Твоих признаний, жалоб нежных
Ловлю я жадно каждый крик:
Страстей безумных и мятежных
Как упоителен язык!
Но прекрати свои рассказы,
Таи, таи свои мечты:
Боюсь их пламенной заразы,
Боюсь узнать, что знала ты!
Стихи о женской красоте
Дорида
В Дориде нравятся и локоны златые,
И бледное лицо, и очи голубые…
Вчера, друзей моих оставя пир ночной,
В ее объятиях я негу пил душой;
Восторги быстрые восторгами сменялись,
Желанья гасли вдруг и снова разгорались;
Я таял; но среди неверной темноты
Другие милые мне виделись черты,
И весь я полон был таинственной печали,
И имя чуждое уста мои шептали.
Стихи красивой женщине
Приподнимет
Гордо морду,
Гордо стянет
Профиль птичий…
Сколько стоит
Ваша гордость?
Цену — вашему величью?..
Так идёт.
Ей очень грустно
(От утрат, видать, печали!).
Не твоим ли пышным
Бюстом
Перекоп мы защищали?..
Счастлив я,
Что этим годам
Отдал всё —
И смех,
И грусть,
И с любимым небосводом
Преждевременно прощусь.
Это — капли,
Это — крохи,
Если взять наш век премудрый.
Что же дали вы эпохе,
Живописная лахудра?
Разве — это
Ищут люди?
Разве — это
Людям надо?
То кокетничает
Грудью,
То кокетничает
Задом.
Если вам уж неизвестно,
Разрешите, я замечу,
Что совсем в другое место
Спрятан разум человечий…
________________________
Опадет черемух снежность,
Опадет и вновь родится.
К нам же молодость и нежность
Никогда не возвратится.
К нам всегда приходит мудрость
Через белые равнины.
Опадут,
Отпляшут кудри,
Зацветут седины.
И как в бешеном стакане,
Память вздрогнет
И запляшет…
Чем же вас тогда поманит
Дорогая прошлость ваша?..
Я не знаю лучше участь,
Голубей не вижу свода:
Умереть, борясь и мучась,
Умереть в такие годы.
И меня в суровой ломке
Лишь одно страшит немало:
Как бы гордой незнакомкой
Жизнь меня не миновала.
Всё!-
И нежность песнопенья —
Всё!-
И даже нежность тела —
Для железного цветенья,
Для единственного дела…
А тебе, как влага туче,
Красота дана природой.
На костер ее!
Чтоб лучше
Освещалася свобода.
Женской нежностью томима,
Не богатых,
Не красивых —
Назови твоим любимым
Воина трудолюбивых!
Не поймёшь —
И будет худо.
Жизнь идёт, а годы скачут,
И смотри — тебя забудут,
Как красивую собачку…
Увы, зачем она блистает
Увы! зачем она блистает
Минутной, нежной красотой?
Она приметно увядает
Во цвете юности живой…
Увянет! Жизнью молодою
Не долго наслаждаться ей;
Не долго радовать собою
Счастливый круг семьи своей,
Беспечной, милой остротою
Беседы наши оживлять
И тихой, ясною душою
Страдальца душу услаждать…
Спешу в волненье дум тяжелых,
Сокрыв уныние мое,
Наслушаться речей веселых
И наглядеться на нее;
Смотрю на все ее движенья,
Внимаю каждый звук речей, —
И миг единый разлученья
Ужасен для души моей.
Пускай увенчанный любовью красоты
Пускай увенчанный любовью красоты
В заветном золоте хранит ее черты
И письма тайные, награда долгой муки,
Но в тихие часы томительной разлуки
Ничто, ничто моих не радует очей,
И ни единый дар возлюбленной моей,
Святой залог любви, утеха грусти нежной —
Не лечит ран любви безумной, безнадежной
Красавицы
(Раздумье на открытии Grand Op?ra)
В смокинг вштопорен,
побрит что надо.
По гранд
по опере
гуляю грандом.
Смотрю
в антракте —
красавка на красавице.
Размяк характер —
всё мне
нравится.
Талии —
кубки.
Ногти —
в глянце.
Крашеные губки
розой убиганятся.
Ретушь —
у глаза.
Оттеняет синь его.
Спины
из газа
цвета лососиньего.
Упадая
с высоты,
пол
метут
шлейфы.
От такой
красоты
сторонитесь, рефы.
Повернет —
в брильянтах уши.
Пошеве?лится шаля —
на грудинке
ряд жемчужин
обнажают
шеншиля.
Платье —
пухом.
Не дыши.
Аж на старом
на морже
только фай
да крепдешин,
только
облако жоржет.
Брошки — блещут…
на? тебе! —
с платья
с полуголого.
Эх,
к такому платью бы
да еще бы…
голову.
Глупой красавице
1
Амур спросил меня однажды,
Хочу ль испить его вина —
Я не имел в то время жажды,
Но выпил кубок весь до дна.
2
Теперь желал бы я напрасно
Смочить горящие уста,
Затем, что чаша влаги страстной,
Как голова твоя — пуста.
Портрет
С своей пылающей душой,
С своими бурными страстями,
О жены Севера, меж вами
Она является порой
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил.
«Портрет» Пушкина
В коротком произведении «Портрет» Александр Сергеевич Пушкин дает вдохновенное описание своей возлюбленной.
Стихотворение создано в 1828 году. В эту пору поэту 29 лет, он едва выпутался из двух расследований по поводу его скандальных стихотворений. Впереди встреча с Н. Гончаровой, пока же поэт увлечен А. Закревской. Жанр – любовное послание к портрету, размер – четырехстопный ямб с опоясывающей и перекрестной рифмовкой, деления на строфы отсутствует. Очарованный молодой поэт любуется изображением графини кисти выдающегося английского художника Д. Доу. Эту работу успели увидеть современники А. Закревской, в дальнейшем же ее местопребывание было много лет неизвестно. Ее обнаружили лишь в XX веке. Теперь можно воочию убедиться в мастерстве живописца и стихотворца в описании великосветской прелестницы. Надо сказать, что она была замужем, однако семейная ее жизнь не была благополучной, хотя внешне в ней было и положение в свете и достаток. В конечном счете, А. Пушкин сделался ее поверенным в любовных делах. Она доверяла ему истории своего непостоянного сердца. Сохранились также наброски самого поэта, воспроизводящие вышеупомянутую картину. Например, на черновике «Полтавы». Открывает стихотворение перечислительная градация с весьма экспрессивными, щедрыми эпитетами: пылающей, бурными. Восклицание с междометием: о жены Севера (перифраз). Традиционное наименование России (сходный смысл у Северной Пальмиры, кстати). Обращает на себя внимание аллитерация первых строк, анафор «с своими». Произведение является развернутым лирическим высказыванием. Интонация восхищенная, но здравый смысл автору не отказывает. Он вполне уяснил натуру красавицы, ее ветреность. Похождения графини были пищей для сплетен в течение многих лет. «Мимо условий света»: пожалуй, главная черта, которую выделяет в ней поэт. «До утраты сил»: практически не боится огласки, живет страстями. «Беззаконная комета»: афористическое сравнение с рискованным эпитетом во главе. Действительно, в этот период А. Пушкин уже иначе оценивал и свое довольно бурное прошлое, тосковал по семейному очагу, уюту собственного дома. Конечно, в планах была и серьезная литературная работа. Спустя считанные месяцы желания его начали сбываться. А пока же он взирает на дерзкую героиню, которую лично знал. «Расчисленных светил»: существовал своеобразный перечень признанных светских красавиц, который, впрочем, с годами неизбежно менялся.
Поводом для создания любовной миниатюры «Портрет» А. Пушкина стала картина Дж. Доу.
Афродита
Протирая лорнеты,
Туристы блуждают, глазея
На безруких богинь,
На героев, поднявших щиты.
Мы проходим втроем
По античному залу музея:
Я, пришедший взглянуть,
Старичок завсегдатай
И ты.
Ты работала смену
И прямо сюда от вальцовки.
Ты домой не зашла,
Приодеться тебе не пришлось.
И глядит из-под фартука
Краешек синей спецовки,
Из-под красной косынки —
Сверкающий клубень волос.
Ты ступаешь чуть слышно,
Ты смотришь, немножко робея,
На собранье богов
Под стволами коринфских колонн.
Закатившая очи,
Привычно скорбит Ниобея,
Горделиво взглянувший,
Пленяет тебя Аполлон.
Завсегдатай шалеет.
Его ослепляет Даная.
Он молитвенно стих
И лепечет, роняя пенсне:
«О небесная прелесть!
Ответь, красота неземная,
Кто прозрел твои формы
В ночном ослепительном сне?»
Он не прочь бы пощупать
Округлость божественных ляжек,
Взгромоздившись к бессмертной
На тесный ее пьедестал.
И в большую тетрадь
Вдохновенный его карандашик
Те заносит восторги,
Которые он испытал.
«Молодой человек! —
Поучительно,
С желчным присвистом,
Проповедует он,-
Верьте мне,
Я гожусь вам в отцы:
Оскудело искусство!
Покуда оно было чистым,
Нас божественной радостью
Щедро дарили творцы».
«Уходи, паралитик!
Что знаешь ты,
Нищий и серый?
Может быть, для Мадонны
Натурой служила швея.
Поищи твое небо
В склерозных распятьях Дюрера,
В недоносках Джиотто,
В гнилых откровеньях Гойя».
Дорогая, не верь!
Если б эти кастраты, стеная,
Создавали ее,
Красота бы давно умерла.
Красоту создает
Трижды плотская,
Трижды земная
Пепелящая страсть,
Раскаленное зренье орла.
Посмотри:
Все богини,
Которые, больше не споря,
Населяют Олимп,
Очутившийся на Моховой,
Родились в городках
У лазурного теплого моря,
И — спроси их —
Любая
Была в свое время живой.
Хлопотали они
Над кругами овечьего сыра,
Пряли тонкую шерсть,
Пели песни,
Стелили постель…
Это жен и любовниц
В сварливых властительниц мира
Превращает Скопас,
Переделывает Пракситель.
Красота не угасла!
Гляди, как спокойно и прямо
Выступал гладиатор,
Как диск заносил Дискобол.
Я встречал эти мускулы
На стадионе «Динамо»,
Я в тебе, мое чудо,
Мою Афродиту нашел.
Оттого на тебя
(Ты уже покосилась сердито)
Неотвязно гляжу,
Неотступно хожу по следам.
Я тебя, моя радость,
Живая моя Афродита,-
Да простят меня боги! —
За их красоту не отдам.
Ты глядишь на них, милая,
Трогаешь их, дорогая,
Я хожу тебе вслед
И причудливой тешусь игрой:
Ты, я думаю молча,
На цоколе стройном, нагая,
Рядом с пеннорожденной
Казалась бы младшей сестрой,
Так румянец твой жарок,
Так губы свежи твои нынче,
Лебединая шея
Так снежно бела и стройна,
Что когда бы в Милане
Тебя он увидел бы — Винчи,-
Ты второй Джиокондой
Сияла бы нам с полотна!
Между тем ты не слепок,
Ты — сверстница мне,
Ты — живая.
Ходишь в стоптанных туфлях.
Я родинку видел твою.
Что ж, сердись или нет,
А, тебя, проводив до трамвая,
Я беру тебя в песню,
Мечту из тебя создаю.
Темнокудрый юнец
По расплывчатым контурам линий
Всю тебя воссоздаст
И вздохнет о тебе горячо.
Он полюбит твой профиль,
И взор твой студеный и синий,
И сквозь легкую ткань
Золотое в загаре плечо.
Вечен ток вдохновенья!
И так, не смолкая, гудит он
Острым творческим пламенем
Тысячелетья, кажись.
Так из солнечной пены
Встает и встает Афродита,
Пены вольного моря,
Которому прозвище —
Жизнь.
Ее глаза
Она мила — скажу меж нами —
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза,
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
Потупит их с улыбкой Леля —
В них скромных граций торжество;
Поднимет — ангел Рафаэля
Так созерцает божество.
Красавица перед зеркалом
Взгляни на милую, когда свое чело
Она пред зеркалом цветами окружает,
Играет локоном — и верное стекло
Улыбку, хитрый взор и гордость отражает.
Красавица
Все в ней гармония, все диво,
Все выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сияньи исчезает.
Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, —
Но, встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.
К деве небесной
Когда бы встретил я в раю
На третьем небе образ твой,
Он душу бы пленил мою
Своей небесной красотой;
И я б в тот миг (не утаю)
Забыл о радости земной.
Спокоен твой лазурный взор,
Как вспоминание об нем;
Как дальный отзыв дальных гор,
Твой голос нравится во всём;
И твой привет, и твой укор,
Все полно, дышит божеством.
Не для земли ты создана,
И я могу ль тебя любить?
Другая женщина должна
Надежды юноши манить;
Ты превосходней, чем она,
Но так мила не можешь быть!
Красота
Она как скрипка на моем плече.
И я ее, подобно скрипачу,
К себе рукою прижимаю.
И волосы струятся по плечу,
Как музыка немая.
Она как скрипка на моем плече.
Что знает скрипка о высоком пенье?
Что я о ней? Что пламя о свече?
И сам господь — что знает о творенье?
Ведь высший дар себя не узнает.
А красота превыше дарований —
Она себя являет без стараний
И одарять собой не устает.
Она как скрипка на моем плече.
И очень сложен смысл ее гармоний.
Но внятен всем. И каждого томит.
И для нее никто не посторонний.
И, отрешась от распрей и забот,
Мы слушаем в минуту просветленья
То долгое и медленное пенье
И узнаем в нем высшее значенье,
Которое себя не узнает.
Красота
О смертный! как мечта из камня, я прекрасна!
И грудь моя, что всех погубит чередой,
Сердца художников томит любовью властно,
Подобной веществу, предвечной и немой.
В лазури царствую я сфинксом непостижным;
Как лебедь, я бела, и холодна, как снег;
Презрев движение, любуюсь неподвижным;
Вовек я не смеюсь, не плачу я вовек.
Я — строгий образец для гордых изваяний,
И, с тщетной жаждою насытить глад мечтаний,
Поэты предо мной склоняются во прах.
Но их ко мне влечет, покорных и влюбленных,
Сиянье вечности в моих глазах бессонных,
Где все прекраснее, как в чистых зеркалах.