Читать стихотворения онлайн
Ты печально мерцала
Между ярких подруг
И одна не вступала
В их пленительный круг.
Незаметная людям,
Ты открылась лишь мне,
И встречаться мы будем
В голубой тишине,
И, молчание ночи
Навсегда полюбя,
Я бессонные очи
Устремлю на тебя.
Ты без слов мне расскажешь,
Чем и как ты живёшь,
И тоску мою свяжешь,
И печали сожжёшь.
Как легко и просто обмануться,
Доверяя «искренним» словам.
Очень важно — научиться слушать
Тишину, подаренную нам.
Можно слушать, ничего не слыша.
Видеть всё, но быть, при том, слепым.
Ввысь взлетая, опускаться ниже,
Не достигнув призрачных вершин.
Кривотолков и противоречий
В этой жизни столько, что не счесть.
В словоизлияньях бесконечных
Очень часто скрыты ложь и лесть.
Не спеши молчание нарушить,
Говоря ненужные слова.
Если ты желаешь слышать Душу –
Посмотри внимательно в глаза.
Будь так умна, как
зла. Не размыкай
Зажатых уст моей душевной боли.
Не то страданья, хлынув через край,
Заговорят внезапно поневоле.
Хоть ты меня не любишь, обмани
Меня поддельной, мнимою любовью.
Кто доживает считанные дни,
Ждет от врачей надежды на здоровье.
Презреньем ты с ума меня сведешь
И вынудишь молчание нарушить.
А злоречивый свет любую ложь,
Любой безумный бред готов подслушать.
Чтоб избежать позорного клейма,
Криви душой, а с виду будь пряма!
Перевод С.Маршака
Ненавидеть бы тебя, подобно зверю,
чтобы ненависть в лицо швырнуть при встрече!
Но люблю я и любовь свою не вверю
ненадежной человечьей темной речи.
Ты хотел бы, чтоб признанье стало стоном,
чтобы пламени и бездны клокотанье,
а оно своим теченьем потаенным
выжгло русло — и ни сердца, ни гортани.
Я — молчание соленого лимана,
а кажусь фонтанной струйкой безголосой.
Немота моя страшна и окаянна,
но всесильней безъязыкой и курносой!
Перевод Н.Ванханен
Сочетание «88-С» по коду радистов означает «целую».
Понимаешь,
трудно говорить мне с тобой:
в целом городе у вас —
ни снежинки.
В белых фартучках
школьницы идут
гурьбой,
и цветы продаются на Дзержинке.
Там у вас -деревья в листве…
А у нас,-
за версту,
наверное,
слышно,-
будто кожа новая,
поскрипывает наст,
а в субботу будет кросс
лыжный…
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять
не годится…
Рассказали мне:
жил один влюбленный радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться…
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он:
ЦЕЛУЮ!
И принял в ответ:
Что передаешь?
Не понимаю…
Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
Поцелуй
восьмерками зашифровав,
он отстукал
ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!
Разговор дальнейший
был полон огня:
Милая,
пойми человека!
(Восемьдесят восемь!)
Как слышно меня?
(Восемьдесят восемь!)
Проверка.
Он выстукивал восьмерки
упорно и зло.
Днем и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал,
пока
в ответ не пришло:
Понимаю,
восемьдесят восемь!..
Я не знаю,
может,
все было не так.
Может —
более обыденно,
пресно…
Только верю твердо:
жил такой чудак!
Мне в другое верить
неинтересно…
Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
Милая!
Восемьдесят восемь!..
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей
через горы и реки…
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.
Шуми, шуми, зеленый лес!
Знаком мне шум твой величавый,
И твой покой, и блеск небес
Над головой твоей кудрявой.
Я с детства понимать привык
Твоё молчание немое
И твой таинственный язык
Как что-то близкое, родное.
Как я любил, когда порой,
Краса угрюмая природы,
Ты спорил с сильною грозой
В минуты страшной непогоды,
Когда больших твоих дубов
Вершины темные качались
И сотни разных голосов
В твоей глуши перекликались…
Или когда светило дня
На дальнем западе сияло
И ярким пурпуром огня
Твою одежду освещало.
Меж тем в глуши твоих дерев
Была уж ночь, а над тобою
Цепь разноцветных облаков
Тянулась пестрою грядою.
И вот я снова прихожу
К тебе с тоской моей бесплодной,
Опять на сумрак твой гляжу
И голос слушаю свободный.
И может быть, в твоей глуши,
Как узник, волей оживленный,
Забуду скорбь моей души
И горечь жизни обыденной.
Молчание любви дороже слов красивых,
Когда в других глазах ты видишь две звезды,
Когда в другой душе находишь к жизни силы,
Когда в твоей руке – тепло другой руки.
Молчание любви о многом всё расскажет,
(Порой не нужно слов, чтоб главное сказать).
И магия сердец, сильней стучащих рядом,
Улыбка на лице – помогут всё понять.
Молчание любви – прекрасное мгновение,
Молчание любви: к нему нелёгкий путь.
Прощальное оно или момент забвенья,
Молчание любви – порыв особых чувств.
И только в тишине ты дорожишь любовью,
Когда напротив тот, с кем хорошо молчать.
И быстротечность слов лишилась своей воли,
Когда в других глазах ты узнаёшь себя.
Молчание любви удел любви великой,
Молчание любви дороже всяких слов.
Молчание любви – желанный повелитель,
Правление его мы выбираем вновь!
Пo твердому гребню сугроба
В твой белый, таинственный дом
Такие притихшие оба
В молчание нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легонький звон.
Ангел благого молчания,
Властно уста загради
В час, когда силой страдания
Сердце трепещет в груди!
Ангел благого молчания,
Радостным быть помоги
В час, когда шум ликования
К небу возносят враги!
Ангел благого молчания,
Гордость в душе оживи
В час, когда пламя желания
Быстро струится в крови!
Ангел благого молчания,
Смолкнуть устам повели
В час, когда льнет обаяние
Вечно любимой земли!
Ангел благого молчания,
Душу себе покори
В час, когда брезжит сияние
Долгожеланной зари!
В тихих глубинах сознания
Светят святые огни!
Ангел благого молчания,
Душу от слов охрани!
Услышать Женщину, когда она молчит…
Задача, непосильная для многих.
Но… Кто умеет Сердцем говорить,
Поймёт – перебивать её не стоит.
Что можно слышать в этой тишине?
Немой упрёк иль пылкое признанье?
Надрывный плач или весёлый смех?
Восторг, а может, разочарованье?
Услышьте то, о чём она молчит –
Душою, Сердцем, только не ушами.
Ведь к этой тайне есть свои ключи:
Она молчит, но говорит… глазами.
Молчание…Как много их,молчаний
И как по-разному умеем мы молчать.
Молчим в минуту тяжких испытаний.
Молчим,когда так хочется кричать…
Молчим,когда слова всего нужнее.
Когда без них,увы,нас не понять.
Молчим,и даже звук издать не смеем.
Тот,кто молчит,готовится страдать.
Молчит,прелестная,ведь это неприлично
Затеять вовремя столь нужный разговор.
Молчит и Он,хоть знает преотлично,
Его молчание ему же приговор…
Молчим мы и тогда,когда молчанье душит
Сжимая горло и лишая сил
На то,чтоб прикратить всю боль,что счастье рушит
Сказав лишь фразу:»Я тебя простил…»
Еще молчим мы,обнимая милых,
Внимая щебетанью пустяков…
И только сердце матерится тихо
За то,что не находим нужных слов.
Масличная равнина
распахивает веер,
запахивает веер.
Над порослью масличной
склонилось небо низко,
и льются темным ливнем
холодные светила.
На берегу канала
дрожат тростник и сумрак,
а третий — серый ветер.
Полным-полны маслины
тоскливых птичьих криков.
О, бедных пленниц стая!
Играет тьма ночная
их длинными хвостами.
Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О, не жди от нее
молчанья,
не проси у нее
молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам — плачет,
как ветра над снегами — плачет,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цели,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
под угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!
Эллипс крика
пронзает навылет
молчание гор,
и в лиловой ночи
над зелеными купами рощ
вспыхнет черной радугой он.
А-а-а-а-ай!
И упругим смычком
крик ударил
по туго натянутым струнам,
и запела виола ветров.
А-а-а-а-ай!
(Люди в пещерах
гасят тусклые свечи.)
А-а-а-а-ай!
Слушай, сын, тишину —
эту мертвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну.
Тишину,
где немеют сердца,
где не смеют
поднять лица.
Бьется о смуглые плечи
бабочек черная стая.
Белые змеи тумана
след заметают.
И небо земное
над млечной землею.
Идет она пленницей ритма,
который настичь невозможно,
с тоскою в серебряном сердце,
с кинжалом в серебряных ножнах.
Куда ты несешь, сигирийя,
агонию певчего тела?
Какой ты луне завещала
печаль олеандров и мела?
И небо земное
над млечной землею.
Смотрят дети,
дети смотрят вдаль.
Гаснут медленные свечи.
И две девушки слепые
задают луне вопросы,
и уносит к звездам ветер
плача тонкие спирали.
Смотрят горы,
горы смотрят вдаль.
Прорытые временем
лабиринты —
исчезли.
Пустыня —
осталась.
Немолчное сердце —
источник желаний —
иссякло.
Пустыня —
осталась.
Закатное марево
и поцелуи —
пропали.
Пустыня —
осталась.
Умолкло, заглохло,
остыло, иссякло,
исчезло.
Пустыня —
осталась.
…Славны будут великие дела…
Ф. Сологуб
Поэты, не пишите слишком рано,
Победа ещё в руке Господней.
Сегодня ещё дымятся раны,
Никакие слова не нужны сегодня.
В часы неоправданного страданья
И нерешённой битвы
Нужно целомудрие молчанья
И, может быть, тихие молитвы.
Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу:
Как будто стыдно мне — я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,-
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.
В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина:
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
ненавижу самолёты в небе.
вдруг ты там.вдруг упадешь.
ненавижу,когда скрипят двери.
постоянно кажется,что это ты.
летом осень дождями плевалась,
заносила ветрами людей по домам,
так качественно притворно улыбалась
всем детям на качелях и не нам.
крыла листьями пустые переулки,
крыла матом так робко и культурно,
температурила все лёгенькие куртки,
долго била по щекам,скручивая дуркой.
моё любимое двустороннее воспаление.
ну как ты там?вам там включили отопление?
тепло одета ли, и окна ли заклеены?
как там зовут твои дела?мудак?проверено.
прости меня за то пустое неумение
любить тебя до цифры восемь,что в падении.,
до окончания дом-2,сердцебиения.
я,хочешь,буду пением иль временем.
я буду тем,кем пожелаешь,но побудь со мной,офелия.
не отпускай до белых зим.побудь,как раньше,временно.
придешь ко мне ночью.попросишь прощения
а утром уйдешь,стерев всё,во что верили
мы кем-то утеряны.не имеем значения.
придешь ко мне ночью.попросишь прощения.
а утром уйдешь,стерев всё,что было.
да прекрасно я знаю,что ты не любила.
я так боюсь не успеть спеть тебе о ладонях.
о стенах в нашем старом доме без обоев.
о бесконечно-лишних «между прочим», «но» и «кроме».
об угрюмых и уставших, очень левых посторонних.
а ты по-прежнему мешаешь терпкость фанты и лаванды,
запивая этим ядом мою оставшуюся правду.
почти лето.пахнет ветром.а у окон кто-то косит.
но это осень.правда,осень.моя простуженная осень
моё любимое двустороннее воспаление.
да-да,я помню это чудное мгновение:
передо мной явилась ты — писалась гением.
шизофрения после «ты» и опьянения.
стать дополнением твоего определения.
курить покрепче что.до сипа.в горле жжения.
несчастной водкой размывать изображения.
искать тебя в своем убогом отражении
сутулились подъезды,
горбились вокзалы.
слезились подоконники
рвало фортепьяно.
люди-себялюбики.
хвастались порогам.
их слова казались плесенью,
в которых мало бога.
стихи стихали поутру
и эхом грусть вонзалась
в молчание поклонников
твоих.не попрощалась.
какие-то картавые мои тебе неслезы
молчание рвалось клавишно
теперь ты чужая проза
останемся,хочешь,последними смыслами?
ты простишь и останешься,я,пожалуй,не выстою.
до потери сознаний,пьяных вспышек и выстрелов
уходи без соплей и ненужной лингвистики.
взгляды в прошедшее — глупо.двусмысленно.
хочешь,покурим?а после пролистывай
будь со мной сутками,буквами,числами.
будь со мной фальшью,но фальшью единственной.
ты так качественно притворно улыбалась.
тушила пальцами мои уже окурки.
крыла матом так робко и культурно,
долго била по щекам,скручивая дуркой.
летом осень дождями плевалась.