Был у зайца дом большой,
Крепкий, светлый, лубяной.
У лисы был домик тоже,
Он лисой из снега сложен,
В снежном домике — нора,
Зимовала в ней она;
От морозов тех тряслась,
Всех зверей ругала всласть,
У кого есть уголок,
Где уют, тепло, пирог.
Тут весна примчалась в лес,
Солнце глянуло с небес;
Лес наполнился теплом,
Снег растаял быстро в нём,
Зацвели цветы в лугах,
Всюду слышен гомон птах,
Насекомых хоровод,
В буйных травах жизнь куёт;
Всем живётся веселей,
От букашек до зверей!
Да лисе не радость день,
Ходит по лесу, как тень.
Дом её растаял весь,
Не до радости ей здесь,
А у зайца дом стоит,
В нём зайчонок крепко спит!
И лиса взялась за ум:
— Не свихнуться мне от дум!
Нужно время не терять,
Дом у зайца отобрать!
Пусть он спит в траве густой,
Есть в лесу закон такой;
Кто сильнее, тот и прав,
Соблюдает пусть устав!
Очень рано, поутру,
Зайца встретил пёс в бору:
— Что ты, заяц, так ревёшь,
Слёз совсем не бережёшь?
Я готов тебе помочь,
Что слова стоять толочь!
Заяц душу псу раскрыл,
Дать ему ответ спешил:
— От обиды плачу, пёс,
Да видать, не хватит слёз!
У меня была изба,
А теперь я — голытьба!
Ворвалась лиса в мой дом,
Я из дома — кувырком!
В нём теперь она живёт,
Сны смотреть не устаёт.
Был спокоен рыжий пёс,
Говорил себе под нос:
— Прекрати-ка ты реветь,
Скоро будешь песни петь!
Дело, заяц, по плечу,
Как залаю, зарычу;
Убежит она, поверь,
Пострашней лисы я зверь!
Так давай же, поспешим,
Домик твой освободим!
Шли лесочком заяц с псом,
Пёс увидел скоро дом;
У окна лиса сидит,
Из окна на лес глядит,
Чай с медком неспешно пьёт,
От блаженства вся цветёт.
Пёс от ярости вскипел,
Сам собой он не владел:
— Эй, плутовка, дом оставь,
От хлопот меня избавь;
Не оставишь подобру,
В порошок тебя сотру!
Да лисе что муха пёс,
Отмахнуться — не вопрос:
— Ах ты, рыженький храбрец,
Твой умишко — холодец!
Вот достану пистолет,
Вмиг отправлю на тот свет!
И храбрец мгновенно сник,
Головой к земле поник,
Вдруг пустился наутёк,
В неизвестность перетёк.
Заяц по лесу идёт,
Заяц снова слёзы льёт.
Подошёл к нему медведь,
Начал зайчика жалеть:
— Что ты, заяц, так ревёшь,
Слёз своих не бережёшь?
Я готов тебе помочь,
Что слова стоять толочь!
Заяц ведал Мишке сказ,
Обо всем и без прикрас,
И про пса ему сказал,
Как с позором тот сбежал.
Мишка очень стал сердит,
Лапой кумушке грозит:
— Это знаешь, стыд и срам,
Я урок ей преподам;
Во мне силушки не счесть,
В драку лисоньке не лезть,
Лишь на мне оставит взгляд,
Ей из дома нет преград!
Заяц Мишку вёл тропой,
К дому прибыл Мишка злой;
У окна лиса сидит,
Из окна на лес глядит,
Чай с медком неспешно пьёт,
От блаженства вся цветёт.
Мишка в злобе стал хмелеть,
На весь лес давай реветь:
— Эй, лиса, из дома прочь,
Может быть, тебе помочь?
А не то сейчас взорвусь,
В драке я не промахнусь!
Да лисе забот не знать,
У неё словечек рать:
— Ах ты, глупенькое чудо,
Поспеши сбежать отсюда!
Вот достану пистолет,
Вмиг отправлю на тот свет!
Мишка странно закряхтел,
Разом как-то пропотел,
Вдруг пустился наутёк,
В неизвестность перетёк.
Заяц по лесу идёт,
Пуще прежнего ревёт.
Бык к зайчонку поспешил,
С ходу с ним заговорил:
— Что ты, заяц, так ревёшь,
Слёз своих не бережёшь?
Я готов тебе помочь,
Что слова стоять толочь!
Он быку поведал сказ,
Слёз не сдерживал ни раз;
Рассказал ему про пса,
Про медведя-чудака.
Возмутился хмурый бык,
Перешёл на дикий крик:
— Я нахалов не терплю,
Покажу ей мощь свою!
У меня рога — что сталь,
Мне лису совсем не жаль!
Поспешил бычок на суд,
К дому слов принёс он пуд;
У окна лиса сидит,
Из окна на лес глядит,
Чай с медком неспешно пьёт,
От блаженства вся цветёт.
Бык задрал до неба нос,
Ей огонь в словах понёс:
— Дом, лиса, освободи,
Во мне зверя не буди;
Если я уж разойдусь,
То, поверь мне, не уймусь!
А лиса не дует в ус,
У неё козырный туз:
— Убирайся, хилый бык,
Иль ты битым быть отвык?
Вот достану пистолет,
Вмиг отправлю на тот свет!
Обуял быка тут страх,
Бык растаял на глазах;
Вдруг пустился наутёк,
В неизвестность перетёк.
Заяц по лесу идёт,
Горьких слёз уже не льёт.
Он лису за грех простил
И задумкой новой жил;
Не жалеть о доме том
И построить новый дом!
Тут к нему шагнул петух,
Правит в стоечку треух.
Величав и строен он,
Видно сразу, что умён;
На крыле его — сума,
В край затёртая она.
На красавца заяц глядь:
«В доме им бы моль пугать!
Нужно мимо мне пройти,
С ним те речи не плести!»
Проявил петух напор,
Начал с зайцем разговор:
— Мне тебя, дружочек, жаль,
Гнёт тебя к земле печаль!
Я готов тебе помочь,
В порошок её столочь!
Заяц ведал Пете сказ,
Очень быстро в этот раз.
Умолчал он лишь про пса,
Про медведя и быка;
Развернулся и за куст,
Только слышен веток хруст.
Да петух был не из тех,
Чтоб прощать кому-то грех.
Зайцу он уйти не дал,
У ручья его догнал:
— Нет, зайчонок, ты постой,
Не пойдёт расклад такой;
Наконец мне выпал срок,
Погонять лису разок!
Ну, а выйдет по уму,
Дом тебе я, друг, верну,
И давай же двинем в путь,
Изложу у дома суть!
Им хватило пять минут,
Чтоб найти себе приют;
Из-за кустиков глядят,
У окна лисичку зрят,
Пьёт она чаёк с медком,
Глазки кажет с огоньком.
Петя клювик приоткрыл,
Словом зайчика грузил:
— Тут, в суме, хлопушек — тьма,
Будет рыжей не до сна!
Только я пойду в разбег,
Не смыкай, зайчонок, век;
Хлопай ими, не робей,
Их для дела не жалей!
Понял зайчик свой урок,
Резво в кустики залёг,
Разложил хлопушки в ряд,
Насолить лисе был рад.
Петя бросился вперёд,
Диким голосом орёт:
— Помогите, караул,
Просыпайтесь, кто уснул!
Заяц тут уж не сробел,
Дело делать он умел;
Выстрел шлёт один, второй,
Полнит эхом лес густой.
А лисичка нос в окно,
Сердце страхом ей свело:
— Что за выстрелы, петух,
Вижу, твой повержен дух?
Петя встал пред ней столбом,
Пот бежит с него ручьём:
— Это, лисонька, всё так,
По пятам шагает враг!
Их, охотников, не счесть,
И средь них лихие есть,
И они тебя убьют,
Шкуру враз с тебя сдерут,
А теперь, лиса, прощай,
Злом меня не поминай;
Не хочу я к ним попасть,
В котелочек их упасть!
Из меня-то жирны щи,
А потом ищи-свищи!
Скрылся шустро он в кустах,
Из кустов тут снова — бах!
У лисы сердечко тук,
Мысль её пошла на круг:
«Прав был этот петушок,
Смерти чую запашок!
Пропадай же этот дом,
Коль я мёртвой буду в нём!»
И лиса за двери шмыг,
В лес рванула напрямик;
За верстой версту верстать,
В неизвестность утекать,
А зайчонок счастлив был,
Петю он благодарил,
Славил друга на весь лес,
Не жалел совсем словес.
Скоро с заячьей избой,
Дом петух поставил свой,
Чай они частенько пьют,
В гости всех к себе зовут.
Средь гостей тех был и я
И была моя семья.
Чай с медком мы пили все,
Вспоминали о лисе,
Где она теперь живёт,
И не ведает народ,
Лишь недавно наш петух,
Вынес нам из чащи слух;
Та лиса живёт зимой,
В ледяной избушке той,
Словом злым зверей корит,
Вновь от холода дрожит!
Почему ж один урок,
Не пошёл лисичке впрок,
Чтоб поставить крепкий дом,
Наслаждаться жизнью в нём?
Значит, лисоньку нам ждать,
Домик свой оберегать,
Посему, закрой ты дверь
И словцу её не верь!
Стихи Виктора Шамонина-Версенева
Заяц-врун
Заяц-врун был очень мил,
Жил в лесу себе и жил,
Врал зайчонок каждый день,
Тёр язык о каждый пень.
Как-то он в траве лежал,
На полянке взгляд держал.
Сжался заяц в страхе в ком,
Страх гуляет жуткий в нём.
На поляночке лиса,
Щурит хитрые глаза,
На поляночке и рысь,
Взгляд её терзает высь,
На поляночке медведь,
Мишке в небо не глядеть,
На поляночке и волк,
Он глядел на всех и цвёл.
Вдруг медведь в траву присел,
Тут же словом рысь задел:
— Рысь трусливее всех нас,
Хоть и сил в ней есть запас!
Рысь с трудом сдержала злость,
Ей медведь — что в горле кость!
Улыбнулся Мишка вдруг,
Огляделся он вокруг:
— Пошутил я, рысь, прости,
Мне словечки не скрести!
Волку дай поговорить.
Взялся он лису винить:
— Говорить про рысь мне грех,
Вон лиса трусливей всех!
Знаю суть её нутра,
Не дожить мне до утра!
Вмиг лиса рванула в бой,
Перед ним она горой:
— Сам ты, волк, не больно смел,
Пред кабанчиком сомлел;
Не жалел ни лап, ни сил,
О пеньки все когти сбил!
Да и ты, медведь, слабак,
Иль сказала я не так?!
Появись двуногий здесь,
Ты б пред ним растаял весь!
Мишка в злости двинул к ней,
Не скрывал своих страстей,
Рысь вдруг стала волка клясть,
Перед ним держала власть!
Та ворона тут как тут,
Речь её не знает пут:
— Среди вас здесь слабых нет,
Не смешите белый свет!
Вон в траве лежит ваш трус,
Он устроит всех на вкус!
Радость тем зверям не скрыть,
Им бы чем перекусить.
Стих мгновенно дикий крик,
Тишиной наполнен миг.
Заяц в страхе стал силён,
Как бежал, не помнил он;
Прибежал к друзьям на сход,
Вдруг открыл опять он рот:
— Все вы трусы, а я нет,
Знайте мой, друзья, секрет!
Встреча была непростой,
С рысью, волком и лисой,
И с медведем мы сошлись,
В споре скоро подрались;
В нём пятнадцать дураков,
Он, зайчата, бестолков,
Да и в драке Мишка хил,
Я его поколотил!
Волк, друзья, совсем слабак,
Быстро он пред мной размяк,
И лиса труслива — жуть,
В страхе глаз ей не сомкнуть,
Рысь — совсем уж как дитя,
Предо мной синела вся,
И бояться их нам грех,
Их побьём мы разом всех!
Старый заяц не смолчал,
Слёз своих он не скрывал:
— Век живу и век дрожу,
Век в норе своей лежу!
Страх я холил каждый день,
Стал от страха, словно тень,
Что ж мы, зайчики, стоим,
Жизнь в малинку превратим.
Нам теперь не унывать,
Будем жить, не горевать!
Зайцы двинулись все в лес,
Каждый вдруг к утру исчез.
Заяц-врун их ждёт-пождёт,
Сам с собой он речь ведёт,
И врунишке невдомёк:
Им исчезнуть он помог.
Дед-разиня, хитрая лиса и глупый волк
Дед поехал на базар,
Кой-какой купил товар,
Рыбки свеженькой припас,
В сани он сложи запас
И, довольный сам собой,
Вновь отправился домой.
Через лес он держит путь,
Не спешит домой ничуть;
Небо, знай себе, коптит,
Самокруткою дымит,
И лошадке нет забот;
Еле-еле сани прёт.
Тут, откуда ни возьмись,
Из кустов лиса явись;
Носом чутко повела,
На дорогу прилегла,
Очи ясные прикрыла,
Про дыханье позабыла.
Дед увидел в тот же миг
Рыжей шубки яркий блик.
Он лошадку придержал,
До лисы в огляд бежал,
С ходу пнул её ногой,
Повернул на бок другой.
Да лиса не кажет хворь,
Терпеливо сносит боль.
Дед прошамкал: — Ну, дела,
Богу душу отдала;
Дармовой нашёл ломоть,
Повезло под старость хоть!
Славны выйдут рукавицы
С этой рыжей-то лисицы,
Но коль выйдет воротник,
Прячь, старуха, в ларь язык;
Укрощай свой буйный нрав,
Ни к чему мне твой устав,
Ведь такой подарок клад,
В дом войдут покой и лад!
Весь в работе на износ,
До саней лису он нёс,
Рядом с рыбой положил,
Мешковиною прикрыл.
В темноте лежит лиса,
Щурит хитрые глаза.
Дед спешит уже домой,
Лошадь гонит пред собой.
Ей, конечно, невдомёк,
Почему спешит дедок,
А лисичка знай лежит,
Нагоняет аппетит;
Рыбку нюхает она,
Вся истомою полна,
Подхватилась, правда, тут,
Довершить позорный труд;
Побросала рыбку в снег,
Из саней пошла в побег,
Собрала её без бед,
Здесь и время на обед,
Как наелась, улеглась,
Подремать решила всласть,
И пока лисичка спит,
Пулей дед домой летит.
Заезжает он на двор
И кричит на весь простор:
— Эй, жена, выходь к саням,
Радуй глаз подарком там.
И, прошу, пошевелись,
За дверьми не хоронись!
Бабка двери на распах,
На него кричит в сердцах:
— Языком молоть постой,
Всё-то ходишь по кривой!
У тебя он стоит грош,
Там и треплешь им, что хошь!
Улыбнулся хитро дед:
— Не в цене такой ответ!
Вон, поди, к саням давай,
С них накидку скидавай!
Там умишком и раскинь,
Что к чему сама прикинь!
Спину я не зря сгибал,
Весь от боли изнывал!
Веры нет его словам,
Бабка двинулась к саням,
Мешковину подняла,
Раскалилась добела,
Кулаком ему грозит,
Дед в смущении стоит;
Рыбий хвост лежит под ней,
Худобой страшит своей!
Бабка гневом налилась,
Деда хаять принялась:
— Ты, я вижу, дед, шутник,
Оторвать тебе язык,
Приложился с утреца,
Нет преграды для словца;
Потому-то так звонишь,
Шутки глупые творишь,
И тобою знамый стыд
Уж давным-давно забыт?!
Дед на бабку не смотрел,
Жаром огненным горел:
«Накатила же напасть,
Перед жёнкой так упасть!
Впрямь, наверно, я дурак,
Как пацан попал впросак!»
Он поведал бабке сказ
И покаялся не раз!
Бабка гнев погнала прочь:
— Что теперь слова толочь?!
Ты давай-ка, дед, уймись,
За добром тем не тянись,
Нам терять уж не впервой,
Бог с ней, рыбой и лисой!
И воспрянул духом дед,
Он готов обнять весь свет;
Начал лошадь распрягать,
Смехом дворик оглашать.
А тем временем лиса,
Приоткрыла уж глаза,
Потянулась и присела,
Принялась опять за дело;
Рыбку стала жадно есть,
Полнить хрустом спящий лес.
Тут же волк к ней подкатил,
Глазки скромно опустил,
Попрошайничать посмел,
Действом сим не тяготел:
— Ты бы, кумушка-сестричка,
Распрекрасная лисичка,
Угостила б меня рыбкой,
Ох и голоден я шибко!
Кверху он глаза поднял,
Взгляд его лису ласкал.
А лиса ему в ответ:
— Для тебя, волк, рыбки нет!
Ты меня хоть захвали,
Будешь плавать на мели;
Лучше сделай резво крюк
И свали отсель, мой друг!
Волк головушкой качнул,
Песню волчью затянул;
На него лиса глядит,
Вся презрением кипит:
— Вот избавлюсь от тебя,
Перепрячу рыбку я!
И она, в глазах с искрой,
Запылала добротой:
— Ладно, волк, чего уж там,
Свой секрет тебе отдам!
Рыбку сможешь сам ловить,
Станешь скоро сытно жить!
Волк тут уши навострил,
Глазки дико округлил,
А лиса себе знай врёт,
Даже глазом не моргнёт:
— У деревни речка есть,
Рыбы в ней уже не счесть!
Прорубь в речке с колесо,
Сделай дело, волк, одно;
Опусти в ту прорубь хвост
И улов твой — не вопрос,
Но до зорьки не вставай,
Больше рыбки запасай,
И живи, не знай забот,
Наедай себе живот!
Волк от радости вскочил,
Когти в наледь запустил:
— Ой, спасибочки, кума,
Голод свёл меня с ума!
Ночки пусть я не посплю,
Много рыбки наловлю!
Побегу, лиса, скорей,
Я до проруби своей!
Он глазёнками сверкнул,
Рысью к реченьке рванул.
А лисе не в тягость бред,
Говорит ему вослед:
— До чего же глупый волк,
В голове его рассол!
Только волку мыслить грех,
Он настроен на успех;
Тот секрет теперь раскрыть —
С сытым брюхом зиму жить.
Скоро волк на речке был,
Хвост он в прорубь опустил,
Пред собою стал глядеть,
Дробно зубками греметь.
А морозец тот крепчал,
К ночи прорубь льдом сковал.
Волк решился было встать,
Да не может зад поднять;
Держит хвост надёжно лёд,
Встать он волку не даёт.
Волк от радости сомлел,
Думкой спешной богател:
«Видно, рыбы там нарост,
От него тяжёл мой хвост!
Только я уж досижу,
Больше рыбки наужу!»
Тут и ночке вышел срок,
Зорька встала на снежок.
Волк настойчиво сидит,
Взглядом огненным искрит,
Да надежды видит след;
С рыбкой будет он в обед
И сожрёт её в присест,
Вновь придёт на свой насест!
Вдруг в тиши раздался смех,
Приподнял волк морду вверх,
На деревню бросил взгляд,
Жизни стал совсем не рад;
Бабы к проруби идут,
Языки беседой трут!
Вёдра в рученьках с бельём,
Кое-кто из них с кайлом!
Ощутил он дикий страх,
Горечь слов понёс в размах:
— Нужно лапы поднимать
И отсель, как конь, бежать!
В драку глупо просто лезть,
Нечем рыбку будет есть!
Изогнулся волк дугой,
Хвост рванул разок, другой;
Не поднять ему тот хвост,
Волк умишком в прорубь врос;
Понимал, что дело дрянь,
Разносил тихонько брань.
Бабы тут давай кричать,
Гром и молнии метать,
Всеми вёдрами греметь,
На глазах его звереть.
Прибежали мужики,
Били волка, чем могли!
Он от боли занемог,
Силы все собрал в клубок,
Взор на прорубь обернул,
Без хвоста в лесок рванул,
И пока от них бежал,
Языком народ чесал,
И лису словечком грел,
Слов отборных не жалел!
До сих пор не понял волк,
Был ли в той рыбалке толк?
И теперь пред ним вопрос,
Где ж ему искать свой хвост?
Может так случится вдруг,
Ты тот хвост отыщешь, друг?
Волк безмерно будет рад,
Волчья жизнь пойдёт на лад;
Ведь смеются неспроста,
Волку стыдно без хвоста!
Весёлый воробей
Прыг воробушек да прыг,
Ловит он счастливый миг,
То на веточку, то вниз,
Ждёт его внизу сюрприз,
То он зёрнышко склюёт,
То он крошку подберёт;
На сосне ворона бдит,
На воробушка глядит.
Этот бойкий воробей,
Не по нраву дюже ей;
У вороны силы нет,
Той вороне триста лет!
К ней воробушек подсел,
Словом он её задел:
— Вижу, снова ты грустишь,
Взглядом огненным пылишь?
Слов вороне не сдержать,
Начала она брюзжать:
— Ты весёлый больно, друг,
Нарезаешь круг на круг!
Сил в тебе, видать, не счесть
И запас их тоже есть!
Вижу, всё подряд ты ешь,
Не люблю таких невеж!
Вдруг подавишься зерном,
Пожалеешь ты о том!
Улыбнулся воробей,
Он ответил тут же ей:
— Коль зерно не будет впрок,
У меня есть коготок!
Вмиг я вытащу его,
Дел таких на одного!
У вороны вновь вопрос,
Ей пред ним не вешать нос:
— А коль горлом кровь пойдёт,
Кто на помощь позовёт?!
Воробей не унывал,
Он улыбку не скрывал:
— Кровь водой остановлю,
Воду с детства я люблю!
Слов вороне не искать,
У неё словечек рать:
— Лапы ты застудишь вмиг,
Потеряешь бодрый лик!
Воробей крылом взмахнул,
Шеи он пред ней не гнул:
— Их согреет мне огонь,
Так что лап моих не тронь!
Щурит та ворона глаз,
Ей кричать не первый раз:
— А случись в лесу пожар,
Это, знаешь ли, кошмар!
Воробей в улыбке той:
— Крылья я ношу с собой!
Ими сразу помашу,
Вмиг пожар тот затушу!
Вновь ворона не молчит,
Криком лес она крушит:
— Как без крыльев проживёшь,
Если ты их обожжёшь?
Воробей разносит смех:
— Доктор вылечит нас всех!
Не забудет и меня,
Что бояться мне огня!
И ворона снова в крик,
В гневе ей не прятать лик:
— Докторов в лесу тут нет,
Не неси, болтун, ты бред!
Воробей серчать не стал,
Он со смехом отвечал:
— Это, милая, пустяк,
Обойдусь я просто так!
Есть, ворона, сборы трав,
Воздух есть лесных дубрав;
Без таблеток обойдусь,
На природе излечусь,
И, как ты, не буду хмур,
Буду жить, как балагур!
Тут воробушек вспорхнул,
В бор соседний он махнул,
А ворона вдаль глядит,
Вслед ему опять брюзжит.
Ей закрыть уж клюв невмочь,
Ей брюзжать ещё всю ночь.
Злая щука и мудрый вьюн
В озерке, среди лесов,
Был у щучки отчий кров.
Год за годом скоро шли,
Щучьи зубки подросли,
Стал могуч и грозен рост,
Стал характер щучий прост.
Суд она теперь вершит,
Жизнь привычную крушит;
Ест лягушек и жучков,
Рыбок ест и паучков!
Кто куда давай бежать,
Лишь бы смерти избежать;
Под коряги, по норам,
Неизвестным ей местам.
Как-то щука в сытый час
Перед раком кажет фарс:
— Я тебя не дура есть,
Ты, милок, костлявый весь!
Мне к стыду такой обед,
Жить нельзя себе во вред,
Но слуга мне был бы брат,
Чтоб за всеми был догляд!
Рак пред нею не робел,
Словом щуку он огрел:
— Унижаться не берусь,
Пред тобою не прогнусь!
Я в таких делах незряч,
Из меня плохой стукач!
Щучий хвост едва мелькнул,
Рак в той боли утонул.
Он на дно тихонько лёг,
Рот раскрыть уже не смог.
Слух средь жителей был скор,
Щуке все слова в укор!
Возмущаться окунь стал,
Сход в секунду он собрал,
Крепких слов не пожалел,
Гневом праведным вскипел:
— Нам ли, братцы, дальше тлеть,
Да под щучью дудку петь?
Нужно щуку обуздать,
Щуке зубы обломать!
И пошёл сплошной галдёж,
Ничего не разберёшь!
Тут пред сходом лещ возник,
С ходу бросился он в крик:
— Ничего так не решить,
Ор нам нужно прекратить!
Шумный сход мгновенно стих,
Лещ не слышит даже чих. —
В озерке вьюнок живёт,
Он умом своим слывёт;
Обратимся, посему,
Мы сейчас, друзья, к нему,
И без всяких лишних слов,
Снарядим к нему гонцов!
Пусть же даст он нам совет,
Уходить нам, или нет?
Был един шумливый сход,
Лещ и окунь правят ход.
Грот был найден ими вмиг,
В нём и жил вьюнок-старик.
Он из грота кажет нос,
Задаёт гонцам вопрос:
— Не общаюсь я ни с кем,
Потревожили зачем?
Видно, дали по зубам,
Коль я снадобился вам?
Лещ и окунь в перегляд:
«Дальновидный просто взгляд!
Коль умён он вдаль смотреть,
Дело можно с ним иметь!»
Вьюн за словом не полез,
Проявил он интерес:
— Ладно, слушаю я вас,
Излагайте без прикрас!
Окунь начал разговор,
Перед ним не прятал взор:
— Буду краток, мудрый вьюн,
Я, поверь, не говорун
И скажу, как дело есть;
Появилась щука здесь,
Вместе с нею сотня бед,
От неё житья нам нет;
Плакать хочется порой,
Наша смерть не за горой!
Дай надежду нам, спаси,
Свой совет нам огласи!
Вьюн в тех мыслях не витал,
Он ответ мгновенно дал:
— Суета тут ни к чему,
От неё беда всему,
А вот мой такой рассказ,
Щуке снесть вам в самый раз.
В гроте, мол, живёт вьюнок,
Старый, нудный старичок.
Смерти он желанной ждёт,
Лишь мечтой о ней живёт!
Пусть закусит щука мной,
Коль я старый и больной.
Лещ и окунь рты в распах,
Вязнут их слова в зубах.
Улыбнулся мудрый вьюн:
— Нет, друзья, я не болтун!
Исполняйте, что сказал,
Будет ей приём и бал!
И друзья не стали ждать,
Щуку бросились искать.
Поиск их был очень скор,
Краток был их разговор.
Щуке радость до небес,
В ней проснулся тут же бес:
— Я его в охотку съем,
Хоть и старый вьюн совсем!
Он без боли вмиг помрёт
И что умер, не поймёт;
Поспешу-ка посему
Прямиком сейчас к нему,
Вам остаться лучше здесь,
Иль мне вас придётся съесть!
Щука выгнулась дугой,
К гроту двинулась стрелой.
Там у грота кажет глаз,
Пред вьюном пустилась в пляс:
— Эй, вылазь-ка, старый дед,
Я явилась на обед,
И давай вылазь скорей,
Предо мною не робей!
Вьюн из грота ни на метр,
Тут у грота враг в пример!
Изнутри он стал вещать,
Щучье сердце ублажать:
— Ах, какая красота,
От ноздрей и до хвоста!
Я б с тебя шедевр слепил,
Я б тебя боготворил!
Да не скульптор я и Бог,
Чтоб творить шедевры мог;
Мне б на исповедь попасть,
В покаянье том упасть!
Свято дело, ты поверь,
Время мне на то отмерь!
Щука пасть раскрыла вмиг:
— Удивляюсь я, старик!
Ты несёшь полнейший бред,
Под водою церкви нет!
Мудрый вьюн ответ ей дал,
С грустью щуке он сказал:
— Есть тут церковка одна,
Ждёт-пождёт меня она.
Посетить её не грех,
Только ты не строй помех,
А иначе не бывать,
В гроте буду умирать!
Щука нехотя сдалась,
В смехе щука затряслась:
— Будь по-твоему, чудак,
В голове твоей бардак,
Но потом тебя я съем,
Никаких тебе проблем!
Был их путь не так далёк,
Вот пред ними куполок;
Необычный, в дырках весь,
Узкий ход вовнутрь есть!
Щука встала перед ним,
Голоском трещит своим:
— Где попа ты, вьюн, найдёшь
И грехи кому прольёшь?
Я тебе, старик, не поп,
Я сама в грехах по лоб!
Щуке вьюн не стал дерзить,
Стал ей тихо говорить:
— У меня сомненья нет,
Будет батюшка — наш свет!
Встретишь ты его, поверь,
В Божий храм открыта дверь!
Тотчас вьюн хвостом вильнул,
С ходу в вершу ту нырнул,
Щука вслед за ним на ход,
Без огляда внутрь прёт!
Вьюн в одну из дырок шмыг,
На свободе был старик!
Рядом с вершей он поплыл,
Приговор ей свой гласил:
— Ты попала, щука, в срам,
Спутать с вершей Божий храм?!
Потеряешь ты окрас,
Это мой последний сказ!
Человек тот, ох, не прост,
Перед ним повесишь нос;
Исповедуйся ему,
Здесь сидишь ты почему!
Был вьюнок исходу рад,
Он домой поплыл, назад.
Заметалась щука тут,
Вслед вьюну слова идут:
— Я тебя найду, мудрец,
У тебя один конец!
Так что ты поберегись,
На пути не становись!
Скоро вьюн увидел грот,
В счастье он разинул рот;
Танцевал подводный мир,
В честь его был этот пир;
Есть заботы и друзья,
Умирать ему нельзя!
В час вечерний к верше той
Рыбачок пришёл хмельной,
Приподнял её на свет,
Щучьим весом был согрет:
— Как же щучка хороша,
Пой теперь, моя душа;
На ушицу в самый раз
И немедленно, сейчас!
Щука сразу завелась,
Рыбачку грозить взялась:
— Это что за воровство,
Ставь-ка церковь ты на дно,
А не то тебя я съем,
Никаких тебе проблем!
Рыбачок роток открыл,
Поражён словами был;
Не видал таких он щук,
Говорящих и зверюг!
Слов рыбак не пожалел,
Щуку речью он огрел:
— Это ж надо, говорит,
Смертью мне она грозит!
Ах ты, наглый рыбий хвост,
На тебя всегда есть спрос!
Я тебя в момент уйму
И ни разу не икну;
Быть безбожницею срам,
Это, милая, не храм!
Весел был рыбак и мил,
Всех ухой он угостил,
И не жадничал, поверь,
Ох, ушица была зверь!
Вежливый заяц
В огороде заяц был,
Между грядок он ходил,
Ел капусту, не краснел,
И морковку тоже ел.
Так и минул скоро час,
Не скрывал он блеска глаз.
Бросил заяц взор вокруг,
Поклонился заяц вдруг:
— Ой, спасибо, огород,
Я наел себе живот!
Будь же счастлив, не болей,
Накормить ты всех сумей!
И побрёл зайчонок в лес,
Смех разносит до небес.
Тут ему навстречу волк.
Заяц как-то сразу смолк.
Волк словечек не искал,
Он глазёнками сверкал:
— Я голодный целый день,
Превращусь уж скоро в тень!
Я тебя, дружочек, съем,
Вмиг избавлю от проблем!
Да зайчонок не дрожит,
Волку заяц говорит:
— Голос, волк, не повышай,
Мне пройти спокойно дай!
Будь ты вежлив и учтив,
Будешь счастлив и красив!
Наглость, волк, большой порок,
Жить иначе ты бы мог!
Волк пред зайчиком застыл,
Взор он с зайца не сводил.
Заяц бросился бежать,
Лап ему уж не сдержать.
Волк не бросился вдогон,
Растерялся как-то он!
Заяц бег свой не унял,
У пещеры заяц встал,
Лил словечки он на свет,
Зайца вежливее нет:
— Ты меня, пещера, скрой,
Может, волк бежит за мной!
В просьбе мне не откажи,
Сердце доброе яви!
И пещера не молчит,
Зайцу тут же говорит:
— Ты не стой, друг, в стороне,
Заходи скорей ко мне,
Обогрею я, спасу,
Не достанешься ему!
Заяц вмиг оторопел,
Внутрь пещеры он глядел:
«О пещера, — говорит, —
Слух мой, знаю, не чудит!
Этот голос мне знаком,
Тут, видать, змеиный дом!»
Только заяц не робел,
Заяц вежлив был и смел:
— Ой, пещера, ты прости,
Нужно мне домой идти!
Ждут меня отец и мать,
Мне нельзя их обижать!
Заяц с ходу и в разбег,
Не считать ему тех рек!
А змея в пещере бдит,
На проход она глядит:
— Зайцев бегать не учи,
В беге зайцы ловкачи!
Заяц этот с головой,
Говорил с пещерой той;
Коль смолчи я в этот раз,
Ох, была б сыта сейчас!
Заяц скоро прибыл в дом,
Вся семейка за столом.
Мама зайчика в слезах:
— Потерял совсем ты страх;
Как же можно так, сынок,
Не ходи за сто дорог!
Всякий есть и зверь, и люд,
Все по-разному живут;
Позабудь ты огород,
Меньше будет нам хлопот!
Заяц слов не рассыпал,
Заяц просто им сказал:
— Вы простите уж меня,
Впредь умнее буду я!
Рядом с ними заяц сел,
Скрыть улыбки не сумел;
Взял капусту и морковь,
Приступил к еде он вновь.
Глупый медведь
Правда это или нет,
Проживал в лесочке дед.
Он с весны уж день-деньской
На делянке пашет той.
Скоро осень на порог,
Урожай богатый лёг;
Репа выросла с арбуз,
Сладок деду этот груз,
А излишки он продаст,
Будет денежек запас!
Взялся дед за тяжкий труд,
Тянет репу весом с пуд.
Вдруг, откуда ни возьмись,
Тут медведь и объявись.
Начал с ходу он реветь,
Зло на дедушку глядеть:
— Я хозяин здесь по праву,
На тебя найду управу;
Если хочешь сытно жить,
Урожай давай делить,
Или я не прав, старик?
Развяжи-ка свой язык!
Дед неспешно отвечал,
Перед ним он не дрожал:
— Что ж, медведушко, бери,
Да себя не обдели;
Воля-волюшка твоя,
Возразить тебе нельзя,
А делиться — долг святой,
Поделюсь и я с тобой!
Правда, грубый твой подход,
От нечистого идёт.
Пусть же время судит нас,
По труду нам хлеб воздаст,
Что желаешь ты, вершки,
Аль в земле что, корешки?
Призадумался медведь,
На делянку стал глядеть,
По душе ему ботва,
Просто кругом голова;
Лист широкий, не обнять,
Как его себе не взять?
И медведь на радостях
Деду речь понёс в размах:
— Я беру себе вершки,
Не нужны мне корешки!
Ты в земле копайся сам,
Может, что отыщешь там;
Не такой уж я простак,
Если думаешь ты так,
А не то раскрою пасть,
Вмиг познаешь мою власть!
Дед печальный сделал вид,
На медведя нет обид:
— Бог, медведушко, с тобой,
Коль живёшь ты, как слепой;
На себя потом пеняй,
Да меня не поминай!
Мишка снова кажет злость,
В словесах своих он прост:
— Не тебе меня учить,
Как на этом свете жить!
Все слова мои — закон,
Быть исполнен должен он!
Не грустил дедок ничуть:
— Изложил ты, Миша, суть!
В разговор с тобой вступать,
Это борщ пустой хлебать.
Так давай же, поспешай,
Урожай свой собирай!
И медведь устроил сбор,
В той работе был он скор;
Ненадолго в ней увяз,
Листья все собрал за час,
В лес их шустро уволок,
В яму там пристроить смог.
Принялся за дело дед,
В нём усталости и нет.
Он тянул в улыбке рот,
Без отрыва от забот:
«Сей медведушко — чудак,
В голове его бардак!
Сам не ведал, что творил,
Честно, правда, поделил!»
Вот работе вышел срок,
Урожай собрал дедок;
Репа в том возке горой,
Весел путь его домой,
Посему он песнь запел,
Весь от радости хмелел,
А медведь решил поесть,
Коль припас харчей тех есть.
Пасть он в яму запустил,
Листья с хрустом захватил,
Стал усердно их жевать,
Горечь в пасти ощущать.
Вдруг плеваться Миша стал,
Недовольно заворчал:
— Что за странные вершки,
Как на вкус они горьки!
Это просто жуткий яд,
Неужели их едят?
Свесил в яму Мишка нос,
В ней застрял его вопрос,
И не в силах дать ответ,
Стал ругать он белый свет;
Наругался и замолк,
В новой мысли видел толк;
Деда встретить он решил,
На дорогу поспешил,
Стал его в засаде ждать,
Сон, как муху, прогонять.
Так и утро подошло,
В небе солнышко взошло,
А дедок уж вёз товар,
Чрез лесочек, на базар.
Встал медведушко пред ним,
Взглядом жжёт его своим.
Дед лошадку придержал,
Глазок тех узрел накал,
Речь ядрёную повёл,
Вновь медведя уколол:
— Что, медведушко, грустишь,
Взглядом огненным пылишь?
Как вершки-то, хороши?
Воротит, видать, с души?
Тут медведь давай рычать,
Словом воздух сотрясать:
— Ты язык свой укорочь,
Речи мне твои невмочь!
Голова себе я сам,
Грош цена таким словам;
На возке твоём мешки,
В них-то, верно, корешки?
Лапу сунул он в мешок,
Сочный плод на свет извлёк,
Кинул тут же его в пасть,
Ощутил такую сласть!
Ел плоды он целый час,
Не поднял на деда глаз,
Видно было, переел,
Взгляд его осоловел.
В дрёме он качнул язык,
К деду милостью проник:
— На тебя я без обид,
Коль собою сам и бит!
Будешь, знаю, ты не рад,
Но теперь такой расклад!
В осень будет урожай,
Появлюсь я тут же, знай!
Корешки ты мне отдашь,
А вершки свои продашь,
И перечить, дед, не смей,
Сам себя ты пожалей,
А теперь пора мне спать,
Я устал язык чесать!
Дед спокойно отвечал,
Он ему не возражал:
— Я перечить не могу,
Лучше жизнь поберегу.
Пусть я зудом изойдусь,
Всё-равно тебя дождусь,
А теперь и мне пора,
Заболтался уж с утра;
В словесах совсем погряз,
Как последний лоботряс!
И поехал дальше дед,
На глупца обиды нет.
Мишка в чащу завернул,
Под сосной большой уснул.
Побежали быстро дни,
Калачом их не мани,
И за месяцем второй,
Шёл степенно на покой.
Так и минул скоро год,
Осень встала у ворот.
Деду снова радость в дом;
Урожай его весом;
На делянке чудо-рожь,
Колос к колосу хорош!
Дед в работе снова весь,
А медведушко уж здесь!
Пасть мгновенно он раскрыл,
С ходу деду речь творил:
— Видишь, дед, настал мой час,
Подавай расчёт сейчас;
Собирай живей вершки,
Оставляй мне корешки,
И давай пошевелись,
Силой всею навались,
А иначе быть беде,
Перцу я задам тебе!
Где ж перечить деду тут,
Коль слова такие прут?
Стал он дело продолжать,
Снопы ёмкие вязать,
На лице улыбка вновь,
Будоражит деду кровь:
«Что за глупый-то медведь,
Уже взрослый, вроде, ведь?»
Рожь к обеду он собрал,
Снопы скоро довязал,
Все в возок сложил рядком
И до дому с ветерком!
Вот из виду дед убыл,
Мишка к действу приступил.
Корешки он стал таскать,
Ни секунды не стоять.
Их он взглядом жадно ел,
В удивлении потел:
— Это, что за корешки?
До чего ж они тонки!
Что за этаки дела,
Репа та с арбу была! —
И опять твердит своё. —
Корешки же, ё-моё!
Мишка в лапу их схватил,
В пасть засунуть поспешил,
Чрез минуту сморщил нос,
Стал плеваться на износ;
Отдышался кое-как,
На траву присел, чудак;
Весь огнём стыда горит
И под нос себе бубнит:
— Что за напасть, не пойму,
Горечь снова почему?
Глупый, видно, я совсем,
Раз такую гадость ем!
Так и с голоду помрёшь,
До зимы не доживёшь.
Я, конечно, был бы рад,
Жизни свой сменить уклад,
Но как сделать этот шаг,
Коль мне каждый кустик враг?
Деда мне бы навестить,
Пусть меня он учить жить! —
Тяжело медведь вздохнул.
Правда, с ним я перегнул.
Может, дед меня простит,
Той работой наделит?
Он же видно, добрячок,
Вряд ли станет поперёк.
К деду он бегом бежал,
Перед ним в колени пал,
Стал умишком размышлять,
Начал тихо лопотать:
— Ты меня, дед, извини,
Шибко очень не вини,
В голове моей бардак,
Думал я ей кое-как!
Знаю точно, это грех,
И о днях жалею тех!
Так не дай мне, дед, пропасть,
Глубже в яму ту упасть,
И работу дай мне, дед,
Мне в работе равных нет;
Сила-силушка вот есть,
Не срамить слабинкой честь,
А подружимся с тобой,
Нас не сломит враг любой!
На медведя дед глядел,
От словес его сомлел,
Злом и местью не пылал,
Так медведю он сказал:
— Быть, медведушко, тому,
Научу тебя уму;
Покаянье — сердца крик,
Для души оно — родник,
А помощник нужен мне,
Силы уж мои не те,
Старость знать, дружок, даёт,
К той землице дюже гнёт!
И вот с этих самых пор,
Их обходит даже спор.
Дед с медведушкой друзья,
Их водой разлить нельзя,
А с весны они в делах,
При своих всегда правах.
Осень в радость у друзей,
В дом достаток входит с ней;
В закромах запасов в край,
Все печали забывай;
Только радуйся и ешь,
Песней тихой душу тешь!
До сих пор друзья живут,
Репу с хлебушком жуют.
Там всегда открыта дверь,
Репа та вкусна, поверь.
Да и хлебушек ржаной
Вкус имеет неземной;
Угоститься, друг, не грех,
Приглашают, знайте, всех.
Волк-дурень
Жил на свете умный пёс,
День и ночь он службу нёс;
Охранял хозяйский дом,
Скотный двор при доме том,
И вселял в воришек страх,
Дрался с ними в пух и прах;
Их нисколько не жалел,
Только вдруг он… заболел.
Зол на пса хозяин был,
К псу хозяин стал немил.
Кость ему теперь швырял,
Действо словом упреждал:
— Это вовсе не пустяк,
На хозяйстве пёс-дохляк;
Не резон тебя держать,
Можно живность потерять!
Скоро он решил вопрос,
В чащу леса пса отвёз,
Как в издёвку, посему,
Бросил кость опять ему;
Напоследок больно пнул,
В путь обратный повернул.
Только пёс не знал каприз,
Кость тихонько он догрыз,
Никаких не ждал чудес,
Окроплял слезою лес.
Серый волк уж тут как тут,
Прибежал на самосуд,
С ходу начал пса винить,
Словом злым в лесу сорить:
— Ты не ждал такого дня?
Помнишь, как гонял меня?
Сам попался наконец,
Чёрных душ лихой ловец!
Видно, в службе был ты плох,
На себе ловил лишь блох,
А хозяин — не дурак,
Не таких бивал собак!
Злобой серый волк пылал,
Он на лапы вмиг припал,
Приготовился к прыжку,
Растерзать его, ату;
А потом неспешно съесть,
Будет псу такая месть!
Отвечал спокойно пёс:
— Говоришь ты, волк, всерьёз,
И во мне сомненья нет,
Съешь меня ты, мясоед!
Только знаешь, не спеши,
Сделай дело для души;
Худобу такую жрать,
Можно зубы потерять!
Откорми меня чуток,
Чтоб я лапы хоть волок,
А потом на радость ешь,
Свой желудок мною тешь,
И делишек старых тех
Поминать сейчас бы грех!
Волк задумчиво присел,
Думкой спешной богател.
Стал он вдруг безмерно рад,
Уловил её расклад:
— Ладно, пёс, тому и быть,
Отложу я суд вершить!
Ты уж, правда, больно худ,
Околеешь, от сих блюд;
Самому себе помочь,
Тут слова мне не толочь!
Я к хозяину во двор,
На дворе том блюд — набор!
С места волк набрал разбег,
Совершил на двор набег;
Не жалел для для дела сил,
Псу гуся он притащил.
Приступил к обедне пёс,
Хруст костей в лесу понёс.
Волк гусятинки хотел,
Он на пса с тоской глядел,
Вдруг забылся чутким сном,
Утром лик явил пред псом:
— Вижу, ожил ты чуток,
Приподнять вон морду смог.
Видно, пробил часик твой,
Рассчитаюсь я с тобой!
Пёс не прятал умных глаз,
Не искал тех слов запас:
— Что ты, волк, совсем ослеп?
Я в разок всего окреп!
Принеси ещё поесть,
Не теряй же волчью честь;
Ведь уронишь — не найдёшь,
Как без чести проживёшь?
Призадумался тут волк,
Уловил он в просьбе толк:
— Самому себе помочь,
Тут слова мне не толочь!
Я к хозяину во двор,
На дворе том блюд — набор!
Возвратился волк без сил,
Псу под нос свинью сгрузил,
Не сомкнул дрожащих уст,
Пробубнил себе под ус:
— Вот, принёс тебе кусок,
Запасай скорей жирок!
Он мне будет в самый раз,
Сил моих иссяк запас!
Я уж тоже есть хочу,
Еле лапы волочу!
Пёс свининку начал есть,
Ощутил он радость здесь;
От болезни нет следа,
Воля вновь его тверда,
В мышцах сила та рекой,
Хоть сейчас бросайся в бой!
Волк слюну глотал опять,
В лапах дрожь не мог унять;
Поросёнка взглядом ел,
Всей душой за пса болел:
«Лишь бы он жирком оброс,
В табаке мой будет нос,
А пока я поспешу,
В чаще леса полежу,
А то хворь меня берёт,
Не попасть бы в переплёт!»
И побрёл он глубже в лес,
Чрез минуту в нём исчез.
Думку пёс свою носил:
«Я бы так ещё пожил!
Посему в игру включусь,
За болезнь клещом вцеплюсь,
А свининку я доем,
С аппетитом нет проблем!»
К поросёнку он подсел,
Весь остаток мяса съел,
Завалился отдыхать,
Стал неистово стонать.
Волк на стон явился вмиг,
Потерял он волчий лик,
Начал тихо говорить,
В каждом слове тормозить:
— Вижу, дело-то пошло,
Вон тебя как разнесло;
Если я ошибся, пёс,
Извиниться — не вопрос!
Видеть что-то плохо стал,
Видно, голод так достал!
Пёс валяет дурачка,
Разбитного простачка:
— Ты, наверно, впрямь ослеп,
Не совсем я и окреп,
И чуток ещё б поел,
И тебя бы не объел;
Отправляйся лучше в путь,
Принеси чего-нибудь!
Волк уж мыслил на износ,
Принял все слова всерьёз:
— Самому себе помочь,
Тут слова мне не толочь!
Я к хозяину во двор,
На дворе том блюд — набор!
Притащился он назад,
Пёс барашку был так рад!
Жалкий волк стоял пред ним,
Молвил голосом чужим:
— Поправляйся, пёс, скорей,
Стал мешком я из костей!
Это выше моих сил,
Чтоб голодным я ходил!
Под сосной он тут же лёг,
От бессилья занемог,
Беспокойно очень спал,
Сон про уток созерцал;
В спешке ел он уток тех,
Истеричный сыпал смех
И проснулся мокрый весь,
В сон опять хотел залезть,
Но узрел он рядом пса,
Застил гнев ему глаза:
«Ох, насытюсь я тобой,
Ублажу желудок свой!
Ты на вид совсем не плох
И стоишь на четырёх;
Нужно будет попотеть —
Съесть тебя за раз суметь!»
Волк головушкой качнул,
Странно лапы подогнул,
Щёлкнул челюстью разок,
Вновь на травушку… прилёг.
Пёс горой над ним завис,
Голос пса струился вниз:
— Дурень ты по праву, волк,
Силу всю свою извёл!
Сохнешь, братец, на глазах,
Всей задумке твоей крах!
Ел бы сам, что мне носил,
Дохлый пёс дороже был?
Вот теперь ботвой лежи,
По траве хвостом шурши
И меня винить не смей,
Бестолковый дуралей;
Коль извилина одна,
Это, волк, твоя вина!
Волк на пса с тоской взглянул,
Тяжко с придыхом вздохнул,
Дрожь тихонечко унял,
Размышлять спокойно стал:
«Прав, однако, этот пёс,
Он утёр мне лихо нос;
Нужно должное отдать,
Псу ума не занимать!
Ну, а я и впрямь глупец,
Мыслей глупых тех творец!»
Пёс прокашлялся чуток,
Снова подал голосок:
— Ты пока барашка ешь,
Заполняй в желудке брешь,
У меня же дело есть,
Окажу я другу честь.
Ты меня обратно жди,
Никуда не уходи!
Пёс вернулся через час,
Ведал волку он рассказ:
— Друг работу дать нам рад
И таков его расклад;
На работе не зевать,
Глаз с овечек не спускать!
Охранять их день и ночь,
Разговоров не толочь!
Неохотно отбыл волк,
Не возьмёт никак он в толк:
«Расстарался этот пёс,
Весть благую мне принёс!
Да сейчас не знать каприз,
Ждёт его большой сюрприз!»
Волк в охотку стал служить,
Всех воров нещадно бить.
Пёс доволен другом был,
С ним на равных он служил,
Но прошёл какой-то год,
Волк сменил всей жизни ход.
Преподнёс он всем урок,
В лес овечку уволок.
Там, в лесу, устроил пир,
Словом злым ругал весь мир,
А потом под свой надзор
Он прибрал хозяйский двор;
Опустел тот дворик вмиг,
Каждый день хозяин в крик,
Рвёт и мечет, не унять,
Волка он грозит распять!
Как-то псу пастух сказал:
— Зря на службу волка взял.
Люди правду говорят,
Век от веку уж подряд;
Сколько волка не корми,
Благодарности не жди!
Он всегда на лес глядит,
Рано-поздно убежит.
Да цена потере — грош,
На него не купишь вошь!
Был и я, скажу, знаком,
С эти добрым пастухом,
Мне и ведал он сей сказ,
Посмеялся я не раз;
Экий всё же дурень-волк,
Сунул пёс его в котёл!
Не смеяться здесь нельзя,
Что вы скажете, друзья?