Рожь 0 (0)

Мы каждый вечер
в эту рожь
с тобой ходили.
Каждый вечер…
Ты колоски ее берешь,
перебираешь,
не калеча.
А там, вдали, аэродром,
за рожью той
и вой, и грохот.
И дед грибной идет с ведром,
и наши с дедом слились
тропы.
Вот солнце село на бугор.
Чуть посидело
и скатилось…
И я все вижу до сих пор,
как ты
взамен его
светилась.

Построил дом 0 (0)

Построил дом,
как прадед, топором
у берега, где шастает паром.
Теперь живу роскошно.
При свечах.
В иных, чем прежде,
утрах и ночах.
Со мною пес — не более кота.
Но злой и умный —
сущая мечта.
Копаюсь в грядках,
словно Лев Толстой.
Чуть отощал.
Разжился бородой.
Играю в шашки с местным
лесником.
Он был когда-то
с Дуровым знаком.
Ругает все:
погоду, лес, вино,
месторожденье — тихий город
Дно.
Так и живу.
Рыбачу окуней.
Пишу стихи осенние — о Ней…
А если в дом заявится тоска,
стреляю из двустволки —
в облака.

Улавливать хлопки твоих ресниц 0 (0)

Улавливать хлопки твоих ресниц
и пить вино вечерних разговоров.
Ты самая красивая из птиц,
живущая в квартирных коридорах.
Летучая и легкая, прощай…
Плыви по солнцу, слитому на травы.
Пью за тебя из кружки красный чай.
Витай, костер, сиятельно, как слава!
Я славлю сердце женщины моей,
двадцатый век — век радости и муки,
багровым чаем душу мне согрей
и обожги восторженные руки,
творя пожары, тление гася
и женщину все выше вознося!

Ещё бы раз влюбиться до удушья 3.3 (3)

Ещё бы раз влюбиться до удушья,
до взрыва сердца. И окостенеть.
Душа пуста, как высохшая лужа.
Не лезет в рот изысканная снедь:
ни рябчики, ни пенье менестрелей…
Ещё бы раз — щемящий лёт крыла!
Чтоб от восторга перья обгорели,
чтоб с тела кожа старая сползла.
А если нет… Тогда надеть галоши,
Найти в саду холодную скамью…
Какой мечтой, какою сладкой ложью
сманили годы молодость мою?

Избранник 0 (0)

Ступать дряхлеющею рощей
среди стволов и птичьих стай —
и думать: в мире стало проще,
ведь обнажилось столько тайн!

Идти, сединами блистая,
и снисходительно, как бог,
благополучными устами
благословлять следы эпох…

И вдруг очнуться! Мигом, разом!
И, глядя в вымокшую рожь,
Прочь отодвинуть чванный разум —
и встать, как дерево, под дождь…

Живу! Спасибо… Силы — вдосталь.
Всего и надо — не стенать.
Да возле старого погоста
не помрачнеть, а шапку снять.

Тебе ли, дурень, быть в обиде:
ещё на свете стольких нет,
а ты — любил и ненавидел,
а ты — уже встречал рассвет!

Другие камнем спят, намёком,
болотной ряской на воде,
а ты уже устал, измотан…
А — чем?! — скажи ты мне, — и где?

Здесь, на Земле? Где даже слёзы —
неповторимы? Врёшь, балбес!
Глотай с улыбкой лютый воздух,
неси с веселием свой крест!

И до последней капли мысли,
до вздоха смертного в груди —
блюди восторг, избранник жизни!
И тише мыши уходи…

Начать сначала 0 (0)

Пускай нас укачало
на волнах бытия, —
давай начнём сначала, —
сказал сердечку я.

Сердечко улыбнулось,
чечёточку сдробя.
Тоску с сердечка сдуло,
как листья с октября!

Страсть обернулась ложью,
урчаньем в животе.
Начать с начала можно,
да мускулы не те…

Начать с нуля, отчалить
с отвагой на лице…
Но гром хорош вначале,
а тишина… в конце.

На танцах 0 (0)

Е. Евтушенко

Ты — танцуешь! И юбка летает…
Голова улеглась на погон.
И какая-то грусть нарастает
с четырёх неизвестных сторон…

Ударяет в литавры мужчина.
Дует женщина страшно в трубу.
Ты ещё у меня молодчина,
что не плачешь, кусая губу.

Офицерик твой, мышь полевая,
спинку серую выгнул дугой.
Ничего-то он, глупый, не знает,
даже то, что он — вовсе другой…

Какой заморыш этот гитарист 0 (0)

Какой заморыш
этот гитарист,
но как рокочет,
как перебирает.
Как переходит с ощупи на риск
и — вдребезги!
И нет, не умирает.
Отдышится, и снова:
ах ты, ах…
И прядь на голове его
как птица.
И зрители терзаются впотьмах,
на время разучившись
шевелиться.
Шаляпину играл еще…
И то: его гитаре
больше ста годочков.
Хотел было
подать ему пальто,
ан — нет! Не разрешает.
Сам. И точка.
И снежною Москвою с ним вдвоем
в гостиницу,
что в здании высоком…
А было так, что Блок ему: споем!
И пели с Блоком.
Все равно что с богом.

Сегодня снег и алые осины 0 (0)

Сегодня снег и алые осины,
и неизменны сосны надо всем.
И снова кошки шастали босые,
и, как всегда,
повешенный висел —
фонарь над той покинутою дачей.
И тишина все ширилась в груди.
И улетали птицы.
Не иначе —
им что-то явно брезжит впереди.
Остались воробьи
да две вороны;
осталась в сердце
жгучая весна…
И я все чаще
выхожу к перрону:
вдруг ты вернешься,
прилетишь из сна.

А есть ещё такая версия 0 (0)

А есть ещё такая версия, —
что вымирает в нас поэзия.
Довольно резко, что ли, сказано,
да не без истины и разума.

…А мы, любимая, на пристани
стоим с тобой и смотрим пристально
туда, где берег дымно-розовый
прощально машет нам берёзами.

Русский язык 3 (1)

Наш язык, средой ужаленный,
огрубел и возопил.
Слог торжественный, державинский
место — сленгу уступил.

Наш язык, певучий, вкрадчивый,
с азиатской буквой «Ы» —
то сверкнёт мечтой утраченной,
то расслабится, увы.

Наш язык, могучий некогда,
как бы лишнего хватил.
…Но — очнулся. Дальше некуда.
И, как прежде — грел, светил!

Уходят праздные друзья 0 (0)

Уходят праздные друзья,
и начинается мой праздник.
Я, как степенная семья,
разогреваю чай на газе.
Я, как примерный семьянин,
ложусь на островок дивана…
Как хорошо, что я один,
что чай желтеет из стакана,
что я опять увижу сны,
и в этих снах такая радость,
что ни любовниц, ни жены,
ни даже счастия не надо.

Только не надо ветра и града 0 (0)

Только не надо
ветра и града.
Только не нужно
снежно и вьюжно.
Нынче рвалися,
падали листья.
Вот они клены — сплошь оголены.
Вот они ивы —
сонно-тоскливы.
Вот они липы —
бывшие глыбы,
бывшие тучи
зелени, сучьев.

…Если возможно,
дождь — осторожно!
Ветер, ты вечен,
будь человечен.
Солнце и время,
мудрое племя,
вы ли не сила?

Я ль не просил вас?

Страшней всего остаться одному 0 (0)

Страшней всего — остаться одному.
Таскать по свету душу, как суму.
Стучать в дома, завешенные тьмой,
и всякий раз — не попадать домой.
К очередному двигаясь мирку,
где выдают любовь по номерку,
тому — сплясать, тому — погладить круп,
того — обмыть, как обмывают труп.
Другому взвесить — пёрышко ума…
Была б на гвоздь повешена сума.

Из якутских пятистиший 0 (0)

1

Люблю вояж на третьей полке.
Внизу попутчик пьет кефир.
Играет в карты тип в футболке.
А за окном, где пляшут елки,
непостижимый дышит мир.

2

Земля дрожала в эту осень.
Бегу… Но — взорвана гора!
Теперь все гладко. Горы сносят.
А память все вершины просит,
где я стоял еще вчера…

3

Резиновые сапоги.
Река трясет меня за ноги.
…Как мы с тобою далеки,
как не погибнуть от тоски
на двух концах одной дороги…

4

Тебя я вижу всю в ромашке.
Ты спишь, и мудрая пчела
сидит на брошеннй рубашке.
А по реке бегут барашки
и лбом стучат о грань весла…

5

Под кепкой — небо музыки!
Все боли пали прахом.
Я еду в пыльном кузове
с котомками, с арбузами
и с Себастьяном Бахом…

6

Учти, я жив… Ломая лес,
я лезу к выходу из мрака.
Иду к тебе… Ты слишишь треск?
И если даже свет исчез,
пойду по следу, как собака.

7

Сейчас бы попасть на деревню,
увидеть бы лошадь и снег.
Опробовать дым ее древний,
понравится русской царевне
и распрощаться — навек…

8

Спина завьючена мешком.
В трамвае девушки стерильно
меня царапают смешком.
Я выхожу. Иду пешком.
И как-то радостно… И пыльно.