Читать стихотворения онлайн
Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывет.
На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью в поздней темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к одной мете.
Все вместе — малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все — безразличны, как стихия, —
Сольются с бездной роковой!..
О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?
В небе тают облака,
И, лучистая на зное,
В искрах катится река,
Словно зеркало стальное…
Час от часу жар сильней,
Тень ушла к немым дубровам,
И с белеющих полей
Веет запахом медовым.
Чудный день! Пройдут века —
Так же будут, в вечном строе,
Течь и искриться река
И поля дышать на зное.
Тихой ночью, поздним летом,
Как на небе звезды рдеют,
Как под сумрачным их светом
Нивы дремлющие зреют…
Усыпительно-безмолвны,
Как блестят в тиши ночной
Золотистые их волны,
Убеленные луной…
Как тихо веет над долиной
Далекий колокольный звон,
Как шум от стаи журавлиной,-
И в звучных листьях замер он.
Как море вешнее в разливе,
Светлея, не колыхнет день,-
И торопливей, молчаливей
Ложится по долине тень.
«Вечер» Тютчева
Тютчев — поэт-лирик, который обращается влюблённым взором к человеческому естеству. Почти все свои чувства он обличает в природные явления, и в этом можно увидеть неразрывную связь человека и его первостихийного начала.
Стихотворение «Вечер» было написано Фёдором Ивановичем в промежуток с 1925 по 1929 год. Тогда поэт, которому ещё не было и тридцати, поступив на службу в Государственную Коллегию Иностранных дел, был выслан как посол в Мюнхен. Оторванный от своей Родины, Тютчев тосковал. В этот период появились такие стихотворения как «Летний вечер» и «Весенняя гроза» (1928), «Полдень» и «Весенние воды» (1929). И, если присмотреться, в этих произведениях нет ни южнонемецкой мюнхенской природы, ни узкой реки Изар с зелёными набережными. В стихотворениях Тютчева перед читателем расстилаются картины полей, лугов и широких полноводных рек — чего-то необъятного и необъяснимо родного.
Начинается стихотворение как раз с долины, но образ её пока неясен, окружён туманом. Лирический герой будто сидит с закрытыми глазами, представляя раздолье рядом, но более его привлекает звук. Переливы колоколов практически не слышны, они долетают до героя затихающим шумом. А шум у Тютчева — это нечто спокойное и переливчатое. «Шум от стаи журавлиной» носит значение неторопливости и полного погружения в природу, ведь только в таком состоянии можно уловить этот еле слышимый звук.
Можно сказать, что в первом катрене лирический герой вслушивается, и только во втором смеет открыть глаза. И тут же всё увиденное перерастает в его внутренние ощущения. Не просто вечер наступает, укрывая долину — на застывший день ложится тень, торопливая, молчаливая. День угасает, унося с собой всё, что было в нём. У Зинаиды Гиппус есть похожий мотив в её стихотворении «Закат», написанном спустя почти сто лет:
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки — не повторится.
С помощью стихотворного размера (классический четырёхстопный ямб), различных метафор и сравнений («звучные листья»; день «как море вешнее в разливе»; «молчаливая» и «торопливая» тень — предзнаменователь ночи) создаётся размеренный и неторопливый ритм этюда. Но, в то же самое время, видно, что герой, лирическое «я» автора, неспокоен. Он меланхолично тоскует, не зная, что может принести ему следующий день. Так или иначе, в стихотворении отражаются внутренние переживания Тютчева, находящегося заграницей и страстно желающего попасть обратно на Родину.
Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит —
Еще природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она
И ей невольно улыбнулась…
Душа, душа, спала и ты…
Но что же вдруг тебя волнует,
Твой сон ласкает и целует
И золотит твои мечты?..
Блестят и тают глыбы снега,
Блестит лазурь, играет кровь…
Или весенняя то нега?..
Или то женская любовь?..
От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?
Два-три кургана, видимых поднесь…
Да два-три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело.
Красуются, шумят, — и нет им дела,
Чей прах, чью память роют корни их.
Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаем
Себя самих — лишь грезою природы.
Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.
Как весел грохот летних бурь,
Когда, взметая прах летучий,
Гроза, нахлынувшая тучей,
Смутит небесную лазурь
И опрометчиво-безумно
Вдруг на дубраву набежит,
И вся дубрава задрожит
Широколиственно и шумно!..
Как под незримою пятой,
Лесные гнутся исполины;
Тревожно ропщут их вершины,
Как совещаясь меж собой, —
И сквозь внезапную тревогу
Немолчно слышен птичий свист,
И кой-где первый желтый лист,
Крутясь, слетает на дорогу…
С поляны коршун поднялся,
Высоко к небу он взвился;
Всё выше, дале вьется он —
И вот ушел за небосклон!
Природа-мать ему дала
Два мощных, два живых крыла —
А я здесь в поте и в пыли.
Я, царь земли, прирос к земли!..
«С поляны коршун поднялся» Тютчева
Молодость Тютчева и начало его службы были тесно связны с Европой: он побывал во многих городах Германии и Франции, а последние годы службы провел в немецком Мюнхене, где вел безбедный и светский образ жизни. Однако поэт часто ловил себя на противоречивых мыслях: воспоминания о родных просторах, ностальгия и светлая грусть по Родине неизменно проявлялись в философских произведениях, бередили душу автора и выливались на бумагу.
Этот же мотив и размышления о собственной жизни прослеживаются в произведении «С поляны коршун поднялся».
Находясь с постоянных раздумьях, в поисках ответа на свои вопросы, поэт не может наслаждаться жизнью, на чужбине все чаще чувствуется тоска по родным краям, в которые он не может вернуться. На фоне происходящего в 1835 году рождается произведение, в котором автор восхищается головокружительным полетом коршуна, его свободой, которой поэт даже немного тайно завидует.
Жизненные обстоятельства Тютчева не дают возможности совершить подобный «полет», насладиться долгожданной свободой и независимостью от чужих решений.
Тематика: философская. Описание вольной и свободолюбивой птицы, которая может выбирать, где ей находиться, в отличии от автора. Коршун, одаренный природой двумя крыльями, способен свободно перемещаться, вне зависимости от обстоятельств, следуя лишь своим пожеланиям.
Основная идея состоит в том, что автор не видит для себя таких возможностей, он будто закреплен за одним местом, его доля: грустно наблюдать за вольной пташкой, не имея подобных перспектив.
Автор использует литературную лексику, наполняя произведение звучным, даже громогласным, чувством печали.
Эмоциональный лейтмотив произведения – легкая печаль, скрытые мечты, лиричное противопоставление своей «приземленности» и безудержного птичьего полета.
Обе строфы имеют законченную мысль: первая – обрисовывает яркие возможности, символизирующие независимость, о которой втайне мечтает творец, вторая – описывает действительность создателя, в которой он открывает посредственность своего образа жизни.
Автор лаконично совмещает иронию и гиперболу «…царь земли, прирос к земли!»
Отчетливо прослеживается параллелизм между коршуновой свободой и своим «бременем» — жизнь на чужбине.
Тютчев в стихотворении использует эпитеты «…мощных, …живых крыла», описывая величие подарков природы, олицетворяя и «оживляя» ее (Природа-мать)
Размер, рифма
Двухстопный ямб, рифма парная (а-а-б-б)
Используемые стилистические фигуры
Основной фигурой выступает антитеза – противопоставление рассказчика (автора) с птицей, не знающей границ и обязанностей. Также интересна используемая инверсия : «коршун поднялся, …к небу он взвился…»
Поэтическая фонетика в произведении
Отчетливо прослеживается аллитерация и ассонанс: -лся, -он – в первой строфе, -ла, -ли – во второй.
Образ лирического героя, авторское «Я»
Главные роли играют сам автор и свободная птица. Такой тандем противоположностей подчеркивает их противопоставление.
Литературное направление
Романтизм
Жанр
Элегия, стихотворение
Автор противопоставлял земную жизнь, наполненную суетой и обыкновением, птичьему полету, безграничному и безудержному. Человеку не дано «летать» — не только в прямом смысле, а и в переносном: приземленность людей, посредственная зависимость от обстоятельств вызывают у поэта звенящее чувство тоски. Ему остается лишь мечтать и наблюдать беззаботный полет коршуна.
Как летней иногда порою
Вдруг птичка в комнату влетит,
И жизнь и свет внесет с собою,
Все огласит и озарит;
Весь мир, цветущий мир природы,
В наш угол вносит за собой —
Зеленый лес, живые воды
И отблеск неба голубой, —
Так мимолетной и воздушной
Явилась гостьей к нам она,
В наш мир и чопорный и душный,
И пробудила всех от сна.
Ее присутствием согрета,
Жизнь встрепенулася живей,
И даже питерское лето
Чуть не оттаяло при ней.
При ней и старость молодела,
И опыт стал учеником,
Она вертела, как хотела,
Дипломатическим клубком.
И самый дом наш будто ожил,
Ее жилицею избрав,
И нас уж менее тревожил
Неугомонный телеграф.
Но кратки все очарованья,
Им не дано у нас гостить,
И вот сошлись мы для прощанья, —
Но долго, долго не забыть
Нежданно-милых впечатлений,
Те ямки розовых ланит,
Ту негу стройную движений
И стан, оправленный в магнит,
Радушный смех и звучный голос,
Полулукавый свет очей,
И этот длинный тонкий волос,
Едва доступный пальцам фей.
Как хорошо ты, о море ночное,-
Здесь лучезарно, там сизо-темно…
В лунном сиянии, словно живое,
Ходит, и дышит, и блещет оно…
На бесконечном, на вольном просторе
Блеск и движение, грохот и гром…
Тусклым сияньем облитое море,
Как хорошо, ты в безлюдье ночном!
Зыбь ты великая, зыбь ты морская,
Чей это праздник так празднуешь ты?
Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звёзды глядят с высоты.
В этом волнении, в этом сиянье,
Весь, как во сне, я потерян стою —
О, как охотно бы в их обаянье
Всю потопил бы я душу свою…
Молчит сомнительно Восток,
Повсюду чуткое молчанье…
Что это? Сон иль ожиданье,
И близок день или далек?
Чуть-чуть белеет темя гор,
Еще в тумане лес и долы,
Спят города и дремлют селы,
Но к небу подымите взор…
Смотрите: полоса видна,
И, словно скрытной страстью рдея,
Она все ярче, все живее —
Вся разгорается она —
Еще минута — и во всей
Неизмеримости эфирной
Раздастся благовест всемирный
Победных солнечных лучей.
Сквозь лазурный сумрак ночи
Альпы снежные глядят —
Помертвелые их очи
Льдистым ужасом разят —
Властью некой обаянны,
До восшествия Зари
Дремлют, грозны и туманны,
Словно падшие цари!..
Но Восток лишь заалеет,
Чарам гибельным конец —
Первый в небе просветлеет
Брата старшего венец.
И с главы большого брата
На меньших бежит струя,
И блестит в венцах из злата
Вся воскресшая Семья!..
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Как по условленному знаку,
Вдруг неба вспыхнет полоса,
И быстро выступят из мраку
Поля и дальние леса.
И вот опять все потемнело,
Все стихло в чуткой темноте —
Как бы таинственное дело
Решалось там — на высоте.
Гроза прошла — еще курясь, лежал
Высокий дуб, перунами сраженный,
И сизый дым с ветвей его бежал
По зелени, грозою освеженной.
А уж давно, звучнее и полней,
Пернатых песнь по роще раздалася
И радуга концом дуги своей
В зеленые вершины уперлася.
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё — простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь —
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле…