Читать стихотворения онлайн
Ловя мгновенья сумрачной печали,
Мы шли неровной, скользкою стезей.
Минуты счастья, радости нас ждали,
Презрели их, отвергли мы с тобой.
Мы разошлись. Свободны жизни наши,
Забыли мы былые времена,
И думаю, из полной, светлой чаши
Мы счастье пьем, пока не видя дна.
Когда-нибудь, с последней каплей сладкой,
Судьба опять столкнет упрямо нас,
Опять в одну любовь сольет загадкой,
И мы пойдем, ловя печали час.
Не затем величал я себя паладином,
Не затем ведь и ты приходила ко мне,
Чтобы только рыдать над потухшим камином,
Чтобы только плясать при умершем огне!
Или счастие вправду неверно и быстро?
Или вправду я слаб уже, болен и стар?
Нет! В золе еще бродят последние искры,
Есть огонь, чтобы вспыхнул пожар!
Увижу я, как будет погибать
Вселенная, моя отчизна.
Я буду одиноко ликовать
Над бытия ужасной тризной.
Пусть одинок, но радостен мой век,
В уничтожение влюбленный.
Да, я, как ни один великий человек,
Свидетель гибели вселенной.
Сама судьба мне завещала
С благоговением святым
Светить в преддверьи Идеала
Туманным факелом моим.
И только вечер — до Благого
Стремлюсь моим земным умом,
И полный страха неземного
Горю Поэзии огнём.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
«Ночь, улица, фонарь, аптека» Блока
Стихотворение «Ночь, улица, фонарь, аптека» стало переломным этапом в творчестве Блока. Он долгое время принадлежал к лагерю символистов и был достаточно знаменит в этом кругу. Туманными стихами Блока, насыщенными таинственными и загадочными образами, восхищались люди, оторванные от реальной жизни, живущие в мире своих фантазий. Для многих это была попытка уйти от жестокой российской действительности начала XX века. Блок разделял это желание.
С возрастом к поэту приходит жизненный опыт. Он начинает понимать всю эфемерность и бесполезность своего творчества. От реальной жизни убежать не удается никому. Блок был вынужден признать это после смерти сына и отца. В 1912 г. он пишет произведение «Ночь, улица, фонарь, аптека», поразившее современников своим мрачным настроением.
Небольшое по объему произведение, где перечисляются ничем не примечательные элементы действительности, имеет глубокое философское содержание. Блок размышляет над смыслом человеческой жизни и приходит к неутешительному выводу. В мире нет никакой высшей цели. Человек обречен на вечное существование в узких ограниченных рамках. Проведя бессмысленную жизнь на отведенном ему кусочке мироздания, человек еще имеет надежду на лучшую участь в следующем возрождении. Но его надежда разбивается в прах. Новая жизнь также ограниченна и однообразна. От перестановки окружающих предметов местам результат не меняется. Из замкнутого круга «исхода нет».
Блок не мог, конечно же, сразу и бесповоротно порвать с символизмом. Перечисляемые образы («ночь, улица…») являются символами однородности и мрачности окружающего мира. Они не имеют конкретного значения, взяты поэтом наугад. Отсутствие какой-либо ценности образов усиливает пессимистическое настроение.
Не случайно, что Блок выбрал в стихотворении описание городского пейзажа. В начале XX века не только в России, но и во всем мире появилась идея обреченности мира. Одно из положений этого мнения опиралось на пагубное воздействие технического прогресса. Крупные города, в которых были наиболее заметны изменения, считались воплощением темных сил. Они символизировали неизбежный конец человечества, утратившего понятия добра и зла.
Стих полностью пропитан темными красками. Единственный источник освещения – фонарь, который дает лишь «бессмысленный и тусклый цвет», раздражающий взгляд. Чувствуется огромная усталость Блока от жизни.
Стихотворение написано четырехстопным ямбом, имеет кольцевую композицию благодаря повторению первых и последних строк.
В целом произведение пропитано ощущением смерти, причем не только физической, но и духовной. Возрождение после смерти ничего не изменит, поэтому грань между мирами стирается. Лирическому герою становится абсолютно все равно, жив он или мертв. Ведь его обреченность остается неизменной.
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем…
Вино и страсть терзали жизнь мою…
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою…
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла…
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла…
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
Ты жил один! Друзей ты не искал
И не искал единоверцев.
Ты острый нож безжалостно вонзал
В открытое для счастья сердце.
«Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..»
«Зачем? Средь бурного ненастья
Мы, всё равно, не можем сохранить
Неумирающего счастья!»
Скрипка стонет под горой.
В сонном парке вечер длинный,
Вечер длинный — Лик Невинный,
Образ девушки со мной.
Скрипки стон неутомимый
Напевает мне: «Живи…»
Образ девушки любимой —
Повесть ласковой любви.
Ярким солнцем, синей далью
В летний полдень любоваться —
Непонятною печалью
Дали солнечной терзаться…
Кто поймет, измерит оком,
Что за этой синей далью?
Лишь мечтанье о далеком
С непонятною печалью…
Ты — божий день. Мои мечты —
Орлы, кричащие в лазури.
Под гневом светлой красоты
Они всечасно в вихре бури.
Стрела пронзает их сердца,
Они летят в паденьи диком…
Но и в паденьи — нет конца
Хвалам, и клёкоту, и крикам!
Белой ночью месяц красный
Выплывает в синеве.
Бродит призрачно-прекрасный,
Отражается в Неве.
Мне провидится и снится
Исполпенье тайных дум.
В вас ли доброе таится,
Красный месяц, тихий шум?..
Хоть все по-прежнему певец
Далеких жизни песен странных
Несет лирический венец
В стихах безвестных и туманных,-
Но к цели близится поэт,
Стремится, истиной влекомый,
И вдруг провидит новый свет
За далью, прежде незнакомой…
Медлительной чредой нисходит день осенний,
Медлительно крутится жёлтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист —
Душа не избежит невидимого тленья.
Так, каждый день стареется она,
И каждый год, как жёлтый лист кружится,
Всё кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.
В глубоких сумерках собора
Прочитан мною свиток твой;
Твой голос — только стон из хора,
Стон протяженный и глухой.
Твои стенанья и мученья,
Твоя тоска — что мне до них?
Ты — только смутное виденье
Миров далеких и глухих.
И испытать тебя мне надо;
Их много, ищущих меня,
Неповторяемого взгляда,
Неугасимого огня.
И вот тебе ответный свиток
На том же месте, на стене,
За то, что много страстных пыток
Узнал ты на пути ко мне.
Кто я, ты долго не узнаешь,
Ночами глаз ты не сомкнешь,
Ты, может быть, как воск, истаешь,
Ты смертью, может быть, умрешь.
И если отдаленным эхом
Ко мне дойдет твой вздох «люблю»,
Я громовым холодным смехом
Тебя, как плетью, опалю!
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо — все мимо, мимо…
Впереди — неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо… прости!