Стихи Боборахима Машраба

В пустыню, страстью отрешен, я брел, влекомый к бедам, право,
И жизнь минула, словно сон, а разум мне неведом, право.

Там не цвели бутоны роз и благодатный сад не рос,
Жизнь протекла потоком слез, плутал я ложным следом, право.

О, если ты с охотой льнул к дурному суесловью мулл,
Ты алчной спеси не минул — был другом их беседам, право.

Притворна мудрость у святош, их путь с путем шайтана схож,
Присущи лесть, корысть и ложь мздоимцам-дармоедам, право.

Хоть, правду скажешь — не перечь, правдивая чужда им речь:
Спешат безверием наречь да и объявят бредом, право!

Машраб, сверкает твой совет, как драгоценный самоцвет, —
Слов не бросай себе во вред невеждам-привередам, право!

О твоей красе тоскуя, грустный, день и ночь я плачу,
Одержимый, в степь безумья вдаль бредущий прочь, я плачу.

Тайну, ранящую сердце, силы нет тебе поведать, —
Боли ран и муки горя мне не превозмочь, — я плачу.

О красавица, красою словно солнце и луна ты,
А уста и речь, что сахар, — до сластей охоч, я плачу.

Ты — весенний сад, раздолье кипарисам и тюльпанам, —
Соловьем в саду стеная, горько во всю мочь я плачу.

Я красу твою увидеть, о красавица, мечтаю,
У дверей твоих, не зная, как беде помочь, я плачу.

Из очей моих потоки слез кровавых горько льются, —
Образ твой едва лишь вспомню — мне совсем невмочь, я плачу.

О моем безумстве слава всем понятней всякой были,
И теперь Меджнуна, право, в целом мире позабыли!

Так в любви не истомятся никогда Фархад с Меджнуном, —
Нет, вовеки не сравняться им со мной в любовном пыле!

Ты теперь других изрядно стрелами ресниц терзаешь, —
Я-то знаю, сколь нещадно стрелы душу мне язвили!

Что ни миг — то тяжко станет сердцу от камней печали,
И людская зависть ранит, — по сравнится с ней по силе!

Хмель любви Машрабу раной лег на страждущее тело, —
Как никто, от страсти пьяный среди всех людей не ты ли?

Мой светлый дух — предвечный трон, а сам я — небосклон,
Весь мир моим огнем спален, а сам я — жар пламен…

Мне в этом мире, как ни бьюсь, приюта не найти,
Я смерчем без любимой вьюсь — пришлец иных сторон.

Мечту о счастии тая, был роком я гоним,
В злосчастии рожден был я: удел мой — плач и стон.

Поверь мне: кто любви не знал, в том веры тоже нет,
Но я склонюсь пред тем, кто пал под тяжестью бремен.

Да будет внятна боль моя лишь претерпевшим боль,
А для невежд — загадка я, след Ноевых времен…

Знай: у людей понятья нет, откуда я пришел,
А спросят, кто я, — вот ответ: нет у меня имен.

Не ангел-небожитель, сам а — человечий сын,
Сын Намангана я, и там на свет произведен.

Сегодня, детище стыда, ты пал во прах, Машраб,
Но всем влюбленным в День суда — и власть ты и закон!

Лейли подобен облик твой — ты так красива, говорят,
А я — Меджнун, что за тобой бредет пугливо, говорят.

Я головы не подниму, стеная у твоих дверей, —
Как ни стенаю — ни к чему вся страсть порыва, говорят.

Я у врачей искал удач: «Возможно ль исцеленье мук?»
«Не лечат, — отвечал мне врач, — такое диво, говорят!»

Скажи мне, где Меджнун, Лейли, ответь мне, где Фархад, Ширин?
Они прошли и отошли, — все в мире лживо, говорят.

Пыль со следов собак твоих Машраб прижал к своим очам, —
Прах этот — мазь для глаз людских, — все так правдиво говорят!

Стенаю я, грущу, как соловей,
Слагаю повесть о любви своей,
И сердце полнит радость все живей, —
Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой?

Моих печалей торе бьет волной,
Рыдает от любви мой стон больной,
Любимая проходит стороной, —
Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой?

Забрали меня в плен войска разлук, —
О, истерзай меня мечами мук!
Стенаю я, смертелен мой недуг, —
Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой?

Огонь твоих измен сжигает грудь,
Пролег до сердца слез кровавых путь,
Машрабу-горемыке не уснуть, —
Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой?

…Во мне любви к мирским делам нет и мельчайшей доли в сердце,
Два мира за тебя отдам я — сын невзгод, Машраб несчастный.

И пусть умру я за тебя, от страсти до костей сгорая, —
В могиле возрыдать, скорбя, тебе черед, Машраб несчастный.

Едва родился я — и вмиг любовь к тебе меня сразила, —
Любви пылающий тайник, звездой мелькнет Машраб несчастный.

Рок меня чашей не обнес — мне хмель любви не пить нет силы,
Я — неизбывной крови слез круговорот, Машраб несчастный.

Ханжа! Ценою тысяч мук готов стремиться я к любимой,
И пусть убьет меня мой друг — ему не лжет Машраб несчастный.

Повсюду люд меня стыдит, — изгнанник, я иду по градам,
Отвергнут и камнями бит, претерпит гнет Машраб несчастный.

И как покаран я судьбой и посрамлен, — никто не знает, —
Безгласной жертвой пред тобой, поверь, падет Машраб несчастный.

Пусть о любви твои уста Машрабу-горемыке скажут, —
Знай: ни молитвы, ни поста уж не блюдет Машраб несчастный.

Как мне жить на чужбине без любимой моей?
Жизни нет и в помине, что ни миг — все трудней.

Знавший радость и муки вам всегда подтвердит:
Повторенье науки — ключ к познаниям в ней.

Мир в скитаньях горючих весь пройдя, я познал:
Нету роз без колючек, кто красив — тот и злей.

У страдавших душою я спросил и узнал:
Кто другим сделал злое — сам во власти скорбей.

Не казни же, терзая мукой сердце мое, —
Проглядел все глаза я, от тебя ждя вестей.

Знавший жгучие слезы радость в жизни найдет:
Не остался без розы ни один соловей.

Жизнь не знает пощады к тем, кто ищет свой клад:
Где сокровища-клады — там пристанище змей.

Я любимой навстречу, мучась сердцем, бреду,
А негаданно встречу — глядь, соперники с ней.

О Машраб, где участье твоих верных друзей?
И не жди в жизни счастья без любимой своей!

Меня сдружил с лихим позором мой грозный рок в конце концов.
И, в прах поверженный разором, я изнемог в конце концов,

Влачусь я в безысходном сраме, и не сносить мне головы, —
От всех, кого я звал друзьями, я стал далек в конце концов.

Не знаю я, моим мытарствам куда дано меня вести,
Лишь горе стало мне лекарством от всех тревог в конце концов.

И всех, кто строен был, едино судьба пригнула до земли:
Сгибала даже львов судьбина в бараний рог в конце концов.

В огне разлуки, в кольцах чада, я, как в курильнице, горю, —
Во всех кустах моего сада весь высох сок в конце концов.

Я с теми, чья душа негожа, согласье дружбы порывал,
Вступал на правый путь — и что же? Брел без дорог в конце концов.

Кому, какому добродею сказать о горе? Друга нет.
Весь мир сгорит — не пожалею: какой в нем прок в конце концов?

И сердце все поникло долу, в нем — лишь печаль, куда ни глянь,
Но я же к горнему престолу взлететь не мог в конце концов!

С душой расстался дух мой слабый, усталой жизни рвется нить, —
Неверная прийти могла бы, ну хоть разок, в конце концов.

И раз ни после и ни вскоре с тобой влюбленному не быть,
К леченью горя само горе Машраб привлек в конце концов!

Как о муках молвлю слово я —
Вникни думой сокровенною:
К моим стонам не суровая,
Пожалей, о несравненная!

О друзья, в тяжелой думе я:
Нет страдальца, мне подобного, —
Ей понять бы: от безумия,
Как Меджнун, в неволе пленной я.

Смерть тяжка, но как иначе я
Тягость страсти моей выплачу?
Так влюблен, что кровью плачу я, —
Соловей самозабвенный я.

От тебя, моей возлюбленной,
Все стерплю — как мне забыть тебя?
Не забыть: любовью сгубленный,
Суд терплю молвы презренной я.

Если бессловесной жертвою
Я сгорю — ну что ж поделаешь:
Сердце, душу тебе жертвую, —
То, Машраб, — судьба блаженная!

Я красавицу встретил, и с улыбкой лукавой
Мне дала она хмеля — опоила отравой.

Взор ее — что разлука, рдеют губы от хмеля, —
Суждена мне до смерти чаша муки кровавой.

Ей всю жизнь посвятил я, лишь о ней и мечтая, —
Все твердят мне: «Безумец!» — вот с какою я славой!

Все на свете забыл я, страстно предан ей сердцем, —
Все иное мне чуждо, — что со мной, боже правый!

День и ночь о любимой вспоминая, рыдаю, —
Мотыльком я сгораю, мучим мукой неправой.

В сердце скорбь безысходна, нет ни друга, ни брата, —
Зло соперники травят меня всей оравой.

О Машраб, ты безумен, нет к былому возврата,
Падай жертвой, бесстрашен перед смертной расправой.

Ее увидел я опять — души моей беду,
Ее уста — бутон.
Ей любо сердце мое взять — пощады я не жду,
Увы, всего лишен.

Но если мне еще узреть жестокую дано, —
Поймите же, друзья:
Погибший, как о ней я впредь рассказ-то поведу!
Лик ее — свет пламен!

Я умираю, перестань разлукою терзать,
Помилуй, пощади.
Хоть раз на муки мои глянь, забудь ко мне вражду,
Жизнь моя — тяжкий сон.

Ты — шах, а я с бедой знаком: бессильный, чуть влачусь,
Мечтая о тебе.
Я бесприютным бедняком, от мук согбен, бреду,
Всегда смущен, смятен.

Любовь к тебе огнем невзгод все сердце мне сожгла, —
О боже, как мне быть?
Кто стоны мук моих сочтет, поймет мою страду —
Мой неизбывный стон?