Настала ночь. Утих базар.
Теснины улиц глухи, немы.
Луна, лелея сон татар,
Роняет луч сквозь тонкий пар
На сладострастные гаремы.
Врата раскрыл передо мной
Дворец. Под ризою ночной
Объяты говором фонтанов
Мечеть, гарем, гробницы ханов —
Молитва, нега и покой.
Здесь жизнь земных владык витала,
Кипела воля, сила, страсть,
Здесь власть когда-то пировала
И гром окрест и страх метала —
И все прошло; исчезла власть.
Теперь все полно тишиною,
Как сей увенчанный луною,
Глубокий яхонтовый свод.
Все пусто — башни и киоски,
Лишь чьей — то тени виден ход,
Да слышны в звонком плеске вод
Стихов волшебных отголоски.
Вот тот фонтан!.. Когда о нем,
Гремя, вещал орган России,
Сей мрамор плакал в честь Марии,
Он бил слезами в водоем —
И их уж нет! — Судьба свершилась.
Ее последняя гроза
Над вдохновленным разразилась. —
И смолк фонтан, — остановилась,
Заглохла в мраморе слеза.