Глянцевые, чёрные кареты,
Тусклым блеском блещущий дворец,
Чуть ускорены биения сердец
До рассвета в ритме менуэта.
Не один из юных офицеров,
Опуская долу дерзкий взор,
Обрывает начатый узор
Свежих сплетен о высоких сферах.
Чуть склоняя лебединой шеи
Мраморный точёный стебелёк
В голубом (романтики цветок)
Входит петербургская Психея.
Нелегко такую красоту
И любовь такую за плечами
Проносить и тихими речами
Дерзновенную в других гасить мечту.
Нужно быть Мадонной величавой,
А в груди простые грусть и смех;
В прелесть юности одетый грех
Увлекает от прекрасной славы.
Там в дверях, с рассеянным Жуковским
Тот, кто так мучителен и мил,
Кто впервые сердце возмутил
Первою зимой ея московской.
Эти ручки — розоватый севр,
Как же им сдержать судьбу такую?
А биографы сурово растолкуют,
Что несовершенен был шедевр.
Ах, сквозь кружево, сквозь пенный котильон
Что рассмотрит голубая пэри,
Если те, мудрейшие, у двери,
Не решат никак судеб закон.
А когда из мира шпор и лести
Первый в духе с первой в красоте
Скроются в каретной темноте,
Кто-то скажет: «как им трудно вместе».