Лист, качаясь, напылался 0 (0)

Лист, качаясь, напылался
До шафранно-красных жил
И по правилам баланса
По спирали закружил.

Вот он, тонкий, вот он, ломкий,
И, как мумия, он сух,
И уже по всей каемке
Он свернулся и пожух.

Лунный луч, на ветки брызни!
Старый лист, лети ко мне!
Мы с тобою в книге жизни
На расходной стороне.

Отпылав и отработав,
Будем падать вкривь и вкось.
Для бухгалтерских расчетов
Важно, чтобы всё сошлось.

Если стал уже каленым,
До густых дошел кровей –
То, согласно всем законам,
Должен шлепнуться с ветвей!

Вот и небо стало мглистым,
И темнеть грозится впредь.
Остается мне со свистом
Над землею пролететь.

Письмо антиподу 0 (0)

Уже над миром ночь
Играет в белый мяч.
Скитайся, одиночь,
По улицам маячь.

Помедли где-нибудь
У пристани речной,
Где блещет Млечный путь
И небоскреб ночной.

Бумажную труху
Несет по мостовым.
И спутники вверху
Летают по кривым.

А человек внизу,
А человек на дне,
И жмется на весу
Над ним стена – к стене.

И у бетонных плит
Стоит он одинок,
И звездами облит
Он с головы до ног.

Вот так и я стою
Под звездами один
В моем глухом краю
Заборов и рябин.

Как город мой хорош!
В нем улеглась метель.
А где-то ты живешь
За тридевять земель.

И между нами тишь,
И между нами гладь,
И если ты кричишь,
То мне не услыхать.

Ты от меня далек,
Ты в городе своем,
И между нами лег
Могучий водоем.

Кораллы там цветут,
Там плавают киты.
Когда я крикну тут,
То не услышишь ты.

В снегу тут ель и вяз,
Тут снег на сотни верст.
Мой дом в снегу увяз,
Мой дом в сугробы вмерз.

А там, где ты живешь, –
Тень пальмовых ветвей,
И звезд иной чертеж
Над головой твоей.

К лотку я подошел,
Газету я беру,
Хоть знаю хорошо,
Что это не к добру.

Пускай я наугад
Газету разверну,
Я знаю – там трубят
Про новую войну.

Я на любой волне
Включаю аппарат,
Но знаю – о войне
Там тоже говорят.

Принадлежит статья
Не моему ль перу,
И разве же не я
По радио ору,

Выкрикиваю ложь,
Несу галиматью,
Что ты меня убьешь,
Что я тебя убью.

Как бы двойное дно
Устроено внутри,
Подумаешь одно –
Другое говори.

Как бы двойное дно,
Как будто две души,
Подумаешь одно –
Но о другом пиши.

И ты проходишь там
Под звездами один
В своем краю реклам,
В своем краю витрин.

И ты берешь с лотка
Газетный динамит,
Где с каждого листка
Поджогами дымит.

Газетчик за пятак
Тебе всучает бред
С угрозами атак,
Со схемами ракет.

И ты, читая ложь,
Несешь галиматью,
Что ты меня убьешь,
Что я тебя убью.

Пусть спутник надо мной
Всё выше, всё сложней,
Но спутник мой земной
Небесного важней,

И знаю я одну
Из всех земных забот:
Кто не убьет войну,
Того война убьет.

Кто там над Тихим и Атлантическим
В небе снарядом свистит баллистическим?

Лучше давайте запустим шутихи
Над Атлантическим или над Тихим.

Или к созвездьям качели подвесим,
Чтобы визжа пролетать поднебесьем,

Иль над заливом Беринговым льдистым
Гулким мостом прозвеним, как монистом.

А у Камчаток и у Алясок
Выстроим базы детских колясок.

И откровенно заявим мы парням,
Тем, что взрывают за кругом полярным, –

Все ваши бомбы сложите огулом,
Все ваши бомбы швырните акулам!

Мой сопланетник! давно уж пора нам
Небо вечернее сделать экраном,

Чтобы показывать миру оттуда
Фильмы Парижа, Москвы, Голливуда.

Мы стадион с колоссальной трибуной
Соорудим на поверхности лунной

И кораблей межпланетных армаду
Вышлем на лунную олимпиаду.

Только все эти мечтания всуе,
Стих мой, кому я тебя адресую?

Стих мой, куда тебя волны угнали
В легкой бутылке, в стеклянном пенале?

Стих мой, плывешь при попутных ли ветрах?
Кто тебя выловит – друг или недруг?

Я забросил бутылку в воду,
А в бутылке – письмо антиподу,

Иль себе самому письмо
Я послал от себя самого.

И бутылка – кусок стекла –
Закачалась и поплыла.

Я не знаю, где бы выпросить 0 (0)

Я не знаю, где бы выпросить
Краску, чтобы ветер выкрасить.

Прекратить нелепость дикую,
Что он ходит невидимкою.

Я люблю определенности,
Красности или зелености,

Фиолетовости, синести,
А вот ветра мне не вынести,

Потому что ветер – фикция,
Хоть и есть у ветра дикция.

Вот и мыслью ошарашен я,
Чтобы ветер дул раскрашенно,

Дул павлинисто, фазанисто,
Дул гогенисто, сезанисто,

Чтоб по всей его волнистости
Шли сиреневые мглистости,

Чтоб скользили по наклонности
Голубые просветленности,

Чтоб он гнал в рывках неистовых
Цветовую бурю выставок,

Пусть по ветру фордыбачатся
Все абстрактные чудачества,

Многоцветные, несметные,
Несусветно-беспредметные,

Пусть в его порывах множатся
Сумасшедшие художества,

Пусть разгуливает клоуном
Идиотски размалеванным,

Пусть размахивает красками,
Как платками самаркандскими.

Весь вмещенный в очертания,
В свето-цветосочетания,

Пусть проходит ветер красочный,
Кочевой, блестящий, сказочный.

Вечера ненастные 0 (0)

Вечера ненастные.
Ветры неутешные.
Парни коренастые
Бомбами увешаны.

Потрясают автоматом,
Предъявляют ультиматум!

Кто тут против?
Кто тут за?
Дымятся из темных ободьев
У атамана глаза.

И брякает он фразу
Басом допотопным:
«Если против – сразу
Тут же вас и шлепнем!

Если с нами солидарны,
Выражаем похвалу,
Но ухлопают вас парни,
Что стоят на том углу!»

Кто-то голосом корявым
Добавляет в простоте:
«Нейтралистов мы дырявим
И дырявят парни те!»

В доказательство потряс
Он ручной гранатой…
Современники! У нас
Выбор пребогатый!

Я просыпаюсь 0 (0)

Я просыпаюсь
И рассыпаюсь.

Но не на части, не на куски –
От меня откалываются двойники.

Отделяются
И удаляются.

Один из них ставит чай на плиту
И молоко наливает коту.

Еще сонный, еще ночной
Разговаривает с женой.

А щеки бреет который –
Зацапан уже конторой.

В учреждении оном
Он лает по телефонам.

И скоро его нутро
Будет трястись в метро.

А третий – поэт, лунатик, –
Сшибет его ветра натиск!

А доведется около
Какой-нибудь юбке вертеться –
Она у него, как колокол,
Раскачивается в сердце.

Он удивлен. И слышно,
Как дышит четверостишно.

Нас всех рисовал художник,
Художник из тех, дотошных.

Все вышли как на портрете –
Первый, второй и третий.

Я выгляжу как начальник:
Не голова, а чайник.

А вместо руки обрубок
Из телефонных трубок.

Кот о пиджак мой трется,
И у меня с ним сходство.

А у плиты жена
Пылает, подожжена.

И на жену из блюдца
Молочные струйки льются.

И всем нам наперерез –
МЕНЕ-ТАКЕЛ-ФАРЕС

С соответственным переводом:
НЕ ОПОЗДАЙ НА РАБОТУ

Выдала кисть кубиста,
Что такое убийство.

Мне хочется поговорить о ветке 0 (0)

Мне хочется поговорить о ветке,
Которую я полюбил навеки.

Мне хочется поговорить о ветке,
О ветхости, о ветоши, о ветре.

Мне хочется поговорить о ветке,
О, как в окно ее удары вески!

Поговорить о синеве заветной,
Поговорить о синеве за веткой!

О ветке, что зеленым оборванцем
В мое окно так любит забираться,

О ветке, что советуется с ветром
О самом тайном и о самом светлом.

И осенью я очарован веткой,
Ее листвой с тигровою расцветкой,

Как будто под окно привел ноябрь
Костры, и тигров, и цыганский табор!

Но скоро вся листва уходит в отпуск,
Оставив только ветку, только подпись.

Я говорить хочу о ветке зимней,
О ветке, снеге, их любви взаимной,

О их любви взаимной, несусветной,
О, как интимно снег слепился с веткой!

Я знаю их веселые повадки:
Обледенев, позвякивать на Святки.

Когда-нибудь любви своей экзамен
Они сдадут весенними слезами.

Да что я 0 (0)

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
Державин

Да что я – бревно какое,
подхваченное рекою
смывающих всё времен.
А где-то рядом Державин
барахтается, забавен
и с участью примирен.
И все мы несемся скопом,
застигнутые потопом
мгновений, минут, веков.
И одинаков жребий
праведников и отребий,
гениев и пошляков.

Я времени не попутчик!
в потоках его шипучих
плыву вперекор ему,
Как бился я в рукопашной
с волною его вчерашней,
так с завтрашней бой приму.
И, подымаясь руслом,
я слышу, как время с хрустом
ломается изнутри.
Я время пробью – и двинусь
туда, где идут впереди нас
народы, царства, цари.

Битники 5 (1)

Вихлясты, расхлябаны,
Клокасты, нечесаны,
С такими же бабами
Простоволосыми,
Нахохленные, как сычи,
Шляются бородачи.

Видно, такая мода,
Видно, такой фасон,
Что мордой он – Квазимодо,
А волосней – Самсон!

Вот он, мой современник,
Глубокомыслен, как веник.

Он и его Беатриче
Поклялись друг другу не стричься!

В этом и шик модерный,
Чтоб выглядеть попещерней!

Звонче, гитара, тренькай, –
Станем на четвереньки!

А какие-то профессора
Квохчут, вздором научным потчуя:
«Время кризисов» et cetera,
«Социальный протест» и прочее,

И выходит, что волосатость
Чуть ли не философский статус.

До коленных суставов вытянись,
Подбородочная растительность!

Объявляю – я тоже битник
Из самых из первобытных:

Я ратую горячо
За шкуры через плечо,

За набедренные повязки
Ослепительнейшей раскраски,

За дубины и за костры,
За каменные топоры.

Объявляю, что я поборник
Запрещения всех уборных, –

Социальный во мне протест
Против отхожих мест!

Я к природе, к земле влекусь,
И меня вдохновляет куст!

Взъерошенные, как птахи,
На скамьях сидят неряхи.

Но всё ж восседают парами,
Целуются всё ж по-старому,

Смеются, друг дружке нравясь,
Трещат – разорви их атом, –
И во мне накипает зависть
Лысого к волосатым.

Новогоднее 0 (0)

Ночка новогодняя
В звезды разодета.
Никуда не годная
Катится планета.

Что ты кружишь попусту,
Что ты мчишься в темень,
Наклонив над пропастью
И Москву, и Бремен,

И Париж, и Токио,
И Милан, и Сочи,
И летят высокие
Ледяные ночи.

И в Чехословакии,
В Англии, в Китае
Слышно – звезды звякают,
Отблески кидая.

Где-то кружат спутники,
И луна могуче
В рыцарском нагруднике
Прошибает тучи.

И, жестикулируя
Шумно и вульгарно,
Снег полемизирует
Со столбом фонарным.

И опять, с опаскою
В будущее глядя,
Пьем с тобой шампанское
В полночь в снегопаде.

Пьем вино мы колкое,
Чокаясь, мы вспомним –
С Новым Годом! (Сколько их!)
С Новым счастьем! (Что в нем!)

О хрусталь, красавица,
Хрусталем ударим!
Дай нам Бог управиться
И со счастьем старым.

Брошу в церковь динамит 0 (0)

Брошу в церковь динамит,
Стану сразу знаменит!

Десять лучших адвокатов
Защитят меня в суде,
Все концы умело спрятав
В мутно-розовой воде.

Сам судья, простив заране,
Улыбнется нежно мне,
Расплывясь, как блин в сметане,
В благодушной седине.

Я в числе сограждан видных –
Интервью за интервью
Я о планах динамитных
С увлеченьем говорю!

От моей лохматой хари
Телевизоры в угаре!

С грандиознейших афиш
Я показываю шиш!

Так и лезут все из кожи
Напечатать мой портрет!
Я украсил наглой рожей
Тьму журналов и газет.

Мне восторженные дамы
Присылают телеграммы
С предложеньями любви!

Показания мои
Голливудский воротила
Закупает все сполна,

Чтобы фильмы накрутила
Голливудская шпана.

Как меня освободят –
Будет в честь мою парад!

Я на радостях подкину
В ясли адскую машину!

Бомбу брошу в детский сад!

И направо, и налево 0 (0)

И направо, и налево
Улыбался без конца.
И дошло до перегрева
Главных мускулов лица.

Наступил в лице затор,
Мускулы как связаны.
Мне улыбки с этих пор
Противопоказаны.

Люди стали порицать,
Что улыбка в ширь лица
Не рас-тя-ги-ва-е-тся
И не получается!

Без улыбки мне нельзя
Выходить из дому.
Заказал улыбку я
Нашему портному.

И последнюю с лица
Снял и дал для образца.

А портной мой невпопад
Возьми и окачурься!
Улыбку требую назад,
А мне родные говорят,
Что они не в курсе.

От таких событий тошных
Я совсем затосковал,
Но улыбку мне художник
На лице нарисовал.

Та улыбка – неземная,
До ушей распялен рот,
И с лица я не снимаю
Ту улыбку круглый год.

Обвораживаю всех.
Вежлив. Безупречен.
Мне поэтому успех
Всюду обеспечен.

Мой город грозный, город грандиозный 0 (0)

Т. и А. Фесенко

Мой город грозный, город грандиозный,
Под небом звездным, сам, как небо, звездный.

Он весь в кометах, весь он в метеорах,
И сполохов на нем навален ворох.

В прожекторах, в светящихся рекламах
Он полыхает, как волшебный замок.

И Млечный путь не возгордился чтобы,
Есть Встречный путь – ночные небоскребы!

Каскадом, звездопадом, светопадом
Автомобили мчат по автострадам.

И, проносясь в автомобильном гуде,
Мы за рулем кентавры, а не люди.

Аэропланы, блещущие хромом,
Соперничают с молнией и громом,

И океанский пароход нежданно
Просвечивает четверть океана,

И входит в порт качающимся, длинным,
В пять этажей пылающим камином.

А мы всю ночь валом куда-то валим
По вертикалям и горизонталям.

В такую высь нас подымают лифты,
Откуда слышны ангелов молитвы.

Но лифтов металлические кубы
Не к ангелам несут – в ночные клубы,

Где джаз звенит на крыше небоскреба
И негр поет с завывом и захлебом.

Мы по ночам все выброшены вверх,
В какой-то многоцветный фейерверк

Арен, эстрад, экранов, галерей,
В мой город всех ветров и всех огней,

В мой город всех огней и всех ветров,
Где погибаем мы от катастроф…

Море упрашивало 0 (0)

Марианне Сапроновой

Море упрашивало: «Паша, Паша…»
Но Паша, должно быть, ушла домой,
И море, целую ночь не спавшее,
Разрыдалось белой-белой каймой.

А в море, у берега, жили
Камни большие-большие.

Там чайки хаживали
И купальщики.
Девочки пляжные,
Пляжные мальчики.

И по буграм каменистым
Звякало море монистом.

Когда гроза ломала шпаги
На сцене грозно-показной,
Я ставил птичку на бумаге.
Бог ставил чайку над волной.

Дураки 0 (0)

Жили-были дураки.
Жили – не тужили.
Недотепы, вахлаки,
Тюти, простофили.

Что ни скажешь дуракам –
В пол-лица улыбка.
Дураки по пустякам
Удивлялись шибко.

Эй, во весь широкий рот
Улыбнись, Ванюха,
Чтоб от уха разворот
До другого уха!

И глядишь – на полчаса
Рот колодца шире.
Всё для дурня – чудеса
В нашем Божьем мире.

И любили дураки
Всякие безделки.
Всё играют в городки,
В чехарду, в горелки.

А когда, случалось, лил
С неба дождик бурный –
Изо всех дурацких сил
Удивлялись дурни:

«Ишь накапало воды!» –
«Лезь купаться, Фомка!»
Дураки на все лады
Восхищались громко.

Ну, а ежели дождя
Не было в помине –
Говорили, разводя
Лапами, разини:

«Удивительно, что вот
Совершенно сухо!»
И опять от уха рот
До другого уха!

Сколько раз они на дню
Заливались смехом!
Если пень – смеялись пню,
Если вехи – вехам.

Знать, обычай уж таков:
Покажи им палец –
Сразу сотня дураков
Рот разинет, пялясь!

Для веселья тьма причин
Самых непостижных.
В дикий хохот дурачин
Приводил булыжник.

«Посмотри, какой кругляш!
Веса в нем полпуда!»
И дурак приходит в раж,
Словно видит чудо.

Чуть светало – из ворот
Выходили чинно.
И дивился на восход
Каждый дурачина.

Только стоило лучу
Брызнуть в отдаленьи –
Проходил по дурачью
Шорох удивленья.

Тут ничем уж не унять
Дурьего восторга!
Солнце жалует опять,
И опять – с востока!

А когда горит закат,
Желт или пурпурен, –
Дурень счастлив, дурень рад,
Очарован дурень!

Скопом сядут на бугор,
Дур своих облапят –
И глядят, глядят в упор,
Как пылает запад…

А когда, сквозь вороха
Туч едва наметясь,
То и дело полыхал
Белым светом месяц,

Иль являлся, просияв,
Меж ветвей корявых,
То у всех семи застав
Ахали раззявы:

«До чего же он смешон!» –
«До чего потешен!» –
«Да видать, что к небу он
На вожже подвешен!»

Испокон у них в ходу
Был такой обычай:
Выбирать себе звезду,
В небо пальцем тыча.

Подымался тут галдеж,
Столько было спора:
«Петька, эту ты не трожь,
Эта – Никанора!»

И такую чушь несут
С видом прекурьезным!
Даже был особый суд
По делам их звездным.

Надевал судья колпак
И хитон лазурный.
(И судья-то был дурак,
И судились дурни…)

Плел судья такую речь
И такое ляпал,
Что от смеха просто лечь
Можно было на пол.

Всех смешил он под конец,
От его словечек
Хохотал вовсю истец,
Хохотал ответчик,

Прокурор и адвокат,
Секретарь и стражник,
Хохотала, севши в ряд,
Дюжина присяжных.

Так, хватаясь за бока,
Хохотали хлестко,
Что со стен и потолка
Сыпалась известка!

Хохотали крепко, всласть,
Хохотали густо,
Из-за хохота упасть
Умудрилась люстра!

Хохот-грохот, хохот-взрыв,
Хохот до упаду,
Хохотали, обвалив
С хоров балюстраду!

В смехе вздулся так один,
Ерзая на стуле,
Что срывались со штанин
Пуговицы пулей,

У него трясло живот
Смехом приглушенным,
Как будильники трясет
На рассвете звоном!

И казалось – из кишок,
Дребезжаще-тонок,
Вырывается смешок,
Верткий, как мышонок!

Тут гогочет, сам не свой,
Дурень среди гвалта,
Точно бьет по мостовой
С грохотом кувалда!

А другие – посмотри –
Изо ртов опухших
Ну совсем как пушкари
Ахают из пушек!

У судьи был дивный дар
Толковать о звездах:
Раздуваясь, словно шар,
Он взлетал на воздух!

Тут уж хохот шел до слез,
До икот, до грыжи,
Кто-то хохотом разнес
Половину крыши!

Хохот, гогот, грохот, визг
По суду раскатом!
Забывал истец про иск
Вместе с адвокатом.

Хохот, грохот, гул и гуд
Шквалом и напором!
Забывал судья про суд
Вместе с прокурором.

Животы порастряся,
Отдышавшись еле,
Забывали всё и вся
О судебном деле.

Уходил домой дурак
Весел, беззаботен.
Провожал его собак
Лай из подворотен,

Долго слышался галдеж,
Выкрики орясин:
«Боже правый, до чего ж
Суд у нас прекрасен!» –

«И судья-то наш силен,
У него не путай!» –
«И летать умеет он,
Как пузырь надутый!»

……………..

Жили-были дураки.
Жили – не тужили.
Недотепы, вахлаки,
Тюти, простофили.

Не грешили – ну, а всё ж
И у дурней даже
Приключался и грабеж,
И дебош, и кражи.

Как прослышали, что взлом
Ночью у Егора,
Так и ловят всем селом
По дорогам вора.

А поймают – поведут
Посреди базара,
Не миндальничают тут –
По делам и кара!

Если, скажем, вор упер
С кухни медный чайник,
То за это будет вор
Небольшой начальник!

А сумел коня украсть
Где-нибудь ворюга –
То ему тотчас во власть
Целая округа!

И напрасно вор орет:
«Братцы, лучше плаха!»
И глаза его вот-вот
Вылезут от страха.

Дураки ему в ответ:
«Живо, лупоглазый,
Отправляйся в кабинет,
Отдавай приказы!

Будешь нами управлять,
Каждодневно мучась!»
…На коленях молит тать,
Чтоб смягчили участь.

«Раз сподобило украсть –
Так ступай к ответу!» –
«На земле страшней, чем власть,
Наказанья нету!»

……………..

Раз увидели в селе,
Как идет угрюмо
Человек, на чьем челе
Отразилась дума!

Он идет среди лотков,
Средь торговцев шумных…
Так в селеньи дураков
Объявился умник.

Вот на бочку он встает,
Кличет Ванек, Митек,
Созывает весь народ,
Объявляет митинг.

Говорит: ученье – свет,
Неученье – темень,
И про университет,
И про город Бремен,

И про это, и про то,
И про всё на свете,
И крылом на нем пальто
Раздувает ветер.

Он стоит во всей красе.
Говорит он: «Дурни,
Неотесаны вы все,
Все вы некультурны.

Дурни, кто из вас закон
Знает Архимеда?
Кто такой Наполеон?
Кто живет в Толедо?

Где течет Гудзон-река?
Что такое линза?
Из какого молока
Делается брынза?

Где вершина Арарат?
Что такое синус?
Есть ли в атоме заряд,
Плюс в нем или минус?

Как доходит звездный свет?
Кто разрушил Трою?
Дурни! Университет
Я для вас построю!

Дурни! Вам сама судьба
Шлет меня на благо.
Даже нет у вас герба,
Гимна нет и флага!

А без этого никак
В мире невозможно.
Будет герб у вас и флаг,
Гимн, рубеж, таможня!

Для того, чтобы враги
Вас не одолели,
Вам наденем сапоги,
Выдадим шинели,

По ружью через плечо –
И в колонны стройся!
Отправляйся, дурачье,
Проявлять геройство!

Если, скажем, ты в стрельбе
Меток по мишеням,
То на ленточке тебе
Мы медаль наденем!

Представляете вы блях
Блеск на гимнастерке?»
Дураки тут «ох» и «ах»,
Прыгают в восторге!

С той поры минуло лет,
Может быть, немало…
Занял университет
Чуть не три квартала.

И теперь дурак глядит
Пасмурно-нахмурен,
Оттого что эрудит
Этот самый дурень.

Носит он воротничок,
Вид имеет светский,
На груди его значок
Университетский.

С неба дождик лей, не лей,
Ливень иль не ливень –
Не дивится дуралей!
Он не столь наивен.

Все науки превзойдя,
Знает в полной мере,
Как и чем процесс дождя
Вызван в атмосфере,

Знает, что с собой несет
Расщепленный атом
И кто царствовал в пятьсот
Девяносто пятом!

Он теперь не так-то прост,
Обтесался вроде,
И не выбирает звезд
Он на небосводе.

Но студент он иль солдат –
Сам не знает толком,
И теперь в него палят
Пулей и осколком.

И стоят на рубеже
У него орудья.
Но в суде давно уже
Не летают судьи.

Да и суд теперь суров,
Не дает он спуску:
Из суда ведут воров
Сразу же в кутузку.

Только кару здесь несут
Не одни злодеи:
Дураков таскают в суд
Также за идеи…

Тьма событий на веку:
Учат, судят, ранят.
Не до смеха дураку:
Он ужасно занят.

И дурак совсем не рад,
И живет он в страхе.
Но зато на нем звенят
И сверкают бляхи.

Проходил я через зал 0 (0)

Проходил я через зал, через зал.
Я поэт и фантазер, фантазер.
Подошел я к режиссеру и сказал:
«Уходи и не мешай мне, режиссер!»

Только знаю – не уйдет, не уйдет.
Он стоит и говорит, говорит:
«Лучше руку ты протягивай вперед,
Принимай-ка поторжественнее вид!»

Сколько раз мне повторять, повторять:
Мне не нужен твой урок, твой урок.
Но мне слышится опять и опять
Режиссерский говорок, говорок:

«В этом месте нажимай, нажимай!
Без нажима не проймешь, не проймешь!»
Я послушался – хватил через край,
И стихи я загубил ни за грош!

Пусть у каждого дорога своя,
Дайте каждому полет и простор!
Отвяжись ты, отвяжись от меня,
Не мешай мне, не мешай, режиссер!

Но он где-то возле стен, возле стен
Продолжает тарахтеть, тарахтеть,
И в квадратики его мизансцен
Попадаю я, как перепел в сеть.

Был когда-то я удал-разудал,
По колено были все мне моря,
Но я чувствую, что куклою стал,
Кто-то дергает за нитку меня.

В один голос недрузья и друзья
Утешают: «Ничего, ничего,
В том и выразилась драма твоя,
Что игралась в постановке его!»