Читать стихотворения онлайн
вот мама милая моя
пришла писать статью.
работает пускай, а я
гнездо над ней совью.
осилить нужно сто задач,
пятьсот один вопрос.
с собой возьму я жёлтый мяч
и красный паровоз.
она, конечно, скажет: «слезь,
есть комната своя»,
но ясно мне: я нужен здесь.
мы всё-таки семья.
и если время спать пришло,
и наступает ночь:
я не уйду — ей тяжело,
я должен ей помочь.
мы вместе выстоим в любой
из бед и неудач.
не бойся, мама, я с тобой.
и паровоз.
и мяч.
я приехал
к соловью
взять
простое интервью.
– что теперь у вас поют?
– чиу-чиу! пьюти-фьют!
– да уж, выбор небогат.
вы поете наугад?
даже нот не разучив?
– пичи, пичи! чив-чив-чив!
– серы, зелены и пеги,
правда ли, что вас коллеги
обсуждают горячо?
– цити, цити! чо-чо-чо!
– вот вы только и поете,
пока люди на работе –
вышла гневная статья!
– фити, фити! тья-тья-тья!
– я не отрицаю дара,
но вот в смысле гонорара –
как вы кормите семью?
– тичи-тичи, кьюти-пью!
– нет у вас такого чувства,
будто новое искусство
развращает молодежь?
– ричитиу, тьошь-тьошь-тьошь!
крохотный, как свежий лист,
улетел мой вокалист.
что же мне давать в газету?
разве только песню эту,
с заголовком “пьюти-фью:
как я ездил к соловью“.
у бабушки растёт на даче виноград.
вокруг беседки сплошь, сиреневый и кислый,
и в нём сверчки поют и птицы говорят,
и я играю в нём или лежу без мыслей.
у бабушки стоит в гостиной патефон:
в нем марк бернес поет и леонид утёсов.
под голоса былых таинственных времён
варенье варим мы из спелых абрикосов.
и я иду наверх: в окошко чердака
я вижу моря край и серебристый отсвет,
и зёрна парусов, и сразу облака,
и куст в цветах, под ним соседский серый кот спит.
я выношу, когда еще роса,
в беседку жаркий чай с листочком мяты дикой,
а бабушка несет в тарелках через сад
оладьи с яблоком и творог с голубикой.
— когда я вырасту в красавца моряка,
я в рейс возьму компот и твой пирог с черешней
и длинный дам гудок. услышишь с чердака?
и бабушка серьезно скажет:
— ну конечно.
мы с мамой
стояли и молча смотрели
как снег опоздал
и западал в апреле.
и папа сердился:
– ну это уж слишком!
а снег
был подобен
проспавшим мальчишкам,
ворвавшимся в класс
в середине урока,
и вот их журят
возмущенно
и строго,
а им хитрецам
будто все нипочем.
глядят на ботинки,
поводят плечом.
а снег все летел
в темпе венского вальса,
я снегу тихонько сказал:
– оставайся!
а маме-зиме,
ее слугам и стражам,
мы так уж и быть
ничего
не расскажем.
над водою тишина
легче пуха
и пшена.
утки, как же нам такая
красота разрешена?
на закате над рекой
синий с золотом покой.
я не смел пошевелиться.
я забыл, кто я такой.
утки, есть такая грусть,
словно и река, и куст
знают все твои печали,
все тревоги наизусть.
это не прихоть, это не блажь:
это неделю мы строим шалаш.
стульчик, сундук и над входом подкова.
взрослого не поместить никакого.
будет топчан, умывальник, очаг.
мы станем ужинать тут при свечах.
здесь от мышей мы подвесили гречку.
здесь сапоги, чтобы бегать на речку.
тут будем прятать тетрадь для стихов.
спать после сумерек. до петухов.
в этой кастрюле мы сварим похлёбку.
это учебник, его на растопку.
здесь я картошки запас для костра.
здесь мы поселимся: я и сестра.
мы объявили друзьям и соседям,
что послезавтра сюда переедем.
лес, земляника, свобода и труд.
взрослые вряд ли сюда доорут.
камень отыщем, чтоб гвоздиком высечь:
«взрослому штраф сто четырнадцать тысяч!»
чтобы мы ноги держали в тепле,
пусть нам носки оставляют в дупле.
рядом два ящика выставить надо:
два. «для печенья»
и «для шоколада».
парамонов берендей
не любил худых детей.
и насчет проблемы этой
у него был ряд идей.
он ловил их, вереща,
и с женою сообща
заливал в них две кастрюли
манной каши и борща.
– ежели ребенок тощ –
где ж энергия и мощь?
будет весь ходить зеленый,
как крапива или хвощ!
ну, теперь он укрощен.
дом его увит плющом.
он давно детей не кормит
манной кашей и борщом.
но студенты городка
(все худые, как доска)
как ни странно, навещают
берендея-старика.
ему очень много лет,
он обернут в пестрый плед,
а они ему приносят
вермишели и котлет.
– мама, правда, что игрушки
оживают по ночам?
кофе пьют, едят ватрушки?
– нет, никто не замечал.
– говорят? играют в прятки
и танцуют до утра?
– ох, родная, это вряд ли.
уже поздно. спать пора.
но как только свет потухнет,
я опять смотреть пойду,
как мои друзья на кухне
затевают чехарду.
мыши сделали из булки
с небольшим окошком дом
и под музыку в шкатулке
вальс танцуют вчетвером.
плюшевые леопарды
ссорятся из-за мяча.
еж с котом играют в нарды,
громко фишками стуча.
кукла режет из салфетки
белоснежную фату.
заяц взял мои конфетки
и катает их во рту.
утка расставляет свечки,
зажигает фитили,
чтобы лего-человечки
к ней поужинать зашли.
и из дольки мандарина
сделав новую луну,
осьминог и балерина
ставят оперу одну.
слон рассказывает сказку
о подводном короле:
как явился он, прекрасный,
грустной деве на земле,
как выходит он на берег
и искрится, как роса.
жаль, что взрослые не верят
ни в какие чудеса.
я в вовкину руку вцепился как клещ
в тот день накануне каникул:
он очень сказал мне обидную вещь
и трижды противно хихикал.
я дрался в сто двадцать ротвейлерских сил
в тот день накануне каникул.
и вовка упал, и прощенья просил,
и хныкал, и хныкал, и хныкал.
— ты сам это начал, — сказал я ему
в тот день накануне каникул.
— я знаю, — он всхлипнул, — зачем, не пойму.
и больше не пикал.
не то чтоб я прямо карающий меч,
но в гневе я, в общем-то, жуток.
пусть все, кто здоровье желает сберечь,
без гнусных обходятся шуток.
вот сходит ночь по дальним крышам вниз,
дороги стихли, стройки улеглись,
луна свой грозный глаз раскрыла ястребиный.
усни, мой самосвал на колесе большом,
спи, экскаватор мой с разинутым ковшом,
спи, трактор мой с прозрачною кабиной.
был очень трудный день, в такой суровый зной
вы рыли, вы скребли, вы ездили со мной,
был город заложён, он будет грандиозен.
спи, красный мой фургон, я вижу, ты ослаб,
спи, грейдер мой, красивый, словно краб,
спи, милый мой оранжевый бульдозер.
мы завтра с вами вновь пойдем атаковать
песок и чернозём, ложитесь-ка в кровать,
всех на бочок сложу с рычанием свирепым:
тебя, подъемный кран с тяжёлою
стрелой,
тебя, мой гордый скрепер удалой,
тебя, конечно же, мой грузовик с прицепом.
под одеяло дверцы подгибай
и баю-бай