Всем береза нравится
Ведь она – красавица!
Белый ствол ,густая крона
Рассылает всем поклоны
Листья тихо шелестят
Меж собою говорят.
Стихи о березе
Карликовые березы
Мы — карликовые березы.
Мы крепко сидим, как занозы,
у вас под ногтями, морозы.
И вечномерзлотное ханство
идет на различные хамства,
чтоб нас попригнуть еще ниже,
Вам странно, каштаны в Париже?
Вам больно, надменные пальмы,
как вроде бы низко мы пали?
Вам грустно, блюстители моды,
какие мы все квазимоды?
В тепле вам приятна, однако,
гражданская наша отвага,
и шлете вы скорбно и важно
поддержку моральную вашу.
Вы мыслите, наши коллеги,
что мы не деревья-калеки,
но зелень, пускай некрасива,
среди мерзлоты — прогрессивна.
Спасибочки. Как-нибудь сами
мы выстоим под небесами,
когда нас корежит по-зверски,-
без вашей моральной поддержки,
Конечно, вы нас повольнее,
зато мы корнями сильнее.
Конечно же мы не в Париже,
но в тундре нас ценят повыше.
Мы, карликовые березы.
Мы хитро придумали позы,
но все это только притворство.
Прижатость есть вид непокорства.
Мы верим, сгибаясь увечно,
что вечномерзлотность — невечна,
что эту паскудину стронет,
и вырвем мы право на стройность.
Но если изменится климат,
то вдруг наши ветви не примут
иных очертаний — свободных?
Ведь мы же привыкли — в уродах.
И это нас мучит и мучит,
а холод нас крючит и крючит.
Но крепко сидим, как занозы,
мы — карликовые березы.
Вика, Виточка, Виктория
Вика, Виточка, Виктория!
Интерес к тебе возник:
Как не старая история,
А — живой любви родник!
Карельская береза
Стоит она здесь на излуке,
Над рябью забытых озер,
И тянет корявые руки
В колеблемый зноем простор.
В скрипучей старушечьей доле,
Надвинув зеленый платок,
Вздыхает и слушает поле,
Шуршащее рожью у ног.
К ней ластятся травы погоста,
Бегут перепелки в жару,
Ее золотая береста
Дрожит сединой на ветру;
И жадно узлистое тело,
Склонясь к придорожной пыли,
Корнями из кочки замшелой
Пьет терпкую горечь земли.
Скупые болотные слезы
Стекают к ее рубежу,
Чтоб сердце карельской березы
Труднее давалось ножу;
Чтоб было тяжелым и звонким
И, знойную сухость храня,
Зимой разрасталось в избенке
Трескучей травою огня.
Как мастер, в суке долговязом
Я выпилю нужный кусок,
Прикину прищуренным глазом,
Где слой поубористей лег.
В упрямой и точной затее
Мечту прозревая свою,
Я выбрал кусок потруднее,
Строптивый в неравном бою.
И каждый резьбы закоулок
Строгаю и глажу стократ —
Для крепких домашних шкатулок
И хрупкой забавы ребят.
Прости, что кромсаю и рушу,
Что сталью решаю я спор,—
Твою деревянную душу
Я все-таки вылью в узор.
Мне жребий завидный подарен;
Стать светом — потемкам назло.
И как я тебе благодарен,
Что трудно мое ремесло!
Берёзы
…Порой белы, порой белёсы,
Над полем, шляхом иль рекой,
Великодушные берёзы,
Какой вы нации? Какой?
Да никакой.
Ведь вы – деревья.
И радовать должны сердца
Тем, что чужды высокомерья
И не меняете лица…
Опять о них, кудрявых и белесых
Опять о них,
Кудрявых и белесых…
А что тут делать,
Если на Руси
У всех дорог встречаются березы,
Хоть день,
Хоть год,
Хоть вечность колеси.
Случалось всяко: и свои пилили,
И чужеземцы брали в топоры.
Лились в воронки соковые ливни,
И груды изувеченной коры…
Они стоят, дороги отороча,
И ткут, и ткут зеленый свой навес…
И Русь моя – березовая роща,
Которую не вырубить вовек!
Высота
Под горкой в тенистой сырой лощине,
От сонной речушки наискосок,
Словно бы с шишкинской взят картины,
Бормочет листвой небольшой лесок.
Звенит бочажок под завесой мглистой,
И, в струи его с высоты глядясь,
Клены стоят, по-мужски плечисты,
Победно красою своей гордясь!
А жизнь им и вправду, видать, неплоха:
Подружек веселых полна лощина…
Лапу направо протянешь — ольха,
Налево протянешь ладонь — осина.
Любую только возьми за плечо.
И ни обид, ни вопросов спорных.
Нежно зашепчет, кивнет горячо
И тихо прильнет головой покорной.
А наверху, над речным обрывом,
Нацелясь в солнечный небосвод,
Береза-словно летит вперед,
Молодо, радостно и красиво…
Пусть больше тут сухости и жары,
Пусть щеки январская стужа лижет,
Но здесь полыхают рассветов костры,
Тут дали видней и слышней миры,
Здесь мысли крылатей и счастье ближе.
С достойным, кто станет навечно рядом,
Разделит и жизнь она и мечту.
А вниз не сманить ее хитрым взглядом,
К ней только наверх подыматься надо,
Туда, на светлую высоту!
Острою секирой ранена береза
Острою секирой ранена береза,
По коре сребристой покатились слезы;
Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!
Рана не смертельна, вылечится к лету,
Будешь красоваться, листьями убрана…
Лишь больное сердце не залечит раны!
Пушкиноведение
Чего не знал великий Пушкин?
Не знал он ни одной частушки,
Не видел ни одной матрёшки
В их лакированной одежке.
Берёзу символом Руси
Не звал он, Боже упаси.
Она при нём для этой роли
Не подходила. Ей пороли.
Березоньки ранимые
Берёзоньки, ранимые,
Россиею хранимые,
Стоят и в пояс клонятся
Пшеничным колоскам,
А нива-то волнуется
И волнами красуется,
Что друг за другом гонятся
К берёзовым лескам.
Прошли тысячелетия,
Пройдут ещё столетия,
А Вы, родные, будете
Поклоны бить земле.
Вы людям всё прощаете,
Просторы освещаете
И долго путь России
Сиять будет во мгле!
Подруженьки, берёзоньки,
Росиночки, как слёзоньки,
Роняете задумчиво,
Ах, как душа болит!
Простите нас, коль сможете,
Ведь нету Вас дороже-то,
Храните Русь заветную,
А Русь Вас сохранит!
Отчего так в России берёзы шумят
Отчего так в России берёзы шумят,
Отчего белоствольные всё понимают?
У дорог, прислонившись по ветру, стоят
И листву так печально кидают.
Я пойду по дороге — простору я рад!
Может это лишь всё, что я в жизни узнаю.
Отчего так печальные листья летят,
Под рубахою душу лаская?
А на сердце опять горячо-горячо,
И опять, и опять без ответа.
А листочек с берёзки упал на плечо,
Он, как я, оторвался от веток…
Посидим на дорожку, родная, с тобой.
Ты пойми: я вернусь! Не печалься, не стоит!
И старуха махнёт на прощанье рукой
И за мною калитку закроет.
Отчего так в России берёзы шумят,
Отчего хорошо так гармошка играет?
Пальцы ветром по кнопочкам враз пролетят,
А последняя — эх! — западает.
А на сердце опять горячо-горячо,
И опять, и опять без ответа.
А листочек с берёзки упал на плечо,
Он, как я, оторвался от веток…
Первый лист
Лист зеленеет молодой —
Смотри, как листьем молодым
Стоят обвеяны березы
Воздушной зеленью сквозной,
Полупрозрачною, как дым…
Давно им грезилось весной,
Весной и летом золотым, —
И вот живые эти грезы,
Под первым небом голубым,
Пробились вдруг на свет дневной…
О, первых листьев красота,
Омытых в солнечных лучах,
С новорожденною их тенью!
И слышно нам по их движенью,
Что в этих тысячах и тьмах
Не встретишь мертвого листа!..
Белая берёза косы распустила
Белая берёза косы распустила,
Белая берёза ветки опустила.
Желтые листочки косы украшают,
И на землю тихо, тихо опадают.
Россию делает береза
Россию делает береза.
Смотрю спокойно и тверезо,
еще не зная отчего,
на лес с лиловинкою утра,
на то, как тоненько и мудро
береза врезана в него.
Она бела ничуть не чинно,
и это главная причина
поверить нашему родству.
И я живу не оробело,
а, как береза, черно-бело,
хотя и набело живу.
В ней есть прозрачность и безбрежность,
и эта праведная грешность,
и чистота — из грешной тьмы,-
которая всегда основа
всего людского и лесного,
всего, что — жизнь, Россия, мы.
Березу, как букварь, читаю,
стою, и полосы считаю,
и благодарности полна
за то, что серебром черненым
из лип, еловых лап, черемух,
как в ночь луна, горит она.
Ах ты, простуха, ах, присуха!
Боюсь не тяжкого проступка,
боюсь, а что, как, отличив
от тех, от свойских, не накажут
меня березовою кашей,
от этой чести отлучив…
А что, как смури не развеет
березовый горячий веник,
в парилке шпаря по спине…
Люби меня, моя Россия.
Лупи меня, моя Россия,
да только помни обо мне!
А я-то помню, хоть неброска
ты, моя белая березка,
что насмерть нас с тобой свело.
И чем там душу ни корябай,
как детство, курочкою рябой,
ты — все, что свято и светло.
Ель и берёза
Пред мохнатой елью, средь златого лета,
Свежей и прозрачной зеленью одета,
Юная береза красотой хвалилась,
Хоть на той же почве и она родилась.
Шепотом лукавым с хитрою уклонкой
«Я,- лепечет,- видишь — лист имею тонкой,
Цвет моей одежды — нежный, самый модный,
Кожицею белой ствол мой благородный
Ловко так обтянут; ты ж своей иглою
Колешь проходящих, пачкаешь смолою,
На коре еловой, грубой, чешуистой,
Между темных трещин мох сидит нечистый…
Видишь — я бросаю в виде легкой сетки
Кружевные тени. Не мои ли ветки
Вяжут в мягкий веник, чтоб средь жаркой ванны
От него струился пар благоуханный?
В духов день березку ставят в угол горниц,
Вносят в церковь божью, в келий затворниц.
От тебя ж отрезки по дороге пыльной
Мечут, устилая ими путь могильный,
И где путь тот грустный ельником означат,
Там, идя за гробом, добры люди плачут».
Ель, угрюмо стоя, темная, молчала
И едва верхушкой на ту речь качала.
Вдруг ударил ветер с ревом непогоды,
Пыль столбом вскрутилась, взволновались воды,-
Так же все стояла ель не беспокоясь,
Гибкая ж береза кланялась ей в пояс.
Осень хвать с налету и зима с разбега,-
Ель стоит преважно в пышных хлопьях снега
И белеет светом, и чернеет тьмою
Риз темно-зеленых — с белой бахромою,
С белыми кистями, с белою опушкой,
К небу подымаясь гордою верхушкой;
Бедная ж береза, донага раздета,
Вид приемлет тощий жалкого скелета.