В поход мы рядились; все прихоти — в пламень,
А сабли на отпуск, коней на зерно; —
О, весело шаркать железом о камень
И думать: вот скоро взыграет оно!
Вот скоро при взмахе блеснет и присвистнет!
Где жизнь твоя, ратник? Была такова!
Фонтанами влага багровая прыснет,
Расколото сердце, в ногах голова!
А кони — а кони — я помню лихова!
Казацкая прелесть; глаза — два огня;
Друзья любовались, и чаша донскова
Ходила во здравье донского коня.
Он ратный сочлен мой, я мыслил порою,
Я праведной чести с него не сниму:
Пол — бремени пусть он разносит со мною,
А славу добуду — пол — славы ему!
Уже мы если, снаряженные к брани,
Родным и знакомым последний привет;
Гремучие клики прощальных желаний
Летели, как буря, за нами вослед.
Друзья мне сулили в чужбине крамольной
За почестью почесть, кресты на кресты…
О други, простите! — Довольно! Довольно!
А что не спросили: воротишься ль ты?
Наперстники славы — мы дев покидали,
Любимых красавиц родной стороны,
И рыцарским жаром сердца трепетали
Под медным, тяжелым убором войны.
‘Прости! ‘ — прошептал я моей ненаглядной
У ног ее брякнул предбитвенный меч; —
Смутилась — и лепет волшебно — нескладный
Сменил ее тихую, плавную речь.
Не общим желаньем она пламенела, —
Нет, заревом чувства ланиты зажглись;
С последним лобзаньем в устах ее млело
Одно только слово, одно: ‘возвратись! ‘
Чу! грянули трубы; колонны столпились;
Радушно — покорны священному звуку,
Торжественно, дружно главы обнажились;
Ружье на молитву, душа к божеству!
В глазах просияла, протеплилась вера,
Небесною влагой намокли глаза:
По длинным, по мшистым усам гренадера
Украдкой сбежала красотка — слеза.
Вломились в чужбину незванные гости,
Железо копыт бороздило поля,
Обильным посевом ложилися кости,
Потоками крови тучнела земля, —
И выросли мира плоды золотые,
И снова мечи потонули в ножнах,
И шумно помчались в пределы родные
Орлы полуночи на рьянах крылах.
Обратно летел я с мечтою сердечной,
С кипучею думой: ‘там дева твоя! ‘
Друзья выходили толпою навстречной:
‘Здорово, товарищ! ‘ — ‘Пустите, друзья!
Меня вы хотели зреть в почести бранной,
А я только сердце домой воротил! ‘
Сказал — и спеша к моей милой, желанной,
Впервые ударом коня оскорбил;
Но он, благородный, обиду прощая,
Домчал меня метко к жилищу красы;
Влетел — все как было; пришельца встречая,
Приветно визжали знакомые псы,
И кланялись низко знакомые слуги,
И узнанный всеми, и встречен, как свой,
Горя нетерпеньем, к бесценной подруге
Ворвался я жадно в заветный покой.
Красавица вышла; — в восторге прижать я
Хотел ее к сердцу и ринулся к ней,
Но, кинуты в воздух, замерзли объятья,
И слезы вернулись назад из очей.
То злобно сжимались неверной уста,
То тихо струилась улыбкой ужасной —
И адски блистала змея — красота.
Все кончило время; душа отстрадалась;
О деве — злодейке мечты унеслись;
Но в сумрачном сердце доныне осталось
Одно ее слово, одно: ‘возвратись! ‘