Читать стихотворения онлайн
Художник, смотрите, художник!
Пришёл и сидит на пеньке,
При нём голенастый треножник
И кисточка в правой руке.
За ним — гаражи и помойки,
А прямо — огромный закат,
Два стройных жирафа на стройке
Как чёрные тени стоят…
Художник, смотрите, художник!
Сидит посреди пустыря…
Зачем-то сорвал подорожник,
Задумался — видно, не зря!
И кто-то в квартире двухсотой
Соседу в окно помахал:
«У нас тут такие красоты —
Художники ходят, слыхал?»
I
Перед восходом солнца.
Художник
(перед мольбертом, на котором установлен портрет толстой, некрасивой, кокетливо скосившей глаза женщины)
Не могу! Не хочу! Сил больше нет!
Писать этот мерзостный облик, этот ужасный портрет
В столь дивное утро — не грех ли тяжкий,
Когда еще спят мои бедняжки…
Любезная женушка! Милые дети!
(Снимает картину с мольберта и подходит к окну.)
Аврора! Мир тобой пробужден!
Плачу от счастья: взор мой к тебе пригвожден,
Сердце молодо бьется, тебя приветя!
(Ставит на мольберт холст с изображением Венеры Урании.)
Моя богиня! Здесь, пред ликом твоим,
Вновь я счастьем юности одержим
И в душе своей, и в мыслях своих
Осязаю тебя, как влюбленный жених.
Ты моя, когда я тебя пишу.
Ты — это я. Нет, больше, чем я. Лишь тобой дышу.
Владычица мира! Первозданная суть красоты!
Неужто за подлые деньги мной будешь покинута ты,
Чтоб какой-нибудь дурень, по моей же вине,
Тебя укрепил на цветастой стене?!
Ах, дети мои! Помоги им, нищим…
Попадешь ты в гостиную к богачу,
И мы с него контрибуцию взыщем.
Глядишь, на хлеб и получу.
Но купивший тебя не обладает тобой!
Ты — во мне, о ниспосланная судьбой,
Мать природы, свет Радости всеземной!
От тебя в упоенье
Пребываю в блаженнейшем опьяненье!
Ребенок
(кричит)
А-а!
Художник
Господи!
Жена
(просыпается)
О, уже день!
Поди-ка, если тебе не лень,
Воды принеси, наколи дровишек.
Надо суп сварить для детишек.
Художник
(задерживая взгляд на богине)
Моя богиня!
Старший сын
(вбегает босиком, вприпрыжку)
Отец, я — с вами.
Художник
Ты?!
Сын
Я.
Художник
Сходи-ка, брат, за дровами.
II
Позднее.
Художник
Фрицель! Кто там? Взгляни…
Сын
Да не кто иной,
Как тот заказчик с толстой женой.
Художник
Притворюсь, что рисую с утра дотемна…
(Ставит на мольберт холст с гадким портретом.)
Жена
Работай, за то и получишь сполна.
Художник
Ладно…
Входят Господин и Его супруга.
Господин
Ага! Мы пришли в самый раз.
Его супруга
Я нынче всю ночь не сомкнула глаз.
Жена художника
Но вы, как всегда, прелестны, мадам!
Господин
Что за картины в углу, вон там?..
Художник
Не запылитесь…
(К даме.)
Прошу присесть…
Господин
(подходя к мольберту)
Нет, схвачено верно… Уже что-то есть…
Но вы еще далеки от цели —
Жизнь как бы теплится еле-еле…
Художник
(про себя)
Быть может, причина в самой модели?
Господин
(поднимая один из запыленных холстов)
Скажите, пожалуйста, это — вы?
Художник
Я… Но лет десять назад… Увы…
Господин
Вы не меняетесь.
Его супруга
(бросая беглый взгляд на портрет)
О, нимало!
Господин
Правда, морщин теперь больше стало.
Жена художника
(подходит с корзиной в руках, тихо)
Пошла на рынок… А деньги где ж?
Художник
Да нет их…
Жена художника
Ну, нет их, так не поешь.
Художник
Возьми.
Господин
Но талант ваш стал явно богаче.
Художник
Что ж. Есть и промахи. Есть и удачи.
Господин
(за спиной художника продолжает рассматривать стоящий на мольберте холст)
Так, так… Нос бы надо слегка удлинить,
А взгляд — немного воспламенить.
Художник
(про себя)
Черт бы их драл! Я не в силах боле!
Муза
(невидимая другими, подходит к нему)
Сын мой! Тебе не хватает воли?
Судьба не всегда с человеком в ладу,
Но деньги получишь — забудешь беду.
Пусть дама страшна, ее муж — привереда,
Знай, что твой дух окрылит победа,
И вдохновенье тебя не оставит,
Которое кистью твоею правит.
Ведь тот, кто работает день-деньской,
Первым вкушает блаженный покой.
Жизнь без труда стала б тусклой, пресной —
Может наскучить и рай небесный.
Ты любишь спать, ты горазд поесть,
Ты беден, но правду блюдешь и честь.
Художник улыбнется. Новый тон
Слегка добавит лучикам игривым…
Песнь соловья возьмёт за камертон…
К цветам весенним робким и пугливым
Добавит шаль пушистую — туман,
Чтоб утро было сказочным, счастливым…
Свой тонкий аромат дарит шафран…
И подпевает луч с зарёй танцуя,
Даря надежды сладостный дурман,
Ветрам напомнив нежность поцелуя…
Улыбкой солнце в этот светлый день
Художник обаял… весну рисуя.
Хрустя по серой гальке, он прошел
Покатый сад, взглянул по водоемам,
Сел на скамью… За новым белым домом
Хребет Яйлы и близок и тяжел.
Томясь от зноя, грифельный журавль
Стоит в кусте. Опущена косица,
Нога — как трость… Он говорит: «Что, птица?
Недурно бы на Волгу, в Ярославль!»
Он, улыбаясь, думает о том,
Как будут выносить его — как сизы
На жарком солнце траурные ризы,
Как желт огонь, как бел на синем дом.
«С крыльца с кадилом сходит толстый поп,
Выводит хор… Журавль, пугаясь хора,
Защелкает, взовьется от забора —
И ну плясать и стукать клювом в гроб!»
В груди першит. С шоссе несется пыль,
Горячая, особенно сухая.
Он снял пенсне и думает, перхая:
«Да-с, водевиль… Все прочее есть гиль».
Размазан небосвод небрежно кистью.
Дорога в бесконечность пролегла.
Сентябрь торопливо красит листья,
Закрашивая тени от тепла.
Небрежный и рассеянный художник
Наносит беспорядочно мазки,
И краску не смывает даже дождик —
Унылый спутник зябнущей тоски.
И сотни неудачных зарисовок
С бесстрастием швыряется к ногам,
А ветер, туго свитый из верёвок,
Испуганно их прячет по углам.
Потерян счёт испорченным наброскам,
Художник впал в немое забытьё.
Кострами подымил, как папироской,
А после снова взялся за своё.
И получилась славная картина:
Пятнистый лес, дорога, небосвод,
Тоска и дождь — всё слилось воедино.
Картина дышит осенью… живёт.
Художник, незнакомый с поощреньем,
А знаешь ли? В тени пожить не грех:
Не ослепляясь счастья опереньем,
Мир как он есть увидеть без помех.
Негромким смехом встретить грубый смех,
Злорадство — ледяным обдать презреньем…
Нас невеликость наша высшим зреньем
Снабдит. И высший нам суждён успех.
Чтобы затем, с победою помешкав,
С насмешливым поклоном взять реванш.
Так Гулливер — игрушка бробдингнежцев —
Мог разглядеть морщины великанш,
Чью красоту считали в Бробдингнеге
Вершиной безупречности и неги.
Художник, воспитай ученика,
Сил не жалей его ученья ради,
Пусть вслед твоей ведет его рука
Каракули по клеточкам тетради,
Пусть на тебя он взглянет свысока,
Себя на миг считая за провидца.
Художник, воспитай ученика,
Чтоб было у кого потом учиться.
Художник видит так.
Поэт глядит иначе,
Бесформенное облекая в плоть,
В гармонию сливать удачу с неудачей
И мрак, со дна идущий, побороть.
Художнику дано — веселье без удержу,
Сияют тюбики восторгом изнутри,
Что было формою, на ленточки разрежет,
Луна бездонная пойдет на фонари.
Река — на лужицы рассеется, размажет
Ее в полете неуемная рука.
Картина весела, но, ощутив пропажу,
Охватит беспричинная тоска.
Художник – деятель искусства.
В картинах отражает он
События, природу, чувства,
Связь поколений и времён.
Блокада. Ночь. Забитое окно,
Мигающих коптилок тусклый свет.
Из мрака возникает полотно.
Художник пишет женщины портрет.
Она сидела, голову склоня,
И думала в голодном полусне:
«Вот я умру… А что-то от меня
Останется на этом полотне».
А он писал в мигании огня
И думал: «На войне как на войне.
Пусть я умру! Но что-то от меня
Останется на этом полотне».
Был и я художником когда-то,
Хоть поверить в это трудновато.
Покупал, не чуя в них души,
Кисти, краски и карандаши.
Баночка с водою. Лист бумажный.
Оживляю краску кистью влажной,
И на лист ложится полоса,
Отделив от моря небеса.
Рисовал я тигров полосатых,
Рисовал пиратов волосатых.
Труб без дыма, пушек без огня
Не было в то время у меня.
Корабли дымят. Стреляют танки…
Всё мутней, мутней водица в банке.
Не могу припомнить я, когда
Выплеснул ту воду навсегда.
Пусть Живопись нас приютит,
Мои терзанья прекратит.
Единственная, кто дала
Не знать мне и не делать зла,—
Пусть Живопись нас приютит.
Мы красок не приобрели,
Этюдников не завели,
И всё равно не знали мы
Той бесхудожественной тьмы,
Что многих души тяготит…
Пусть Живопись нас приютит!
Мы не расписывали холст,
Не знаем — тонок он иль толст.
Но — слава Живописи!—
В ней
Спасались мы от тёмных дней!
Бывало, вспыхнет, заблестит…
Пусть Живопись нас приютит.
Ван-Дейком-дамой никогда
Не быв, я шла через года.
И Апеллесом ты не стал,
Но ты живописать мечтал!
А кто мечтанье воспретит?
Пусть Живопись нас приютит.
Да, Апеллесом ты не стал,
И всё же ты — живописал!
Пускай не кистью,
Пусть — пером,
Но, как за тучей ясный гром,
В нём жили масло, тушь, графит,
Вся киноварь, весь лазурит
(Что никого не разорит,
Но всякий угол озарит!).
Пусть Живопись нас одарит!
Свершилось чудо из чудес:
В Поэзии — ты Апеллес!
Кому сам Хронос не указ!
Кто Цвет Естественности спас.
Кто Подлинность раскрепостит.
Кого Паллада защитит!
Пусть Живопись приветит нас.
Пусть Живопись нас приютит,
Довоплотит, озолотит,—
Единственная, кто дала
Не знать мне и не делать зла!
Под небом всех кариатид
Пусть Живопись нас приютит!
А грех унынья да простит
Мне Бог…
Всё в черно-белых, жизненных тонах,
Ты видишь мир таким, ты сам художник.
Ночные отражения в зеркалах,
В них марсианин, вышедший на подвиг…
Ты замер у мольберта, штрих цветной,
Ты удивлён, что краски перепутал…?
Под звездами, под солнцем, под луной,
Приноровил к просроченным минутам…Волшебница у мольберта
Рисовала Соня радугу в раскраске,
И жемчужной нежностью засветились краски.
Самой мягкой кисточкой рисовала сказку,
И на миг снимала взрослой жизни маску…
Шевелились губы в золоте восторга,
Всё, что было грубо, заштрихуй без торга,
Оглянись и дождик подержи в ладони,
Вспомни, как каталась маленькой на пони…
Нарисуй улыбку чистую без туши,
В наваждении зыбком никого не слушай!
И увидят люди радугу в раскраске,
Позабытой всеми …не для взрослых …сказки.
Не тщись, художник, к совершенству,
Поднять резец искривленной рукой,
Но выточи его, покрой изящным златом
И со статуей рядом положи.
И магнитически притянутые взоры
Тебя не проглядят в разубранном резце,
А статуя под покрывалом темным
В венце домов останется молчать.
Но прилетят года, резец твой потускнеет,
Проснется статуя и скинет темный плащ
И, патетически перенимая плач,
Заговорит, притягивая взоры.
Кисть художника везде находит тропы.
И, к соблазну полисменов постовых,
Неизвестные художники Европы
Пишут красками на хмурых мостовых.
Под подошвами шагающей эпохи
Спят картины, улыбаясь и грустя.
Но и те, что хороши, и те, что плохи,
Пропадают после первого дождя.
Понапрасну горемыки живописцы
Прислоняются к подножьям фонарей
Близ отелей, где всегда живут туристы —
Посетители картинных галерей;
Равнодушно, как платил бы за квартиру,
За хороший (иль плохой) водопровод,
Кто-то платит живописцу за квартиру
Либо просто подаянье подает.
Может, кто-то улыбнется ей от сердца?
Может, кто-то пожелает ей пути?
Может, крикнет: «Эй, художник! Что расселся?
Убери свою картинку! Дай пройти!»
Но, как молнии пронзительную вспышку,
Не сложить ее ни вдоль, ни поперек,
Не поднять ее с земли, не взять под мышку,—
Так покорно распростертую у ног!
И ничьи ее ручищи не схватили,
Хоть ножищи по ее лицу прошли…
Много раз за ту картину заплатили,
Но купить ее ни разу не смогли.