Стихи Роберта Бернса

Ехал Инвери берегом Ди, не скучал,
На заре у Бреклийских ворот постучал.
«Эй! — кричит он. — Бреклийский Барон! Где вы есть?!
Вам на гибель мечей тут не счесть, ваша честь!»
Леди Брекли проснулась — слышит, с воли кричат,
И коровы в долине тревожно мычат.
«Супруг мой, вставайте и наших коров.
Отбейте у Драмуарранских воров!»
«Я встать не могу и вернуть своего —
Если десять их против меня одного!»
«Тогда — эй, служанки! — отвадим беду!
Берем свои прялки — я в бой вас веду!
Был бы муж мой мужчиной — наказал бы воров,
Не лежал, не глядел бы, как уводят коров!»
Тут Барон отвечает: «Я приму этот бой,
Только жаль мне, жена, расставаться с тобой!
Целуй меня, Пэгги, за меч я берусь.
Я войны не хотел, но войны не боюсь!
Целуй меня, Пэгги, но впредь не вини,
За то что меня одолеют они!»
А как Брекли с копьем поскакал через вал,—
Наряднее мир никого не видал.
А как Брекли верхом устремился в поля,—
Храбрей никого не видала земля.
А с Инвери тридцать и трое стоят.
А с Брекли никто — только сам он и брат.
Хоть Гордоны славная были семья —
Не сладить двоим с тридцатью четырьмя.
Исколот кинжалами с разных сторон,
Изрублен мечами, пал наземь Барон.
И от берега Ди и до берега Спей,
Если Гордон ты — горькую чашу испей!
— Ходил ли ты в Брекли, видал ли ты сам,
Как милая Пэг убивается там?
— И в Брекли ходил я, и видел я сам,
Как милая Пэг улыбается там!
С убийцей Барона спозналась она —
И кормит его, и поит допьяна!
— Позор тебе, леди! О, как ты могла?!
Злодею ворота зачем отперла?
— С ним ела она и пила допьяна,
С предателем Инвери спелась она.
Была до утра с ним она, а потом
Проводила из Брекли безопасным путем.
«Через Биррс, — говорит, — через Абойн пойдешь;
Через час за холмы Глентенар попадешь!»
А в людской горевали, а в зале был пир,
А Бреклийский Барон отошел в лучший мир.

В любви навряд ли повезет,
Когда в запасе нет
Сердечности, учтивых слов
И золотых монет.
Все это было у него —
У Генри-короля;
Вот как-то раз поехал он
Охотиться в поля.
Он гнал оленей и косуль,
Охотник молодой,
Пока отменного самца
Не поразил стрелой.
В лесной сторожке пировать
Охотники сошлись,
Как вдруг раздался ветра вой
И стены затряслись,
И тьма к сидевшим за столом
Вползла через порог,
И заскулили в страхе псы
У королевских ног,
И ветер двери распахнул,
Их отпер без ключа,
И мерзостная тварь вошла,
Ножищами стуча.
Сбежали все — остался с ней
Король наедине;
Ее башка под потолком
Качалась в вышине,
Зубастая открыта пасть,
И как лопата — нос,
Сдается, эту злую тварь
Из ада черт принес.
«Дай мяса, мяса, мяса мне,
Не ела я три дня!»
«О леди, я прошу — бери
Что хочешь у меня.
Любая здесь еда — твоя,
Садись и вволю ешь».
«Коня гнедого своего
На мясо мне зарежь!»
Страшилищу скормить коня —
Нет хуже в мире зла!
Но только шкура королю
Оставлена была.
«Еще дай мяса — мне твоя
Понравилась стряпня!»
«О леди, я прошу — бери
Что хочешь у меня.
Любая здесь еда — твоя,
Садись и вволю ешь».
«Своих проворных серых псов
На мясо мне зарежь!»
Ах, было сердце короля
У горести в плену!
Но съела гадина собак,
Оставив шерсть одну.
«Еще мне мяса, мяса дай,
Еще, еще кусок!»
«Но, леди, где мне мяса взять?
Я отдал все, что мог.
А если мясо видишь ты,
Так покажи, изволь!»
«Ты соколов своих зарежь
На мясо мне, король!»
Ах, как он соколов любил
За их отважный нрав!
Но съела соколов она,
Лишь перья не сожрав.
«Хочу я пить, я пить хочу,
Питья подай, питья!»
«О леди, все, что есть, тебе
Готов доставить я.
Чего ни пожелаешь ты,
Скажи мне — все твое».
«Ты шкуру конскую зашей,
В нее налей питье».
Он шкуру конскую зашил,
Налил в нее вина —
Все выпила одним глотком
До капельки она.
«Постель мне постели, постель,
Постель мне постели!»
«Тут нет постели, чтоб ее
Тебе не отвели.
На чем ты хочешь почивать —
На сене ль, на плаще ль?»
«Зеленый вереск принеси
И приготовь постель».
И Генри вереску нарвал,
Принес охапку в дом,
Постель устроил на скамье
И застелил плащом.
«Меня женою сделай ты,
Женой, женой, женой!»
«Избави, бог, чтоб это все
Произошло со мной!
Избави, бог, супругом стать
Уродины жены
И ложе брачное делить
С отродьем сатаны!..»
…………………………..
Увидел утром солнца луч,
Проникнув в дом лесной,
Девицу — чудо красоты —
Меж Генри и стеной.
«Я счастлив! Но надолго ль он,
Прекрасный этот сон?»
Она ответила ему:
«До самой смерти он!
Я волей мачехи моей
Была, как зверь, страшна,
Пока мои желанья ты
Не выполнил сполна!»

Дева Изабелл в дому за шитьём сидит,
Весеннею майской порою.
В дальней чаще Страж Лесной в звонкий рог трубит.
А солнце встает за горою.
«Вот бы звонкий рог трубил под моей стеной!»
Весеннею майской порою.
«Вот бы на груди моей спал бы Страж Лесной!»
А солнце встает за горою.
Не успела и сказать этих слов она —
Весеннею майской порою.
Страж Лесной уже стоял у ее окна.
А солнце встает за горою.
«Дивно мне! — он говорит. — Кто бы думать мог!»
Весеннею майской порою.
«Ты зовешь меня, а мне не трубится в рог!»
А солнце встает за горою.
«Не пожалуешь ли ты в мой приют лесной?»
Весеннею майской порою.
«Если боязно одной — поскачи со мной!»
А солнце встает за горою.
Повскакали на коней и — в лесной предел.
Весеннею майской порою.
Поскакали Страж Лесной с девой Изабелл.
А солнце встает за горою.
«Спешься, спешься, — он сказал, — мы в глухом краю».
Весеннею майской порою.
«Здесь ты, дева Изабелл, примешь смерть свою!»
А солнце встает за горою.
«Сжалься, сжалься, добрый сэр», — молвила она.
Весеннею майской порою.
«Я родную мать с отцом повидать должна!»
А солнце встает за горою.
Он в ответ ей говорит: «Здесь, в глуши лесной,—
Весеннею майской порою.
Семь царевен я убил, быть тебе восьмой».
А солнце встает за горою.
«Прежде чем погибну я в этой стороне,—
Весеннею майской порою.
Голову свою склони на колени мне».
А солнце встает за горою.
Нежно гладила его — он к ней ближе льнул.
Весеннею майской порою.
И от нежных этих чар Страж Лесной уснул.
А солнце встает за горою.
Тут она возьми шнурок — и свяжи его.
Весеннею майской порою.
Тут она возьми клинок — и пронзи его.
А солнце встает за горою.
«Семь царевен погубил ты в лесной глуши,—
Весеннею майской порою.
А теперь — им всем супруг — с ними и лежи!»
А солнце встает за горою.

«Спешите к родителю, Дженет!
Спешить к нему вы должны!
Спешите к родителю, Дженет —
Деньки его сочтены!»
Спешит к родителю Дженет,
Никак ей нельзя не спешить!
«Как жить мне дальше, родитель?
Как велите мне дальше жить?»
«О Дженет, вот тебе воля моя,
С ней стол и кров ты найдешь:
Хоть Милому Вилли ты сердцем верна,
Но за Галльского лорда пойдешь!»
«За старого Галльского лорда, отец?
Быть Галльскому лорду женой?
Клянусь! — говорит она. — Никогда
Не делить ему ложа со мной!»
Дженет спешит в светелку свою —
Никак ей нельзя не спешить!
И первый, кто постучался к ней,
Был Вилли — кому и быть!
«Нас разлучают, Вилли!
Разлучают нашу любовь!
Галльский лорд плывет из-за моря,
Он в жены меня берет.
Галльский лорд плывет из-за моря —
Меня с собой увезет!»
«Нас разлучают, Дженет?
Какая страшная весть!
Нас разлучают, Дженет?
Мне этого не перенесть!»
«К своим сестрам Мэг, Джин и Мэрион
Ты спеши при свете луны;
Поспешат пусть к Прекрасной Дженет —
Деньки мои сочтены!»
Вилли к сестрам Мэг, Джин и Мэрион,
Спешит при свете луны —
«О, спешите к Прекрасной Дженет —
Деньки ее сочтены!»
К Джин служанки спешат с башмаками,
Мэг подвязки принесены,
Мэрион шелковой шалью покрылась,
И они, тревоги полны,
Поспешили к Прекрасной Дженет
При свете полной луны.
……………….
«Родила я младенца, о Вилли!
И не надо меня корить!
Ты к себе унеси его, Вилли,
Я его не посмею кормить!»
И Вилли сыночка ласкает,
И ласки его нежны,
И к матушке он поспешает
При свете полной луны.
«Отчего это, матушка, в доме
Все двери затворены?
Мои светлые волосы мочит дождь,
И капли росы холодны.
А в объятьях моих сыночек продрог —
Дни младенчика сочтены!»
И пальцами, что ловки и длинны,
Мать засов отвела.
И руками, что ловки и длинны,
Младенца она взяла.
«А теперь, мой Вилли, спеши назад,
Милой Дженет слезы утри!
Ты одной кормилицей вскормлен был —
У младенчика будут три!»
Покамест Вилли у матери был,
Дженет в горячке лежит,
И входит к ней родитель ее:
«Одевайся к венцу!» — говорит.
«У меня голова разболелась, отец!
У меня разболелся бок!
Под венец не могу я идти, отец!
Я больна — да поможет мне бог!»
«Эй, служанки, спешите невесту одеть,
Ей наряд подберите к лицу!
Хоть умри она трижды сегодня к утру —
С Галльским лордом идти ей к венцу!»
А на этих был зеленый наряд,
И коричневый был на тех.
А на Дженет пурпурный был наряд,
И была она краше всех!
А у этих был скакун вороной,
И гнедые были у тех.
А у Дженет был белоснежный конь,
И была она лучше всех!
«Кто, Дженет, коня твоего поведет?
Кто поведет лучше всех?»
«Конечно, Вилли, возлюбленный мой,—
Я люблю его больше всех!»
И когда они в церковь святую пришли,
Чтоб супружеский дать обет,
Еле-еле держалась она на ногах,—
То алели щеки, то нет!
Вот пир начался, и закончился пир;
Все танцевать принялись.
«Эй! Подружек невесты велите позвать,
Чтобы за руки дружно взялись!»
Тут подходит к ней старичок — Галльский лорд.
«Пойдем танцевать!» — говорит.
«Прочь от меня, старичок Галльский лорд,
Мне ваш отвратителен вид!»
Тут Милый Вилли подходит к ней:
«Хочешь, кликну подруг?
Хочешь, с любой из подружек твоих
Выйду в веселый круг?»
«Мы знали немало хороших дней,
А будет их — не перечесть!
Зачем тебе, Вилли, подружки мои,
Ведь я в этом зале есть?»
И Милый Вилли опять подошел,
«Пойдем танцевать!» — говорит.
«Танцевать я с тобою согласна всегда,
Пусть хоть все у меня заболит!»
И за руку Вилли она берет,
А слезы слепят ее:
«Я рада с возлюбленным танцевать,
Хоть и ноет сердце мое!»
С ним в танце не покружилась она,
Не покружилась трех раз,
И повалилась к его ногам,
И встретила смертный час!
С колена подвязку она сняла,
С запястья сняла браслет:
«Отдайте это сынку моему,—
Сиротке с младенческих лет!»
Милый Вилли слугу своего зовет,
Отдает ему ключ от ларца:
«Ступай к моей матушке и скажи.
Что конь убил молодца,
И любить умоли сынка моего,
У которого нет отца!
Подите, подите, раздайте хлеб
И вино — я все отдаю!
День увидел кончину любимой моей,
Ночь увидит кончину мою!»
Схоронили ее возле церкви святой,
А он за оградой лежит.
Над ним растет шиповник густой,
Над ней береза шумит.

Кларк Саундерс и леди Маргарет
Гуляли в лесу дотемна.
Меж ними любовь зародилась
И горестна, и сильна.
«Моею, моею, Маргарет,
Моею ты стать должна!»
«Как можно до свадьбы такое!» —
Ему отвечает она.
«Придут мои семеро братьев —
У каждого факел в руке.
«Одна у нас, молвят, сестрица,
И вот ведь — при милом дружке!»
«Ты мечь мой достанешь из ножен,
Засов отодвинешь мечом
И сможешь, коль надо, поклясться,
Что дверь не открыла ключом.
Платок свой повязкой устроишь,
Чтоб крепче глаза завязать,
И сможешь, коль надо, поклясться,
Что мы не видались дней пять.
На ложе меня отнесешь ты,
Где нам до рассвета пробыть,
И сможешь, коль надо, поклясться,
Что я и не думал входить».
И, меч его взявши из ножен,
Засов отодвинув мечом,
Она поклялась бы, коль надо,
Что дверь не открыла ключом.
Платок свой повязкой устроив,
Чтоб крепче глаза завязать,
Она поклялась бы, коль надо,
Что с ним не видалась дней пять.
Она отнесла его к ложу,
Где им до рассвета пробыть,
И поклялась бы, коль надо,
Что он и не думал входить.
Тут семеро братьев явились —
У каждого факел в руке.
«Одна у нас, — молвят, — сестрица,
И вот ведь — при милом дружке!»
И первый тогда возглашает:
«Я знаю — они влюблены!»
Второй в свой черед возглашает:
«Их чувства, должно быть, сильны!»
И третий тогда возглашает:
«Грешно нам любовь разлучать!»
Четвертый тогда возглашает;
«И спящего грех убивать!»
И пятый тогда возглашает:
«Не мститель я этим двоим!»
Шестой в свой черед возглашает:
«Пойдемте, чего мы стоим!»
Седьмой в свой черед возглашает:
«Постыдна подобная речь!
Я с ним разочтусь за бесчестье;
И вот он — мой острый меч!»
И беспощадным ударом
Над ложем покров он рассек,
И спящего Кларка, как видно,
Пронзил беспощадный клинок.
Кларк вздрогнул, а Пэгги вздохнула
В объятьях его молодых,
И сладостно ночь промелькнула,
Как видно, для этих двоих.
Они лежали и спали
До того, как солнцу взойти,
И Маргарет тихо шепнула:
«Пора тебе, милый, идти!»
Они лежали и спали,
Но занялся небосклон,
И в глаза она Санди взглянула,
А в них дремота и сон.
Ей казалось — жаркая нега
Слепила младые тела,
А это — о праведный боже! —
Кровь его тела была!
«Я опл’aчу тебя, Кларк Саундерс,
Как не плакал никто ни о ком;
Семь безутешных годочков
Клянусь я ходить босиком!
Помяну я тебя, Кларк Саундерс,
Как другим помянуть не пришлось;
Семь безутешных годочков
Не коснусь я гребнем волос!
Горевать я стану, Кларк Саундерс,
Как никто и ни по кому;
Семь безутешных годочков
Я черных одежд не сниму!»
Со всех колоколен звонили,
Когда гроб несли хоронить,
И шептала Маргарет скорбно:
«Мне на белом свете не жить!»
Тут отец к ней в светелку приходит,
И шаги его тяжелы.
…………………
…………………
«Замолчи-ка, милая дочка,
Не сиди, шепча и скорбя,
Вот схороним злосчастного парня,
Я приду — успокою тебя!»
«Семерых сыновей успокой ты!
А мне уж не сужен покой!
Не заменят ни лорд, ни безродный
Того, кто был ночью со мной!»