал, что мне страстей своих не побороть;
Не ты ль тому виной, что жизнь моя греховна?
Скажи, за что же мне гореть в аду, господь?