С общей суммой шестьсот пятьдесят килограмм
Я недавно вернулся из Штатов,
Но проблемы бежали за мной по пятам
Вслед за ростом моих результатов.
Пытаются противники
Рекорды повторить…
Ах! Я такой спортивненький,
Что страшно говорить.
Но супруга, с мамашей своею впотьмах
Пошептавшись, сказала, белея:
«Ты отъелся на американских харчах
И на вид стал ещё тяжелее!
Мне с соседями стало невмочь говорить,
Вот на кухне натерпишься сраму!
Ты же можешь меня невзначай придавить
И мою престарелую маму».
Как же это попроще сказать им двоим,
Чтоб дошло до жены и до мамы, —
Что пропорционально рекордам моим
Вырастают мои килограммы?
Может, грубо сказал (так бывает со мной,
Когда я чрезвычайно отчаюсь):
«Я тебя как-нибудь обойду стороной,
Но за мамину жизнь не ручаюсь».
И шныряют по рынку супруга и мать,
И корзины в руках — словно гири…
Ох, боюсь, что придётся мне дни коротать
С самой сильною женщиной в мире.
«Хорошо, — говорю, — прекращаю разбег,
Начинаю сидеть на диете».
Но супруге приятно, что я — человек
Самый сильный на нашей планете.
Мне полтонны не вес, я уже к семистам
Подбираюсь и требую пищи,
А она говорит: «Что ты возишься там?!
Через год, — говорит, — чтоб до тыщи!»
Тут опять парадокс — план жены моей смел,
Ультиматум поставлен мне твёрдый:
Чтоб свой собственный вес подымать я не смел,
Но ещё — чтобы бил я рекорды.
И с мамашей они мне устроили пост,
И моя худоба процветала,
Штангу я в трёх попытках ронял на помост.
Проиграл я, но этого мало —
Я с позором едва притащился домой,
И жена из-за двери сказала,
Что ей муторно жить с проигравшим со мной,
И мамаша её поддержала.
Бил, но дверь не сломалась — сломалась семья.
Я полночи стоял у порога
И ушёл. Да, тяжёлая доля моя
Тяжелее, чем штанга, — намного!