Тростник (Сидел рыбак веселый) 0 (0)

Сидел рыбак веселый
На берегу реки,
И перед ним по ветру
Качались тростники.
Сухой тростник он срезал
И скважины проткнул,
Один конец зажал он,
В другой конец подул.

И будто оживленный,
Тростник заговорил –
То голос человека
И голос ветра был.
И пел тростник печально:
«Оставь, оставь меня;
Рыбак, рыбак прекрасный,
Терзаешь ты меня!

И я была девицей,
Красавица была,
У мачехи в темнице
Я некогда цвела,
И много слез горючих
Невинно я лила,
И раннюю могилу
Безбожно я звала.

И был сынок-любимец
У мачехи моей,
Обманывал красавиц,
Пугал честных людей.
И раз пошли под вечер
Мы на берег крутой,
Смотреть на сини волны,
На запад золотой.

Моей любви просил он –
Любить я не могла,
И деньги мне дарил он —
Я денег не брала;
Несчастную сгубил он,
Ударил в грудь ножом,
И здесь мой труп зарыл он
На берегу крутом;

И над моей могилой
Взошел тростник большой,
И в нем живут печали
Души моей младой.
Рыбак, рыбак прекрасный,
Оставь же свой тростник.
Ты мне помочь не в силах,
А плакать не привык».

Песня рыбака 0 (0)

В тополях пылает осень…
И ко мне издалека
Ветер тянет
И доносит
Песню рыбака.

Ты поешь, рыбак, понурясь.
Чем уж плакать,
Лучше петь —
Про безжалостные бури,
Про ограбленную сеть…

На Ай-Петри1,
Ветром схвачен,
Снег ложится серебрясь.
Эти песни,
Не иначе,
Только песни сентября.

А весной
Взойдут баштаны,
И, по-прежнему любя,
Загорелая Татьяна
Снова выйдет
До тебя.

Снова будут неизменны —
Только время побороть —
И серебряная пена,
И сатиновая водь.

И опять
Ты будешь весел
И восторженно опять
Распахнешь объятья весел
На сверкающую гладь.

В тополях пылает осень…
И ко мне издалека
Ветер тянет
И доносит
Песню рыбака.

Вновь ловля рыбная в разгаре 0 (0)

Вновь ловля рыбная в разгаре:
Вновь над рекою поплавки,
И в рыбном у кустов угаре
Азартящие рыбаки.
Форель всегда клюёт с разбегу
На каменистой быстрине.
Лещ апатичный любит негу:
Клюёт лениво в полусне.
И любящий ракитный локон,
Глубокий теневой затон
Отчаянно рвёт леску окунь,
И всех сильнее бьётся он.
Рыб всех глупей и слабовольней
Пассивно держится плотва.
А стерлядь, наподобье молний,
Скользнув, песком ползет едва.
У каждой рыбы свой характер,
Свои привычки и устав…
…Не оттого ли я о яхте
Мечтаю, от земли устав.

Река и та смеется 0 (0)

Звенит леса в руке,
Грозит обрывом…
Бурля у донных трав,
Уходит рыба.

Остолбенел рыбак.
Он грустно шутит.
Он достаёт табак,
Цыгарку крутит.

И вот лиловый дым
Колечком вьётся…
Сама река над ним —
И та смеётся!

Наступает весна 0 (0)

Наступает весна… Вновь обычность ее необычна,
Неожиданна жданность и ясность слегка неясна.
И опять — о, опять! — все пахуче, цветочно, и птично.
Даже в старой душе, даже в ней наступает весна!
Мох в еловом лесу засинел — забелел в перелесках.
О, подснежники, вы — обескрыленные голубки!
И опять в ущербленьях губчатых, коричневых, резких
Ядовитые ноздри свои раздувают сморчки.
И речонка безводная вновь многоводной рекою
Стала рыбной безрыбная, сильной лишенная сил,
Соблазнительною интересною стала такою,
Что, поверив в неё, я удилище вновь оснастил.
Я ушел на неё из прискучивших за зиму комнат,
Целодневно бродя вдоль извилин её водяных,
Посещая один за другим завлекающий омут,
Где таятся лохи, но кто знает — в котором из них?
Этот лох и сморчок, и подснежник незамысловатый,
Эта юнь, эта даль, что влекуще-озерно-лесна,
Все душе, упоеньем и радостью яркой объятой,
Говорит, что опять, что опять наступает весна!

Нахлынь, зима 0 (0)

Особый в мире есть язык,
Он дан в наследье рыболовам…
Наверно, тот язык возник
В тысячелетьях с первым словом.
Рыбацких троп и рыбьих троп
Язык примет неизгладимых —
Озерных и речных трущоб,
Где я бродил в глухие зимы,
Где я упорно лёд кромсал
И лунку вырубал за лункой,
Где так мороз меня кусал,
Что в рукавицах зябли руки…
О, звуки гулкие пешни
И таинство ночного жора!
…Курчавятся костра огни
У замороженного бора.
Он так мне радостен и мил,
Что даже в летнее уженье
Его хрустально-звонкий мир
Живёт в моём воображеньи.
Пусть в воздухе ещё теплынь
И осень тянется обозом…
Нахлынь, зима, скорей нахлынь,
С позёмкой, снегом и морозом!

Счастье 1 (1)

Рыбацкое счастье-какое оно…
По виду, по вкусу, по цвету?
Оно повстречалось со мною давно,
Меня превратило в поэта.
И пусть эта встреча теперь далека,
Забыть я все так же не властен
О том, как спортивная страсть рыбака
Сплелась воедино со счастьем…

Бригада косила траву у реки
От розовых зорь до закатов.
В бригаде у нас не одни пареньки.-
работали с нами девчата.
На крепкой примете держал я одну
Из этих бригадных девчушек
За звонкие песни, за глаз глубину,
За россыпь веселых веснушек,
За быстрой походки отменную стать,
За смуглую девичью шею,
За все, что не сможешь пером описать
И в сказке сказать не сумеешь.
У парня простого в характере так:
С любимой ходить не устанет,
Но если влюбленный к тому же рыбак,
Рыбалка – дороже свиданий.
Бамбук – на плечо, папиросы – в карман,
Хоть нет на поклевку ни шанса,
А все же – на речку и в зной, и в туман,
Отнюдь не с подружкой на танцы.
Таким «одержимым» родился и я:
Рыбалка! – дороже и слов нет;
Не видел, не знал, что подружка моя
По мне изнывает и сохнет…

Суббота… Удилище гладит плечо.
У речки встречаю дивчину.
— Опять на рыбалку?
— Куда же еще?
— Эх, ты! А считала — мужчиной!
Друзей и подруг на рыбалку сменял,
На дело такое пустое…
Ну, взял бы с собой хоть кого… хоть меня…
Сидели бы рядышком двое.
Ворчу:
— А не будешь скучать и мешать?
Рыбалка – не место причудам!
Она улыбнулась, потом не спеша
Промолвила тихо:
— Не буду…

Заброшена донка: на крепком крючке
Сазанья закуска — ракушка,
В рогульках бамбук укреплен на песке,
На тормозе дремлет катушка.
А мы на обрыве с любимой вдвоем
Глядим на полночные звезды,
И дышит незримо на счастье мое
Речной освежающий воздух
Над омутом шепчется с ночью камыш,
Часы пролетают, как птицы.
Рыбацкое счастье, ты – здесь, ты не спишь,
глаза не скрываешь в ресницах.
Теряя от слов заповедных ключи,
Я девичьи губы встречаю
Впервые, надолго.
А сердце стучит.
Сердечку ее отвечая.
На шее — кольцо обнимающих рук,
К плечу приникает подружка:
— Хороший…единственный…милый…
И вдруг —
На донке запела катушка!
Запела светлей и милей соловья,
Как Лемешев юный, запела.
Симфония спортам — родная, моя –

Над сонной рекой полетела…

В косынке сиреневой счастье мое
Отвергнуто в ту же минуту.
Катушка на ноте высокой поет,
Бамбук изгибается круто.
Колотится сердце, и руки дрожат,
Озноб – от колен до затылка.
Струною звенящей вперед и назад
По омуту мечется жилка.
Подмотка… Отдача… Подмотка… Рывок,
И в брызгах сверкающей влаги
Тридцатый с катушки сбегает виток
В глубины, в коряги… В коряги!
Ну, нет, не пущу ни за что, хоть умри –
чтоб влезла в коряги добыча…
Все ярче пылают полотна зари,
Все яростней гомоны птичьи.
И снова вскипает от всплеска вода
И – золотом в кружеве пены –
Мелькает мечта рыбака и беда –
Сазаньей спиной здоровенной.
Угрозу для лески от этой спины
Спортивным чутьем понимаю
и вмиг (извините, читатель!) штаны
Без лишних раздумий снимаю,
Забыв, что не только две пышных косы,
А есть и глаза у подружки…
Но как поступить, если звонкой лесы
Последний виток на катушке?

Вода поутру, как сугроб, холодна,
Кусается злее железа.
По скользким корягам неровного дна
В глубины кусачие лезу.
Готовится с телом проститься душа –
По горло холодная ванна.
Но рыбина – больно она хороша —
Не звана, не жданна, желанна!
Пусть холод терзает и пальцы в крови –
Катушкой побиты суставы,
Терплю я во имя спортивной любви,
Во имя спортивного права –
В минуты борьбы позабыть обо всех,
кто там за твоею спиною,
Не слышать, тебя осуждающий смех –
Помеху не равному бою.
Так я позабыл, что дивчина глядит
С обрыва с улыбкой обидной,
Что вид у меня – замечательный вид –
Лишь ноздри над омутом видно!
Вот-вот, и сорвется с коряги нога,
И омут вспузыривать стану…
Что делать, коль бренная жизнь дорога
Не мне – рыбаку, а сазану?
Сдаваться не хочется рыбе никак:
Спиной изгибается с плеском,
Стараясь коварной пилой плавника
подрезать упругую леску.
Но я выбираю виток за витком.
Слабеет добыча, слабеет,
Ко мне подплывает, ложится бочком,
Огнем чешуи пламенея.
Я чувствую сердца тугие толчки,
кто будто колотит в литавры,
И пальцы почти онемевшей руки
просунуты рыбе под жабры.
Добыча – побольше полметра длиной!
Рыбацкому счастью не веря,
Я медленно пячусь застывшей спиной
по тем же корягам на берег,
Сазана несу, чтоб не ахнуть беде –

Как матери носят ребенка…

У берега, стоя по пояс в воде,
Меня поджидает девчонка.
-Ага, не стерпела! Ага, не ушла!
Ну, будешь рыбачкой отменной!
И стала подружка мне больше мила,
Чем этот сазан здоровенный.
Подводит к добыче цветастый подол
Широко раскинутой чашей:
Клади, мол, скорее, пока не ушел,
Покуда сомлевший не страшен.
— Упустишь!
— Не бойся, не бойся, клади,
Крючок вынимай! Осторожно!
Теперь отвернись и назад не гляди, пока не скомандую «Можно!»
Вода колыхнулась.
Я слышу прыжок,
Затопали девичьи пятки.
Как я не старался, но все же не смог
На месте стоять без оглядки,
И я оглянулся на это свое
Земное любимое диво:
Точенные, стройные ноги ее
Мелькнули над краем обрыва…

Мы под руку шли по поселку вдвоем,
Добычи и чувств не скрывая…
Кто скажет, читая про счастье мое,
Что в жизни, мол, так не бывает?

Опять играет рыба на заре 0 (0)

Опять играет рыба на заре,
из глубины на белый свет взлетая,
То лещ в своём кольчужном серебре,
то сазана колода золотая.

Вскипает гладь малиновой реки,
и замирает сердце рыболова.
Но мёртво застывают поплавки —
в минуты эти не бывает клёва.

Тут рыболову лишь одно дано —
ждать — подождать, томясь истомой сладкой,
Когда сазан и лещ уйдут на дно,
покончив с рыбьей утренней зарядкой.

В большом заливе, в гуще ряски 0 (0)

В большом заливе, в гуще ряски,
Где карпы толстые, как в сказке,
Лениво ищут мотылей,
Сижу я с удочкой своей.

И поплавок волна качает.
На кончик села стрекоза,
Её огромные глаза
Подводный мир мне отражают.

Я вижу, как в траве у дна,
Где темнота и тишина,
Насадку карп мою берёт
И медленно её жуёт.

Потом глотает — есть поклёвка,
Я подсекаю рыбу ловко
И начинаю выводить —
Как карпа нелегко ловить!

Звезда рыбака 0 (0)

У рыбака своя звезда —
Сестра рыбацких сейнеров и шхун,
В туманном небе в давние года
Ее зажег для нас Нептун.

Дальних причалов чужие огни…
Ищут кого-то лучи маяка…
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.

У рыбака свои мечты —
В суровой схватке с морем побеждать.
Чтоб пели ветры, чтоб любила ты,
Чтоб, как Ассоль, умела ждать.

У рыбака своя судьба
Здесь каждый с детства с морем обручен.
Где штормы да ветры, там вся жизнь — борьба.
Бесстрашье — наш морской закон.

Дальних причалов чужие огни…
Ищут кого-то лучи маяка…
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.

Рыбаки 0 (0)

Над песчаным обрывом рыбачья артель
У своих шалашей запалила костер.
Брызги-искры и страстные песни рекой
Потекли по-над степью в пустынный простор.
Пламя занавес ночи раскрыло,
и вот
Стал открытою сценой прибрежный обрыв.
Вышел стройный джигит и по кругу поплыл.
Ярко вспыхнул огонь, плясуна озарив.
Парень пляшет,
и ветви склонившихся ив,
И шуршащие глухо в вечернем дыму
Тростники,
и свои же друзья рыбаки
Прославляют его, рукоплещут ему.
Триста центнеров рыбы — улов рыбаков!
Наградил их Байкал, — и сегодня они
Воротились и празднуют у шалашей.
И на радостях жгут на привале огни.
Их сердца не размякли от стылой воды,
Их отвагу и ветер развеять не смог.
Настоящий рыбак не устанет вовек,
Триста центнеров рыбы добыв за денек.
Лишь один на серебряный месяц глядит,
Опустившись в сторонке на груду песка,
И тоскует его молодая душа
О любимой, что так от него далека.
Триста центнеров рыбы ему нипочем,
Коль стотонною тяжестью давит тоска.
Он не в силах заснуть, он мечтает всю ночь
О любимой, что так от него далека.

Моя удочка 0 (0)

Эта удочка мюнхенского производства,
Неизменная спутница жизни моей,
Отвлекает умело меня от уродства
Исторических — и истерических! — дней.

Эта палочка, тоненькая, как тростинка,
Невесомая, гибкая, точно мечта,
Точно девушка, — уж непременно блондинка, —
Восхитительные мне открыла места.

Мы идём с нею долго, — с утра до заката, —
По тропинкам, что трудный соткали узор.
Нам встречается лишь лесниковая хата,
Но зато нам встречается много озёр.

И на каждом из них, в мелочах нам знакомом,
Мы безмолвный устраивать любим привал,
Каждый куст служит нам упоительным домом,
Что блаженство бездомному мне даровал.

Наклонясь над водой и любуясь собою
В отразивших небес бирюзу зеркалах,
Смотрит долго подруга моя в голубое,
Любопытство в тигровых будя окунях.

И маня их своим грустно-гибким нагибом,
Привлекает на скрытый червями крючок,
Чисто женским коварством доверчивым рыбам
Дав лукавый, — что делать: смертельный — урок.

Уловив окунька, выпрямляется тотчас
И, свой стан изогнув, лёгкий свист торжества
Издавая, бросает, довольная очень,
Мне добычу, лицо мне обрызгав слегка…

Так подруга моя мне даёт пропитанье,
Увлекает в природу, дарует мечты.
Оттого-то и любы мне с нею скитанья —
С деревянной служительницей красоты.

Рыбачье утро 0 (0)

Над речкой ивы свесились,
Умытые дождём,
И где-то очень весело
Баском хохочет гром.

Алмазы настоящие
Слетают с ивняка,
И, как уха кипящая,
Пузырится река.

Дарит рыбачье утречко
Прохладу и покой,
И радуга, как удочка,
Повисла над рекой.

Рыболовы (шутка) 0 (0)

Рыболовы спозаранку
приготовили приманку,
И отправились друзья
в наши водные края.
Вот уселись все на речке,
на хорошеньком местечке,
Каждый с удочкой сидит
и внимательно глядит,
Не балуется ль рыбёшка,
не клюёт ли хоть немножко.
Словом, каждый клёва ждёт,
но рыбёшка не клюёт.
День прошёл, спустился вечер,
а похвастаться всё нечем,
Просто даже зло берёт.
не клюёт и не клюёт!
Нет добычи, нет успеха.
хоть бы что-нибудь для смеха!
Вдруг Филиппов, не спеша,
тащит резвого ерша.
Кутаренков на мормышку
подсекает пескаришку.
— У меня начался клёв!
громко шепчет Михалёв, —
И за маленький крючишко
зацепился окунишко.
У Гуреева крючок,
глянь, плотвичку приволок.
Весом бойкая плотица
будет граммов даже в тридцать!
А Васильев сам не свой —
оторвал крючок с блесной!
-Надо ж было ухитриться,
за корягу зацепиться!
Но потом он всех догнал —
граммов в сто ерша поймал.
Так, окончивши рыбалку,
все тихонечко, вразвалку,
По домам пошли, смеясь,
впечатленьями делясь.
Разминая свои ноги…
подведём теперь итоги.
Подсчитаем барыши.
сколько стоят все ерши?
Лишь полтину без алтына —
интересная картина:
Поистратили рубли,
но гроши приобрели!
А на эти деньги ныне
закупили б в магазине
Не такие пустяки!..
ваше слово, рыбаки!..
Отвечают рыболовы:
это всё для нас не ново,
Нам известно, что ерши
стоят малые гроши.
Что ерши всегда сердиты,
их колючки ядовиты,
Но ершовая уха
даже очень неплоха!
А какое наслажденье
получаешь в то мгновенье,
Когда чувствует рука,
что добыча уж близка!
И не в этом дело даже, —
ведь здоровья нет в продаже!
А на воздухе, в тиши,
нам дают его ерши!
Значит, дело рыболовье
сохраняет нам здоровье!
Значит, вот чем хороши
и плотвички и ерши!

17 октября 0 (0)

А. Н. Майкову

Опять дожди, опять туманы,
И листопад, и голый лес,
И потемневшие поляны,
И низкий, серый свод небес.
Опять осенняя погода!
И, мягкой влажности полна,
Мне сердце веселит она:
Люблю я это время года.

Люблю я звонкий свист синицы,
Скрып снегирей в моих кустах,
И белые гусей станицы
На изумрудных озимях.
Люблю я, зонтиком прикрытый,
В речном изгибе, под кустом,
Сидеть от ветра под защитой,
Согретый тёплым зипуном —
Сидеть и ждать с терпеньем страстным,
Закинув удочки мои
В зеленоватые струи,
Вглубь Вори тихой и неясной.
Глаз не спускаю с наплавка,
Хоть он лежит без измененья;
Но вдруг — чуть видное движенье,
И вздрогнет сердце рыбака!

И вот он, окунь благородный,
Прельстясь огромным червяком,
Подплыл отважно и свободно,
С разинутым, широким ртом
И, проглотив насадку смело,
Всё поволок на дно реки…
Здесь рыбаку настало дело,
И я, движением руки,
Проворно рыбу подсекаю,
Влеку из глубины речной
И на берег её бросаю,
Далёко за моей спиной.

Но окуни у нас не диво!
Люблю ершей осенний клёв:
Берут они не вдруг, не живо,
Но я без скуки ждать готов.
Трясётся наплавок… терпенье!
Идут кружочки… пустяки!
Пусть погрузит! Мне наслажденье
Ерша тащить со дна реки:
Весь растопыренный, сердитый,
Упорно лезет из воды,
Густою слизью ёрш покрытый,
Поднявши иглы для защиты, —
Но нет спасенья от беды!

Теперь не то. Внезапной хвори
Я жертвой стал. Что значим мы?
Гляжу на берега я Вори
В окно, как пленник из тюрьмы.
Прошло и тёплое ненастье,
Сковал мороз поверхность вод,
И грустно мне. Моё участье
Уже Москва к себе зовёт.
Опять прости, уединенье!
Бесплоден летний был досуг,
И недоступно вдохновенье.
Я не ропщу: я враг докук.
Прощайте, горы и овраги,
Воды и леса красота,
Прощайте ж вы, мои «коряги»,
Мои «ершовые места!»